ЕГЭ отупляет, образование скоро рухнет — так ли это? Разговор с директором «Школы будущего» Алексеем Голубицким
В июне 2017 года Алексей Голубицкий, директор школы в поселке Большое Исаково Калининградской области, сдал ЕГЭ. Он освоил с нуля обществознание за полгода без репетиторов. Целей было несколько: разобраться не только в теории, но и на практике, что же такое — единый госэкзамен, и разработать авторскую модель подготовки. Результат — 70 баллов.
Советское образование не вернуть — время изменилось
— Знаете, если вбить в поисковую систему слова «раньше образование», то она автоматически продолжит «было лучше». И с одной стороны, на дистанте дети вроде бы стонут от нагрузки, с другой — по мессенджерам продолжают ходить картинки, что раньше мы вычисляли площадь сложной фигуры, а сейчас надо закрасить прямоугольник. Мол, из детей делают не очень умных людей. Что вы об этом думаете?
— Да… Это мифы и рифы истории образования. Первый миф, что советское образование — лучшее в мире. Его транслировала бывший министр просвещения Ольга Васильева. Мол, раз лучшее в мире, было бы здорово его возродить.
Но не было международных исследований, которые бы сравнивали во время существования Советского Союза разные системы образования. По крайней мере, я не знаю, хотя искал специально. С другой стороны, советское образование было очень хорошим.
— Почему?
— Потому, что лучше многих отвечало на поставленную цель. Какой была эта цель? Главное, конечно, коллективизм. Подавлять индивидуальное стремление к обогащению и совместным трудом благоустраивать все вокруг, чтобы благосостояние общества в целом росло за счет коллективных усилий.
Второе — школа управленцев: от октябрятских звездочек до члена партии. С самых молодых лет советская школа готовила управленцев, и делала это чрезвычайно эффективно. Как показали 90-е годы, очень многие комсомольские вожаки стали хорошими бизнесменами.
Потом, мы стремились обеспечить паритет с США в гонке вооружений, в космосе, поэтому было хорошее инженерное образование. Его давали кружки юных техников, уроки технологии в школах, система ПТУ и техникумов.
Кроме того, было важным бесконфликтное общение разных народов. Конфликты на национальной почве были невероятной редкостью по сравнению с тем, что мы видим сейчас.
Понятно, что были перегибы. Моих старших родственников по отцовской линии били линейкой по левой руке, чтобы они писали правой. Ну и формализм, конечно, присутствовал.
Мы были детьми и вспоминаем детство как что-то приятное, замечательное, теплое. Включая систему образования. Мозг ребенка как бы фильтрует весь негатив. Трава была зеленее и солнце светлее, и дождей меньше. Стремление вернуться в детство вполне психологически обосновано, когда родители стремятся дать детям то, в чем они чувствовали себя уверенно и комфортно.
— То есть вы не считаете, что сейчас детей хуже учат? Картинки про прямоугольник не отражают действительность?
— Эти картинки — они оттуда все родом. Мол, советское образование — лучшее в мире, вернем его нашим детям, и все наладится.
И вот мы переходим от мифа к рифу. Не наладится! Потому что время изменилось. Я спрашиваю иногда родителей: «А вы согласны, чтобы я сообщал вам на работу о проказах вашего ребенка? И потом вас бы обсуждали на партсобрании коллектива?» Мне отвечают: «Не, ну а зачем так сразу?» Я продолжаю: «А вы согласны, чтобы вашего ребенка записали в общественную организацию, не спросив у вас? И заставили его носить форму, атрибуты, и при этом запрещали бы носить крестик, вели бы атеистическую пропаганду?» — «Не, ну зачем вот так вот? Вы ерунду говорите…»
Но погодите, вы хотите вернуть советское образование. Нельзя одновременно какие-то элементы вернуть, а какие-то оставить, так просто не бывает.
— А почему? Почему нельзя оставить хороший учебник Гейдмана, если говорить про математику, и все? А все остальное не возвращать?
— Ну, это не решит ситуацию глобально. Это раньше хороший учебник определял многое, был единственным источником знаний. Сейчас немного по-другому.
Поэтому не получится вернуть советское образование в том виде, в котором оно было. Потому что изменился мир. Вот вы когда-то на телеге ехали — уверенно, без всяких проблем. Вопросов не возникало! Было понятно, как все устроено. Ну, давайте вернем лошадь, запряжем автомобиль, сядем и оттуда будем ее стегать.
Вот эта попытка вернуть советское образование в наше, уже не советское время выглядит как «мерседес», запряженный в лошадь.
Вы говорили про математику, а я про биологию. Ну, невозможно взять советский учебник биологии! Потому что эта наука сейчас — другая. Расшифрован геном человека, появились генно-модифицированные организмы, о которых нужно рассказывать детям, новые открытия.
