Посещая Иерусалимского патриарха в тронном зале патриархии, паломники неизменно слышат о том, что Иерусалимская церковь – Мать всех Церквей.
Чем на сегодняшний день является Иерусалимская церковь – Православная церковь на Святой Земле? В первую очередь она представлена Иерусалимским патриархатом, население которого делится на две части:
а) греческие монахи из Святогробского братства, 105 человек в настоящее время, которые все являются уроженцами других стран, в первую очередь Греции и Кипра. Эти монахи живут в здании Патриархии или являются насельниками небольших греческих монастырей на Святой Земле. Из них избираются архиереи патриархии. Греческой мирской общины на Св.Земле не существует вовсе. Однако недвижимость и земельные владения патриархии контролируются в первую очередь этой греческой монашеской общиной.
б) Арабское православное население и его белое духовенство.
Это реальная паства Иерусалимской патриархии, ее социальная база.
Начиная с 17 в., арабская православная община «тает» из-за перехода многих в католичество, а потом и в простестантство. Католические миссии достигали такого успеха, благодаря своим школам и семинариям, а также хорошо организованной общинной работе. Сегодня в Израиле и Палестинской автономии арабов-католиков немногим больше, чем арабов православных (православный Иерусалимский патриархат все же больше за счет Иордании: там католических миссий было меньше).
Начиная со Средних веков, Иерусалимская патриархия ограничивается арабской и греческой паствой (что очень важно: тогда эта греческая паства также реально присутствовала на Святой Земле), а иностранные паломники или монашеские общины оказываются связаны с представительствами их поместных церквей: так возникло грузинское, сербское, русское присутствие.
Поминовение Иерусалимского патриарха не ставилось под сомнение, но административной зависимости не было, так как на поместные церкви падала выплата налогов и содержание относящегося к ним имущества. Давление на них привело бы новому финансовому бремени для патриархии.
В настоящее время, помимо Иерусалимской патриархии, Православная церковь на Святой Земле представлена Русской миссией, существующей с 1847 г., (московской и зарубежной в настоящее время), и Румынской, с первой половины 20 в. При этом <стоят в очереди> на свое представительство на Св.Земле Грузинская церковь, Сербская, Польская и, возможно, Украинская. Русская миссия была создана для приема паломников и просветительской работы с местным православным населением. Ее <материальной базой> была многочисленная недвижимость, приобретенная в 19 столетии и в немалой части утерянная в 20.
Наличие русских монастырей и храмов оказалось «каноническим основанием» русского церковного присутствия, так как стало необходимым поддерживать в них богослужебную жизнь. Таким образом образовалось постоянное русское церковное присутствие, очень похожее на нынешнее греческое присутствие на Св.Земле: духовенство русской Миссии и насельницы и насельники монастырей стали в своем роде «русским Святогробским братством».
Как отметил в свое время архиеп. Марк Берлинский, наблюдающий за делами русской зарубежной миссии в Иерусалиме, «русских монашествующих на Св.Земле в настоящее время больше, чем греков». Больше, добавим от себя, в полтора раза. При этом у русской миссии исторически не было своей паствы на Св.Земле, как были православные арабы у Иерусалимской патриархии. Однако приезд в Израиль на рубеже 20-21 вв. большого количество русскоговорящих евреев и их родственников несколько меняет ситуацию: на Св.Земле оказалось немало людей, изначально принадлежащих к Русской церкви. Румынская миссия была создана в первой половине 20 в. для окормления паломников и для поддержания монашеской общины на берегах Иордана. Когда после войны 1967 г. Монастыри на берегах Иордана оказались в приграничной зоне, Румынская церковь стала искать новое место для монастыря. Оно было приобретено в Иерихоне, где несколько лет назад и был устроен монастырь.
К сожалению, в последние годы появились обстоятельства, нарушающие мир и церковное единство между православными. Они ясно проявились в уходящем 2011 г. Таких обстоятельств три: действующий румынский монастырь в Иерихоне, несостоявшийся храм в русской гостинице на берегах Иордана и бесчинства греческого архимандрита Досифея в Кане Галилейской в отношении негреческих паломников.
