Главная Человек Наши современники

Этот Бог стал единственной надеждой, никакой другой не было

В какой-то момент моего с ней общения меня как молния ударила, что она -это я сам, не тот, который снаружи, а внутренний. Не надо ее воспитывать, учить, уговаривать, это то, чего я хотел, но даже не искал, в такие сказки я не верил. Это чувство возникло глубоко внутри меня, и я был просто ошарашен. Почувствовал потребность заботиться о ней.

Меня зовут Николай, родился в г. Новосибирске, крещен в младенчестве. Помню я себя лет с 5 или с 6. Жили мы тогда в одном из поселков Амурской области на самой окраине села. От крыльца дома начиналась бескрайняя тайга. В любое время года природа была очень красива, воздух чист и прозрачен, наполнен лесными запахами и звуками. Дом, в котором мы ночевали и грелись зимой, был уже старый и промерзал. Во всех углах намерзал толстый слой льда, двери закладывали старыми тряпками, которые примерзали к порогу. Зато на окнах были прекрасные и причудливые узоры, которые нам рисовал мороз.

Семья наша состояла из четырех человек. Мама работала уборщицей, отец трактористом, сестра, на полтора года младше меня, вместе со мной ходила в садик. Садик находился километра за полтора от дома. Мама нас туда на санках таскала, по заметенным снегом дорогам и морозу (много лет прошло, а это не забывается). Вся наша наполненная и естественная жизнь наполнялась еще больше тем, что отец мой сильно пил, а когда напьется, то дома устраивал ужасные скандалы. Когда отец был трезвым, он был хорошим человеком, и мы его любили. Люди, знавшие его, не могли поверить, что он может быть таким, и если мы жаловались кому-то, эти жалобы принимали за детские фантазии.

Вспоминаю, как одна женщина стала случайной свидетельницей, и меня удивило, как она напугалась и убежала из нашего дома. Хотя я тогда не понимал, ничего другого не видел и не знал, что это ненормально.

Мне было просто очень страшно, когда пьяный отец бил мать, пытался ее зарезать большим охотничьим ножом или выхватывал из шкафа ружье, нацеливал его на мать, а она еле успевала выскочить за дверь, а он за ней с ружьем, и только случайность спасала нас. Я тогда уже знал, как он стрелял, лет в восемь я ходил с ним на охоту и видел, как он быстро и метко попадал в косулю, мелькающую в густой траве.

Сестра всегда старалась спрятаться в такие моменты, а я не мог прятаться — пытался как-то вмешаться и чем-то помочь маме. Но это еще не все. С мамой случались страшные сердечные приступы, которые нас с сестрой сильно пугали. Мы боялись, что мама умрет, бежали звать соседей на помощь. Скорую помощь вызвать было непросто: ближайший телефон находился почти за километр от дома. Машина скорой помощи не всегда могла приехать или из-за размытых дорог, или из-за того что была сломана. Но все равно, так или иначе, маму отправляли на чем-нибудь в больницу и мы переживали в ожидании известий.

Вечерами, если отец задерживался с работы, нас всех начинало трясти и морозить в ожидании его: иногда эти приступы тряски переходили в какой-то истерический ненормальный смех. Иногда мы уходили из дома и прятались у соседей. Но соседи опасались нас прятать, он искал нас и всех беспокоил. Жалобы властям ничего не давали. Было только хуже, он за это маме дома мстил.

В школе у меня были плохие отношения с ребятами. Я часто дрался, меня били всем классом, чаще ногами. У меня постоянно тряслись руки, надо мною все смеялись. Меня это злило, я мог только ругаться и материться, так как я научился этому у отца и думал, что так и должно быть. Ученик из меня был никакой.

У мамы был крестик, который висел на стене, и мама объясняла, что это Бог. Крестики нам вешала на шею, чтобы нас с сестрой хранил Бог. Этот Бог стал единственной надеждой, никакой другой не было, надеждой тайной. В те времена (начало 1970-х годов) было всем объявлено, что Бога нет, и, конечно, я с этим соглашался. Не согласиться было нельзя: об этом говорили в школе, об этом писали все книги, убеждали ученые, космонавты летали и не видели никакого Бога. Я все понимал, но внутри себя я молился Ему за маму и за нас, ничего другого мне не оставалось.

Когда я закончил третий класс, отец закончил строительство нового дома, его загулы и скандалы усиливались, бывало, мама боялась приходить домой и пряталась в лесу. Ей удалось накопить немного денег. Однажды отец с любовницей уехал из поселка, мама собрала вещи в узлы и мы убежали от отца в г. Новосибирск к ее родителям. Тогда в Новосибирске прописка была запрещена, без прописки на работу не принимали. Прописаться удалось с большим трудом, и мама устроилась на работу. Сначала на заводе, потом дворником устроилась, дворникам давали жилье. В школе сидел я на последней парте и ничего не понимал в учебе. Друзей у меня не было, часто пропускал школу из-за болезни, два или три раза лежал в больнице. В четвертом классе остался на второй год. Летом маме дали комнату, и мы стали жить отдельно от бабушки.