— Я под учебником имела в виду программу в целом. Вот вам цитата из родительского форума: «У нас с мужем по два высших образования на каждого, не можем решить задачу второго класса, помогите!» Задачи часто написаны изуверским языком. Почему нельзя взять советскую программу по математике и перенести в наше время? Или вот русский язык. Фонематический разбор — зачем он нужен в первом классе? Это когда человек пишет «ель» и рядом «йэл». Это рано еще, дети путаются.
— Ну, откровенной глупости в наших программах полно. Далеко не все, например, произведения литературы, сообразно возрасту. Более того, я убежден, что наша программа сильно перегружена.
Я изучал систему образования в Швеции и преподавал в шведской школе мою любимую географию и биологию. Однажды забегает директор в учительскую: «Выручайте! Надо математику у восьмого класса провести!» Я говорю: «Русский учитель будет учить шведских детей на английском математике. Что-то у вас конструкция сложная». — «Ну, выручайте, они сейчас класс разнесут!»
Я прикидываю в уме, что там в восьмом классе, тригонометрия, функции, арктангенсы, надо вспомнить, сразу-то и не сориентируешься, спрашиваю: «А тема-то какая?» В ответ: «Округление чисел». То есть три и три десятых — это три, а три и девять десятых — это четыре. В восьмом классе!
И знаете, у них не сходят поезда с рельс и не падают самолеты чаще, чем у нас, качество дорог не хуже. А сложная алгебра у них идет уже совсем в старших классах, а у многих даже в институте.
— Ну, у нас есть общее представление, что чем сложнее, тем лучше. Лишь бы это адекватно было. А не как с фонематическим разбором, когда еще толком писать не научился.
— Но между прочим, наши дети, как показывают международные исследования, не очень хорошо ориентируются в практических задачах. Вот про землекопов и другие абстрактные вещи они прекрасно решают. А когда дело доходит до того, чтобы подсчитать, сколько купить таблеток и как их принимать, если активного вещества в них столько-то… То есть они не умеют использовать знания. Понятно, что математика ум в порядок приводит, как Ломоносов говорил. Но она еще и для жизни нужна.
Программы перегружены очень многими академическими вещами. Но это старо как мир. Еще Пугачева пела: «Нагружать все больше нас стали почему-то, нынче в школе первый класс вроде института». Программа перегружена и тогда, и сейчас. Сейчас просто с появлением всяких электронных средств у детей больше рассеивается внимание, им сложнее эту программу перегруженную брать.
С учениками
Три самых живучих фейка про образование
— Тогда получается какой-то абсурд. С одной стороны, программа перегружена, с другой — люди постят картинки и пишут, что современное образование делает из детей дураков.
— Но это же ерунда! Людям нравится постить фейки! Ничего с этим сделать нельзя.
Три распространенных фейка есть. Первый — раньше воспитывали умных детей, сейчас глупых. Но откройте задание в ОГЭ за девятый класс. Я уверен, что многие взрослые их не решат. И многие не закончили бы сейчас девятый класс.
— Говорят, вроде простые задания на ОГЭ, разве нет?
— Попробуйте решить!
— В школе, где учится мой ребенок, учителя сказали детям: можете не готовиться к ОГЭ, вы и так напишете, это очень просто, это вам не ЕГЭ.
— Ну, первые три-четыре задания — да, а потом сложнее и сложнее. Так что про «закрасьте прямоугольник» это просто неправда.
Второй фейк — советская система была такая хорошая, что на нее перешли англичане.
— Финны, по-моему?
— Не, про английскую вот прям по интернету гуляет — «английские школы все перешли на советские учебники». Я бы гордился советскими учебниками, но это неправда! Просто неправда.
И третий фейк — пост про неграмотных абитуриентов журфака, которые писали на экзамене то ли «гинерал», то ли «исчо». Это просто ложь. Уже было доказано несколько раз.
Некоторые мифы живучие, потому что приятные и легко укладываются в картину мира человека. Тут ничего не поделаешь. Человек живет с этой картиной, может, ему легче от этого. Но это к истине никак не продвигает.
— А вот есть еще серьезное обвинение родителей. Спросила несколько человек перед интервью, что они думают о современной системе образования. И почти все сказали, что есть у нее цель — оболванить людей. Государству умные не нужны. Это цитата. Вот у советской системы не было такой цели, а у современной есть. Это правда или тоже миф?
— А чем это подтверждается?
— Ну, например, сокращаются часы преподавания важных предметов. Русский язык разделяется на русский и родной зачем-то. Меняется принцип преподавания истории. На половину учебников без слез не взглянешь. «Программа не сложная, она — максимально бестолковая», «У детей каша в голове, их сбивают с толку предметами типа патриотизма», «Много физкультуры, мало дела» — это все цитаты родителей. ФГОСы, ВПР и масса еще всего.