Строительство румынского монастыря в Иерихоне привело к временному прекращению общения между Иерусалимской церковью и Румынской, которое до сих пор не уврачевано. Объяснение этого очень логично: Румынская церковь нарушила каноны, воздвигнув монастырь на территории иной поместной церкви без ее разрешения. Историческое обоснование румынами своей позиции в том, что у них уже был монастырь в тех местах, вблизи Иордана, который в настоящее время невозможно использовать (настоятелем именно этого монастыря был св.Иоанн Румын – великий подвижник нашего времени, подвизавшийся на Святой Земле). К тому же участок в Иерихоне официально принадлежит Румынской церкви. Более того, Румынская миссия имела устное благословение покойного Иерусалимского патриарха Диодора, которое, действительно, так и осталось его личным устным благословением, но не было официально проведено через Синод. Но являются ли эти обстоятельства, а также устное благословение Патриарха достаточным каноническим основанием для строительства монастыря? Ситуация с русской гостиницей и храмом в Иордании вблизи места крещения Господня является во многом сходной. Участок подарен России иорданскими властями, на нем было решено строить гостиницу, при которой патриарх Иерусалимский не разрешил строить церковь.
Таким образом, налицо ситуация, когда канонический патриарх накладывает свое вето (вполне законное теоретически) на строительство новых храмов. Причина в том, что они не являются греческими. И это при полном отсутствии греческого населения в Израиле, Палестине и Иордании. Официальный аргумент, что в одном месте не должно быть двух храмов, вряд ли верен и даже последователен: на территории Элладской церкви находится 60 подворий Иерусалимской патриархии, а в Константинополе – 3 монастыря.
И здесь встает вопрос – насколько верно в такой ситуации ждать разрешений от Иерусалимского патриархата? Не достаточно ли поминать Иерусалимского патриарха за литургией (что необходимо по церковным канонам), но не следовать в русле очевидного греческого филетизма: греческий храм разрешается, арабский – контролируется, а русский, румынский или любой другой не разрешается вовсе, даже при несомненном поминовении Иерусалимского патриарха?
Узко национальный характер нынешней политики Иерусалимского патриархата нельзя считать просто <конкуренцией> с русской или румынской Духовными Миссиями. В таком случае сама Иерусалимская церковь занималась бы своей потенциальной новой паствой. Но этого нет: Иерусалимский патриарх Феофил, как и его низложенный предшественник, не рукоположил ни одного русскоязычного священника. Те русскоговорящие священники, которые оказались в Иерусалимском патриархате, будучи рукоположенными в других поместных церквах, все были приняты с большими сложностями. И служа в греческих храмах, они не имеют даже ключей от церкви: ключи неизменно остаются в руках греческого настоятеля, который может быть простым монахом. Так что в лоне Иерусалимской патриархии нет ни одного русского или румынского храма, как есть совершенно независимые <этнические> приходы, епархии и экзархаты во Вселенском патриархате, Русской, Элладской, Американской и других поместных церквах.
Как сообщает впервые выпущенный на русском языке «Святогробский календарь 2012», Комиссией по пастырскому окормлению русскоязычных общин заведует архиепископ Иорданский Феофилакт. Владыка Феофилакт является замечательным архиереем, но его архипастырское служение проходит не в Израиле с его более чем миллионным русскоязычным населением, а в Иордании. Секретарем комиссии является тоже замечательный греческий архимандрит, но вовсе не кто-то из русских священников Иерусалимского патриархата. Так что никакой деятельности, направленной на включение русскоязычных жителей Израиля, Палестины или Иордании в церковную жизнь Иерусалимского патриархата, не существует.
Тот же «Святогробский календарь 2012» в самом начале говорит об «истории Иерусалимского Православного Патриархата, называемого еще «Ромейским», т.е. Византийским> (с.6).» К сожалению, это вполне понятная для русского издания, но все же искаженная передача названия патриархата, который официально называется «Греческим православным Иерусалимским патриархатом».
К сожалению, не просто Православным: Как следует из сказанного выше, здесь речь идет не только о греческой литургической традиции. В связи с этим можно поставить вопрос о том, что если по тем или иным причинам Иерусалимский патриархат в настоящее время является просто греческим братством на Святой Земле, то стоит ли его воспринимать как подлинно поместную православную церковь Израиля, Палестинской автономии и Иордании? Церковью, к которой нет ни эллина, ни иудея, и которая собирала бы в себе всю полноту опыта православной жизни этих стран? Очевидно, что Иерусалимский патриархат на это и не претендует. А чем, в такой ситуации, греческое монашеское братство отличается от русского или румынского?