— Да, тут есть тоже своя правда. Мне тоже как директору школы непонятно, зачем русский язык делить на русский и родной. Это было сделано для малых народов, отдельных республик, но в результате вся страна занимается русским языком и родным русским языком.
Мне тут понравилось выражение: «Миром правит не тайная ложа, а явная лажа». То есть вот глупости, которые описывают родители — не от того, что кто-то хочет кому-то навредить, а просто от, мягко говоря, глупости тех людей, которые принимали решения.
Потому что очень много желающих изменить систему образования. Министерство экономики считает, что должно быть много экономики, МЧС — что лучше каждый день вести уроки ОБЖ. Минздраву три урока физкультуры в неделю подавай. И получается как в Простоквашино, да? «То лапы ломит, то хвост отваливается». Одни начали писать ФГОС, другие его дописывают, третьи сейчас его переписывают, в итоге получается то самое письмо Шарика. Но конкретной задачи все развалить нет, в этом я уверен.
Алексей Голубицкий
— А почему вы так уверены? По мнению родителей и учителей, с каждым годом все хуже. И рано или поздно возникает вопрос: а может, это диверсия такая?
— Потому что нет единого направления. То одно у нас, то другое. Мы даем возможность выбирать детям профиль. И тут же вводим, например, обязательную астрономию. Для будущих медиков ну просто главный предмет! И вот это постоянно, понимаете? Мы одной рукой одно делаем, другой — другое. Поэтому в этом нет какого-то единого злого умысла.
Я просто смотрю на результат. У нас дети все уверенно сдают итоговые экзамены. Что по математике, что по русскому, и под камерой. И если б у них там было «не» с глаголом слитно или два плюс два равно пяти, я бы сказал — да-а-а, подорвали систему образования. Просто кошмар, ужас какой-то! Но мы этого не наблюдаем.
А кто так думает, он просто в кривое зеркало смотрит. Вот он видит весь мир в черных очках: везде масоны, монстры и коварные чиновники, которые все уничтожают.
Чем выше горы, тем выше результаты
— А те, кто считают, что у нас теперь натаскивают на ЕГЭ, а не дают знания, тоже в кривое зеркало смотрят?
— С этими людьми у меня точно дискуссии не получится. Потому что, в отличие от них, я сдал ЕГЭ. Я выбрал предмет, который не знаю. Взял обществознание, один из самых непростых предметов, где есть и экономика, и логика, и политология, и социология — это очень сложный предмет. И я начал готовиться, пошел и сдал ЕГЭ.
— На 70 баллов, насколько я помню.
— На 70 баллов, да, за три месяца подготовки, когда раньше переводили стобалльную шкалу в пятибалльную, то «пятерка» начиналась с 67 баллов. И даже мне, взрослому человеку, у которого есть определенный опыт и самоорганизация в подготовке, это было непросто.
Как можно дискутировать с человеком, который не сдавал тест? Вот большой профессионал в области образования Геннадий Андреевич Зюганов называет ЕГЭ «угадайкой». Ну, пусть угадает! Вот я тогда скажу: «Да! 99 баллов, молодец, угадал!»
— А вы пытались угадывать или это совсем невозможно?
— Даже не пытался. Там не было мест, где можно угадать. Допустим: «Впишите факторы производства», — и один квадратик не заполненный. Как угадать, если не знаешь?
Поэтому, на мой взгляд, это — миф. Его легко развенчать, надо просто открыть задания и прорешать. Но это же думать надо, действия какие-то предпринимать, а так — раз ЕГЭ, все, зло. Понимаете, у сложных проблем нет простых решений. Простые решения часто заканчиваются плохо, даже трагично.
— То есть «давайте отменим ЕГЭ» — это как раз тот самый простой способ?
— Да, давайте отменим и все наладится! А давайте вспомним, как он вводился. Что было? Потрясающая коррупция, просто дремучая.
Моя одноклассница, медалистка, победительница Всероссийской олимпиады по математике, сдает ее на вступительных, ей ставят «четыре». Она говорит: «Дайте мне работу, я посмотрю!» — «Нет, не дадим!» — «Дайте, посмотрю!» Последнее решение зачеркнуто, и стоит такой же ответ. «Ой, извините, мы ошиблись».
Понимаете? Или, когда я поступил уже на географический факультет, ко мне студенты подходят, спрашивают, как решить задачу. Я говорю: «Вы ж поступали, такие простые вопросы задаете». — «А мы за экзамен по математике 200 долларов платили. Ты сам, что ли, сдавал?» Я не говорю, что это было везде, но то, что это была, мягко говоря, очень распространенная практика, очевидно.
Потом, чтобы мне, человеку из провинции, поступить в Москве, нужно было приехать в конкретный вуз. Если хочу не в МГУ, а в МГИМО, то должен все те же самые экзамены сдавать еще и туда. И при этом я могу нигде и не сдать, и остаться не у дел. Сейчас это решено.
Или говорят, что процедура страшная. Вот я пришел сдавать устный экзамен по географии в 1995 году. Я в 8:30 пришел, в июле, в 16:30 зашел. То есть я весь день провел на жаре, никто не спрашивал меня, хочу ли я пить, есть ли где мне посидеть вообще.
А сейчас все вместе зашли, у всех одинаковое время, и камеры. Ой, ужас, камерами напугали нас. И хорошо, что камеры. Даже пробовать списывать почти перестали.
ЕГЭ решил многие проблемы, стало больше детей из разных регионов поступать в московские вузы. Стало понятнее и прозрачнее. Нельзя заплатить, понимаете?
— Подождите, Алексей Викторович, коррупция же просто в другое место уползла.
— В какое? Расскажите.
— Например, был популярен туризм на Кавказ, ЕГЭ-туризм. Некоторые выпускники прямо на год туда жить отправлялись в 11-м классе.
— Ну, тему закрыли же? В 2013-2014 году! Все! Да, раньше было так: чем выше горы, тем выше результаты. Но все. Этот миф уже, это история.
— Хорошо, допустим. А вот сливание ключей, ответов до сих пор же происходит?
— Уже тоже нет. Для каждого региона и часового пояса свои задания.
— То есть вообще у нас нет коррупции? Прямо вот 100%?
— Может, не 100%. Но, я считаю, сейчас система образования показывает всему обществу, до какого уровня отсутствия коррупции можно дойти. Ну, кому вы дадите взятку, чтобы сдать ЕГЭ? Я как директор школы не знаю, хотя я знаю хорошо систему образования. Вот она, камера, вот твоя работа проверяется совершенно независимо, вот перепроверяется другим экспертом. Если не совпали, то проверяет третий эксперт.
Там могут быть проблемы в заданиях. Они бывают сформулированы не блестяще. Хотя таких заданий все меньше и меньше. Но дети на апелляциях доказывают и отвоевывают баллы! Просто это как с демократией. По-моему, Черчилль сказал, что демократия — это самый неприятный вообще способ управления, но просто…
— Другого нет.
— …Но другие еще хуже! Остальные смены власти через кровь и революцию. Так же и здесь, с ЕГЭ. Ну, предложите другой способ! Единственное, на мой взгляд, экзамен лучше сдавать не в школе, а в специальном центре тестирования.
То есть я, например, в середине 11-го класса решил, что я географию освоил. Я иду в такой центр, сажусь за компьютер и решаю задачи. И все! Если я не решил, у меня еще две попытки, через месяц, и еще через месяц. И никаких проблем. И страха перед экзаменом. В мое время девочка потеряла сознание, когда сдавала в обычной форме экзамен. А здесь — все в одинаковых условиях.
Алексей Голубицкий. Фото: strana39.ru
— Ага, а сейчас дети и сознание теряют, и совершают самоубийства из-за того, что ЕГЭ не сдали.
— А кто в этом виноват? Вот как раз эти самые мифотворцы, понимаете, которые: «Страх, ужас, сейчас не сдашь, и жизнь кончена». Учителя: «Вот, вы сейчас не сдадите ЕГЭ, моя репутация подорвана будет». Поэтому зубрим-зубрим, учим-учим.
Репетиторов нанимают уже в четвертом классе
— Этим летом было тяжело, когда не могли определиться со сроками из-за пандемии. Но когда назначили даты, дети спокойно подготовились и сдали. Отличные результаты, одна девочка получила 200 баллов за два экзамена. То есть все возможно.
Я вижу, что ребенок из поселка Васильково поступает в вуз Москвы. А ребенок из поселка Большое Исаково поступает в ведущий питерский вуз на ту специальность, о которой мечтал. Те, кто трудится — поступают, а лодыри сдают так себе и пристраиваются куда получилось. В чем несправедливость?
— Я скажу, в чем. На 70 баллов, как вы, ребенок может и сам подготовиться. Но чтобы повысить балл и поступить в вуз получше, нужен репетитор. И это как раз неравные условия. Может, только один гений на весь регион сможет сам.
— Да, школы разные и не все одинаково качественно работают. Конечно! А кто выбирает школу для своего ребенка? Родители! Всегда ли есть возможность выбора? Нет, не всегда. Есть ли возможность компенсировать, если недорабатывают? Да. Только ли репетитор? Нет. Все уроки по всем темам ведущими учителями, «Учителями года», записаны и лежат в интернете.