Да, у Иерусалимского патриархата есть арабоязычная паства и рядовое духовенство, но и они не допускаются к управлению церковью. Немногочисленное арабское православное монашество не только не развивается, но и ограничивается патриархией, а большие арабские приходы имеют во главе не просто местного настоятеля, но и греческого <наместника>. Несомненно, приходы и монастыри Русской Духовной Миссии на Святой Земле могут становиться центрами притяжения для русскоговорящих православных. Почему это не всегда происходит – отдельная тема. Но и здесь Иерусалимская патриархия пытается ввести свои ограничения для развития настоящей церковной жизни (так, например, в городские храмы Русской миссии рекомендуют назначать настоятелями иеромонахов (Яффа, Хайфа), а игуменами монастырей – семейных священников (Хеврон)). Особая тема – ситуация в греческом монастыре в Кане Галилейской (который еще недавно был арабским приходом, храм которого в свое время был построен русским Императорским Православным Палестинским Обществом для местной арабской общины). Последние несколько лет наместником монастыря является архимандрит, на которого неоднократно писали жалобы в патриархию и подавали иски в полицию за рукоприкладство в отношении негреческих паломников, которые не купили у него вина, прежде чем зайти в церковь: таковые физически выталкиваются за ворота самим архимандритом или его арабскими помощниками.
Это касается и мирян, будь то мужчин или женщин, и духовенства. Как говорит одна из лучших русских игумений в Иерусалиме: «Возить паломников в Кану теперь просто преступление». Поскольку канский батюшка является, к сожалению, психически больным человеком, его деятельности не следует удивляться или, тем более, осуждать его. Однако сохранение его на таком месте является свидетельством того, что для Иерусалимского патриархата не пастырская или миссионерская деятельность является приоритетом. И даже не репутация Православной церкви и самого патриархата. Так можно ли считать, что на Святой Земле есть поместная церковь, и ею является Иерусалимский патриархат с его паствой и духовенством?
Можно констатировать, что сам он в настоящее время таковым себя не считает. Времена, когда в Лавре Саввы Освященного были отдельные часовни для служения на греческом, армянском и латинском языках давно прошли. Поминовение Иерусалимского патриарха за литургией необходимо, но нужно ли административное подчинение греческому монашескому братству? Не вся ли полнота канонических православных на Святой Земле является поместной церковью, со всеми их уже существующими <этническими> структурами – греческой, арабской, русской, румынской – и будущими – польской, сербской, грузинской – которые, несомненно, могли бы расширить православное (пусть и не греческое) присутствие на Святой Земле? По сути дела этому соответствует на Святой Земле практика Румынской Миссии или Русской Духовной Миссии зарубежной церкви: они считают нужным информировать Иерусалимскую патриархию о тех или иных событиях, о новых хиротониях, о приезде своих архиереев или о строительстве, но не ожидают от нее разрешения. Ведь несомненно, что не нужно выискивать особых причин для строительства храмов, крещения детей и взрослых, для создания новых общин – все это совершенно естественно для церкви.
Иерусалимский патриарх Феофил объясняет церковные проблемы на Святой Земле и в православном мире вообще «гордыней больших православных народов». Здесь уместно вспомнить запись из <Дневников> о.Александра Шмемана о его встрече с Александрийским патриархом: «Среда, 13 мая 1981. Ужин в Syosset: опять патриарх Александрийский. На этот раз он мне показался очень симпатичным старичком, я сидел рядом с ним. Но остается вопрос: для чего нужен патриарх Александрийский? И горе Православия в том, что вопрос этот просто никому не приходит в голову…». (Дневники. с.575).
Несомненно, что Иерусалимский патриарх нужен. И не только потому, что он существует со времен Халкидонского собора. Но он нужен не просто в качестве главы греческого Святогробского братства или Иерусалимского патриархата как музея греческого присутствия, но как центр подлинного единения всех православных на Святой Земле, их соборности, и как координатор их общей деятельности на благо церкви и для ее возрастания. Если он отказывается от этого, его стоит просто поминать за литургией.
Как отвечал приснопамятный митрополит Сурожский Антоний на те распоряжения церковного начальства, которые не казались ему обоснованными благом Церкви: «принимаю к сведению, но не к исполнению».
Диакон Александр Занемонец