Репетитор репетитору рознь. И это такая же услуга, как и все другие. Бывает очень качественная, бывает так себе, а бывает совсем плохая. Поэтому сам факт наличия репетитора ничего не гарантирует. Ничего не гарантирует! Более того, не всегда он нужен.
— А по количеству репетиторов нельзя судить о качестве современного образования? Раньше ребенка отдал в 1-й класс, в 10-м забрал. Сейчас сначала ежиков из спичек делаешь в ночи, потом вместе задачи решаешь, потом нанимаешь репетитора. Родители так и говорят: если ребенку в началке нужен репетитор, значит, с образованием у нас что-то не так.
— Хочу сказать, что много мы себе придумываем страхов. Допустим: «4-й класс, ВПР! А вдруг ребенок не сдаст!» Слушайте… Родителя вообще это не должно волновать. Это проблема школы. Педагог не имеет права эту отметку поставить в журнал. Ребенок переходит в следующий класс с текущими отметками. ВПР оценивает работу школы. При этом я знаю нескольких людей, которые наняли репетиторов для сдачи ВПР. Зачем?
— Не знаю. Я не про ВПР, а про плачущего ребенка, который не понимает транскрипцию в первом классе или даже вместе с родителями не может текст задачи разобрать.
— Понимаете, надо остановиться. Как в том анекдоте про динозавра. Идет динозавр по лесу, подходит к медведю: «Ты у меня на завтрак. Записываю!» Медведь заплакал и ушел. Дальше идет — волку: «Ты у меня на обед. Записываю!» «Заяц, ты у меня на ужин. Записываю!» Заяц спрашивает: «А можно не приходить?» — «Можно. Вычеркиваю!» Понимаете? То есть мы часто себе сами эти проблемы записываем.
Вот однажды в другой школе был случай. Маме говорят: «Ваш ребенок написал контрольную на двойку». А мама в ответ: «Ой, а он сильно волновался, когда писал контрольную работу? А он расстроился, когда двойку получил?» Учитель говорит: «В смысле? Я вообще про другое, у вашего ребенка двойка!»
Правильная мама, надо не на оценках концентрироваться. Я вот спрашиваю у родителей: «Какой вопрос вы задаете ребенку, когда он приходит из школы?»
— Я спрашиваю: «Что было самое интересное сегодня за день?»
— Вот! Вы — гениальный родитель, понимаете?
— Надо же. Спасибо.
— А 90% что спрашивают? — «Что получил?»
— Ну нет. Это тоже на миф такой похоже, на учительский.
— Это не миф. Я на родительских собраниях это спрашиваю: «Какой вопрос вы задаете ребенку?» И они мне все транслируют: «Что сегодня получил? Двойку?» — «Нет». — «Ну, и слава Богу…»
Какие варианты есть: «Было ли у тебя время поиграть на перемене со своим другом? Что самое интересное сегодня было?» И эти вопросы заставляют ребенка искать в своей жизни что-то интересное, понимаете? Он начинает рефлексировать. А так… получил двойку — дадут ремня, получил пятерку — молодец.
Ко мне вот подлетает мама: «Алексей Викторович, нам надо поговорить! Катастрофа!» Все дела бросаю: «Что?» — «По географии тройка вышла за четверть. У нас никогда не было троек!» — «Милая мама, ну вот что произошло? У вас ребенок. Он жив, здоров! Это просто сигнал небольшой, да?»
Какое значение вообще эти отметки имеют? Да никакого! Человек может вообще на все тройки закончить 6-й класс, а потом сдать ЕГЭ и поступить в лучший вуз. А в начальной школе не нужен репетитор! Ни в коем случае.
— Вы все как-то к оценкам свели. Но если дело не в них, а ребенок просто не понимает. В социальных сетях родители регулярно помогают друг другу решать странно написанные задачи. И дело не в оценках же! Это разве не кризис системы образования? Это разве не признак того, что школа чего-то не смогла? Это же вообще не ответственность родителя — постоянно делать уроки с ребенком.
— Есть два типа родителей. Две крайности. Первый — «мама-вертолет». Она зависает над ребенком, да? И это ужасно. Ко мне приходит в 9-м классе вся семья: «Мы хотим поступить в 9-й класс» — мама, папа, бабушка. Я говорю: «Вы знаете, у меня только одна проблема: я вас всех взять не смогу, у меня только одно место». Мальчику 15 лет, и вот это «мы хотим», так не должно быть!
— И что — все репетиторы из-за этого, что ли?
— Нет, нет, не все. Бывает детям физиологически трудно, особенно с 12 до 15 их там просто через колено всех выкручивает, бывает, не все учителя одинаково качественно работают, это правда. Иногда учитель не совпадает психологически, кому-то слишком медленно или слишком быстро.
Да, бывают разные проблемы, которые можно решать, в том числе нанимая репетиторов. Но это не всегда единственное решение. Иногда нужно подождать, чтобы ребенок перестроился, приспособился к новым требованиям.
Алексей Голубицкий с учениками
— То есть вот это вот повальное обращение родителей к репетиторам — это не всегда признак плохой работы школы?
— Иногда нанять репетитора — это способ показать свою заботу о ребенке. Это тоже, к сожалению, происходит. Кстати, вторая крайность в поведении родителей — это восприятие школы как камеры хранения. Вы — профессионалы, я вам отвела ребенка…
— …Вы и занимайтесь!
— Да, вы и занимайтесь. То есть я тут ни при чем. Это другая крайность.
Крайности — они всегда плохие. Я уверен, что большинство родителей — это разумные люди, которые понимают, чувствуют своего ребенка. Но все чаще вот эта гиперопека, когда ко мне приходят записывать в 1-й класс ребенка: «У нас прекрасный ребенок!» — «Я понимаю, но вы не из нашего микрорайона, мы берем всех, но из своего района. Важно, чтобы малыш ходил в школу рядом с домом». — «Но мы хотим к вам! У нас три репетитора: английский, французский, математика, у нас шахматы четыре раза в неделю!» — «Погодите, что ж вы из ребенка-то делаете, друзья мои?! Он играть должен! Он должен жить. Он потом проклянет просто всю систему образования, он не захочет учиться». И действительно, когда ребенка перекормили, он к 3–5-му классу просто отключается.
«Вот поработай с мое!»
— В классе моего сына у многих репетиторы, у кого нет — те по видео в ютубе учатся. Школа при этом хорошая. Но вот это не говорит о кризисе? Дети предпочитают получать знания из других источников.
— Бывает, учителя не очень хорошо работают. Да, я не буду ни защищать, ни скрывать. Бывают плохие таксисты, плохие инженеры, плохие учителя, да. Может быть, не специально, и даже они уверены, что качественно работают. Бывает, что человек перестал развиваться, получил заслуженные лавры и на этом остановился.
— Так большое количество репетиторов не говорит о том, что подобных учителей много? Тех, кто не развивается и не соответствует времени?
— Трудно сказать. У меня нет статистики по репетиторам. Я не знаю. То, что система образования в кризисе — это да. Но для меня китайский иероглиф «кризис» из двух частей состоит. Риск и возможность.
С одной стороны, все не очень хорошо пока, с другой — мы это осознаем. Для меня качество образования в двух вещах заключается. Первое — это кто за кем бегает. То есть если мы заставляем ребенка постоянно чего-то делать, это не очень качественное образование. А если ребенок нашел, почему ему надо учиться — это совсем другая история.
И второй критерий — это, конечно, доля детей на репетиторстве. Мы каждый год опрашиваем наших выпускников анонимно, сколько из них готовилось к ЕГЭ с репетиторами, сколько без. И доля тех, кто с репетиторами, снижается.
Но мы для этого сделали специальные консультации, которые оплачивает школа, мы наняли второго педагога, который готовит к ЕГЭ. Это после моей сдачи ЕГЭ. Я понял, что с одним учителем можно и правда не подготовиться. Мы совершили какие-то действия, которые снизили долю репетиторов в нашей школе.
— Так вот тут и возникает вопрос неравенства. И школы разные, и материальные возможности у всех разные, и я не могу сказать, что ЕГЭ всех уравнял и прямо очень помог мальчику Васе из деревни поступить в МГУ.
— Да, я согласен, более того, я возмущен этим. Вообще неравный доступ к качественному образованию в нашей стране — это одна из серьезных проблем. То есть у нас есть группа школ, которые качественно работают, и группа школ, которая работает совсем некачественно. Внимание — вопрос: как вы думаете, кому все ресурсы идут? Допустим, пришли какие-то миллионы. Прежде всего кому они будут направлены?
— Кому?
— Гимназии, лицею, которые являются лидерами. А не той, где фасад обвалился, учителя не все по профилю, трудовик математику преподает.
Вообще у нас проблем полно в системе образования. Давайте представим, что в больницу привозят одновременно двух человек. Один с аппендицитом, другой после страшной аварии, и надо его по частям собирать. И есть два доктора: молодой ординатор и заслуженный главврач. Кто каким случаем будет заниматься? Даже вопросов не возникает.
А представим школу. Два класса, один класс «А» отобрали со всей параллели, самых послушных, самых воспитанных, самых целеустремленных, мотивированных детей. И класс какой-нибудь «Е». Где те, кто не прижился в других классах. Трое — в комиссии по делам несовершеннолетних, трое — второгодников, там же с умственной отсталостью и задержкой развития, в общем, вот такой класс. И два педагога. Один только из пединститута, а другая — заслуженная Марья Ивановна. И вот кому какой класс достанется? Заслуженная скажет: «Вот ты поработай с мое!» и пойдет учить прекрасный класс «А».
То есть там, где требуется максимальный профессионализм и настоящий педагог с опытом решения разных задач — понятно кого поставят. И это грустно. Таких проблем очень много.
Например, школы отбирают себе удобных детей, просят написать тест. Что это такое? Я категорический противник отбора. И я уверен, государство должно поддерживать как раз слабые школы, трудные. Там нужно вводить методическую поддержку, там должен быть лучше ремонт, туда должны быть направлены лучшие специалисты, методисты.
А у нас огромная разница между школами может быть. Условия совершенно разные.
— Вот! А вы говорите, любой мальчик из деревни может поступить. Не любой, значит.
— Может — любой. Если захочет.
— Даже там, где школа очень плохая? И не хватает досок, учителей и даже электричества?
— Электричество — да… Есть места, где нет электричества, интернета…
— Поэтому они и не равны.
— Не равны… Понимаете, можно сделать, чтобы мы совсем были не равны! Вот прям совсем-совсем. Чтобы только дети богатых и только москвичей поступали у нас в вузы. А можно хоть как-то эту ситуацию сгладить. На мой взгляд, ЕГЭ ее сглаживает. Плохо, может быть, сглаживает, но сглаживает.
Но еще скажу, что я не сторонник ЕГЭ! Это достаточно неприятная вещь, она сложно организована, — но! Другого способа сделать лучше я пока не вижу.
Многие нарушают правила дорожного движения, давайте тогда и их отменим! Отлично! И будем сами разбираться, кто кому должен уступить. Так же и здесь. Есть определенные правила, по которым живет вся страна. И это создает более равные условия.
Сколько детей вовлечено в производство добра
— Какое еще расхожее утверждение вы считаете мифом?
— «Дети стали глупей и невоспитаннее». Этой идее больше двух тысяч лет. Многое сказано Сократом по этому поводу, и другими философами, что молодежь стала невыносима. Потом — ХIХ век — «Отцы и дети». Потом вот эти все стили, вспомним, какие у нас были 60-е, 70-е? Нас все время пугают, что дети становятся все глупее и невоспитанней, но почему-то цивилизация движется вперед. Я не наблюдаю, чтобы они стали глупее.
А вот родители не всегда умеют решать конфликтные ситуации корректно. Как говорится, «если ад на земле есть, то он в чате родителей». У меня нет проблем с самыми трудными подростками. А вот с родителями — не совсем. Даже между собой они иногда так общаются, что впору полицию вызывать.
Или ко мне может прийти возмущенный родитель в 8 утра: «Я отправляю сообщения, учитель на них не реагирует!» Начинаю разбираться — в 23:10 накануне человек отправил сообщение, ему не ответили. Понимаете? Поэтому — в 8 утра — скандал. Я говорю: «Понимаете, есть правила деловой переписки?» — «Что?!»
— А что вам все-таки хотелось бы взять из советской системы в будущее?
— Тот же Макаренко, его подходы очень актуальны. Мы забыли, что такое труд, осознанный и воодушевленный. Меня вот в прокуратуру вызвали: «Мы проверяли акты и нашли нарушение». — «Какое?» — «У вас написано, что ребенок после уроков по технологии, то есть труда, должен убрать свое рабочее место» — ну, то есть палочку построгал и смел в совок. Я говорю: «Ну, да!» — «Уберите! Рабский детский труд. Нельзя!»
— Это на самом деле было?
— Я серьезно! Это было несколько лет назад. Раньше на субботник разрешения не спрашивали, шли и все, а теперь я должен взять письменное информированное согласие!
— От каждого?
— От каждого! Что мы идем на школьный двор высаживать деревья, понимаете? Мне очень забавная бумага пришла: «Я такая-то, даю свое согласие на то, чтобы мой ребенок был привлечен к общественно-полезному труду, не связанному напрямую со школьной программой». И в конце приписка детской рукой: «А я не согласен». Вот не дает ребенок согласие, чтоб его привлекали к общественно-полезному.
А чудовищный вал бюрократической отчетности, который просто захлестнул школу! Школе некогда заниматься детьми! Надо заниматься бумажками, отчетами, отписками, мониторингами, ВПРами, понимаете? По всем предметам непременно, постоянно, какими-то дурацкими, по-другому не могу сказать, конкурсами.
Конкурс детских рисунков «Остановим туберкулез». Вот вы бы что нарисовали? Что за ерунда? Или, допустим, говоря о духовно-нравственном воспитании и развитии, которое является стержнем любой системы образования — «Неделя добра»! Ну, вроде неплохая идея.
— Да, звучит хорошо.
— «Напишите, пожалуйста, сколько будет детей вовлечено в производство добра. Сколько будет охвачено добром?»
— Не может быть! В производство добра…
— Я серьезно! А потом через неделю отчитайтесь: вы хотели столько-то охватить добром, а почему вот столько не охватили? Это убивает саму идею.
Еще одна беда нашей системы образования — это формализм. Например, утро начинается: «А мы вам бумагу не прислали?» — «Нет». — «Но сегодня в 11 надо провести встречу с ветераном». Где нам тут с утра ветерана-то найти? Или сегодня день борьбы с чем-то, надо акцию провести. Почему сегодня? У школы совсем другое запланировано…
Вот этот формализм, непоследовательность и отнимают у учителей все силы. Главная коррупция — это не коробка конфет к 8 марта, как некоторые думают, а воровство внимания и времени учителя. Чем больше времени получает отчет, тем меньше его получает ребенок. Я не могу одновременно заполнять бумаги и уделить внимание расстроенному ребенку, у которого что-то не получилось. Это невозможно физически.
Постоянно приходят документы, у которых срок исполнения либо сегодня, либо сегодня до обеда. Причем пишут все, включая «Почту России». Это ужас, и его надо заканчивать. Всем мы должны, понимаете? Бюрократ сейчас ничем не ограничен. Ничего не мешает чиновнику попросить учителя еще раз отчитаться, несмотря на то, что это третий отчет сегодня. Помните, был такой случай, когда наш разведчик в Великобритании загрузил подчиненных невероятным количеством отписок и отчетов. То есть он парализовал работу одного из отделов, которые работали против Советского Союза.
И меня сейчас тревожит растущее неравенство, о котором вы сказали. В том числе как раз вот те же самые цифровые технологии — они к этому неравенству ведут. Если у меня нет дома интернета, хорошей связи, то как учиться? Поэтому первое, что мы сделали, когда началось дистанционное образование, — раздали тем детям, у которых сложности, ноутбуки. Мы нашли студентов педагогических вузов, которые стали помогать детям уроки делать. В многодетных семьях как мама уследит?
А система сама по себе ни плюс, ни минус. Если люди реализовывают с умом, понимают, с кем они работают, кому требуется поддержка, тогда и получается. А где бестолково подходить — тут как мартышка и очки.
— А вот у одного эксперта прочитала цитату: «Сегодняшнее образование — это тяжелый больной, который нуждается в сложной операции. И причем его состояние столь фатально, что он ее не перенесет». Что думаете об этом?
— Хочу сказать, что система образования такая сильная, что ее даже бюрократия не может добить, понимаете? Она инертная. У нас не торопятся приживаться никакие смелые решения. Как я сказал одному чиновнику: «Если вы с нами, учителями, не договоритесь, у нас есть всегда термоядерное оружие». — «Какое?» — «Саботаж». — «А отчет?» — «Отчет мы вам напишем, мы делать ничего не будем! Если вы нас не убедите, что ваши предложения по-настоящему нужны детям». — «Ух ты, как интересно!» Я говорю: «Да, вот так интересно!»
Поэтому сейчас и Министерство просвещения старается обсудить сначала с учителями идеи, надо отдать им должное. Там происходят некоторые изменения позитивные. Поэтому я не сторонник паники «мы все умрем, образование больно». Во-первых, я позитивно настроенный человек.
С учениками
— Это я заметила, да.
— Я верю в людей, верю в лучшее будущее нашей страны, я хорошо знаю историю, знаю, что наша страна через такие кризисы проходила! Я верующий человек, я верю, что в нашем народе правильный такой духовный стержень, который позволит превозмочь все, что происходит. Позволит, как иммунная система справляется с вирусом, отторгнуть все то, что ни ребенкосообразно, ни природосообразно.
Поэтому не бойтесь вы там этих ужасов цифровизации, ЕГЭ, ужасных программ — то, чему нужно прижиться — приживется, то, что несообразно с природой ребенка — само отвалится, как позолота, сшелушится. Я в это искренне верю. А по поводу системы образования, как говорил Марк Твен: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены».
Поэтому я верю, что система образования у нас больна, но выздоравливает. Больна не смертельно, и операцию ей делать не надо, торопиться лезть со скальпелем — не надо! Мы войну пережили, мы выстроили лучшую систему образования в мире.
Вот говорят о революции, об этом ужасе, но ведь мы помним, что были десятки миллионов неграмотных людей. У революции, при всем ее ужасе и кровавости, были, к сожалению, реальные предпосылки. Неравенство между людьми было чудовищным! Многие вообще никакого образования не получали. И мы сумели за десятилетия советского периода выстроить с нуля вот такую систему.
Не было тетрадей в войну, писали на газетах между строк, не хватало учебников. И все равно мы вырастили поколение грамотных людей. Вырастим и сейчас.