Через год на новом месте жительства я стал понемногу приходить в себя. У меня появились друзья, я стал ходить в новую школу и почувствовал интерес к учебе, даже уроки стал делать. Жизнь стала налаживаться, мама работала на двух работах. С утра дворником, вечером уборщицей на заводе. Все необходимое для жизни у нас было. В эти годы мама нас несколько раз водила в храм на исповедь и причастие. Все происходящее и находящиеся в храме мне запоминалось и вызывало интерес. Но объяснить мне никто не мог, и прочитать было негде.

Прошло четыре года. За это время мы стали нормальными людьми и обзавелись необходимым имуществом, даже телевизор купили в комиссионке. Все плохое постепенно забывалось, зарастали душевные раны. Мы все скучали по природе, где мы когда-то жили. Отец нам стал вспоминаться чаще трезвым и хорошим, а мама не культивировала в нас ненависти к нему. Он неожиданно приехал к нам в гости, и мы были рады, хотя насторожены. После его приезда осталось хорошее впечатление, мы стали переписываться. Отец нас звал домой и говорил, что все будет нормально. Мы согласились, он приехал за нами, и мы вернулись домой. Ничего хорошего из этого не получилось. Отец продолжал пить, встречался с любовницей, а нам дома устраивал скандалы.

Но на нашу психику они уже влияли не так страшно, хотя нервы потрепали очень сильно. Руки у меня продолжали тряслись, как у алкоголика, даже в десятом классе. После окончания школы я приехал в Новосибирск и поступил в радиотехнический техникум, поступил с трудом, но учиться старался и закончил с красным дипломом. Через год после меня в Новосибирск переехала мама с сестрой. Мама снова устроилась дворником и заработала две комнаты в аварийном старом доме с печным отоплением и с удобствами на улице. Для жителей города это были необычные условия, но для нас было нормально.

На практике в НИИ я познакомился с девушкой на три года старше меня, точнее она со мной познакомилась, писала письма, уверяла, что любит. Я не мог ответить ей тем же, но на дружбу согласился. Я тогда думал об интересной работе и армии, которая меня ждет, а не об отношениях с девушками. Она рассказывала, что несчастна, мать у нее алкоголичка, брат женился и ее не любит. Сама она серьезно больна — гормонально зависимая бронхиальная астма уже около десяти лет. Разжалобить меня было нетрудно, и мне ее было жалко. Во время наших прогулок я предлагал зайти в храм, но это вызывало с ее стороны резкое сопротивление. У меня складывалось впечатление, что она пыталась достичь определенной цели в отношениях со мной, независимо от моих желаний. Я говорил ей, что хочу иметь в браке детей и не одного, но она никогда не считалась с моим мнением и делала то, что нужно ей. Христианского воспитания у меня тогда не было. Понятия были обычные, «дворовые».

Наши отношения дошли до того, что она забеременела. Врачи сказали, что рожать ей с таким заболеванием нельзя. Я ходил с ней вместе к врачам с учеными степенями, а они разводили руками, что поделать ничего не могут. Меня призвали в армию. Она осталась одна. Когда пришло время рожать, ее не принимали ни в один роддом, и только после того, как она обратилась в горздравотдел, ее приняли в роддом. Ребенок родился мертвый. Эти события заставили меня задуматься о жизни. Полгода она писала письма почти каждый день, хотела приехать. Я не хотел, чтобы она приезжала, к тому же к нам приезжать было нельзя. Но она не слушалась, и мне это не нравилось. Ее первая поездка закончилась неудачно. Но второй раз мы встретились и прожили несколько дней вместе. Через полгода письма прекратились и возобновились уже к концу службы, но совсем в другом тоне.

После моего возвращения она пришла на второй день и выглядела очень эффектно. Я не хотел возобновлять отношения, но проводить ее я считал долгом. Отношения возобновились, я чувствовал себя, как завороженный: с одной стороны, меня тяготили отношения с ней, с другой — я не мог без нее. Она вела себя очень вызывающе, наверно считала, что я никуда не денусь. Не прекращала отношения со своими подружками, которые постоянно ее тянули к веселой жизни, дело дошло до ее измены. Я сильно переживал и злился, во мне просыпался мой папаша.

Мы договорились пожениться, но она должна была лечиться, чтобы были дети. Я тоже не блистал здоровьем. У меня были постоянные головные боли и одышка, как у старика. Лечиться мы должны были вместе. Врачи посоветовали врача, который может помочь. Нет, это не был экстрасенс, это был обычный врач, только он лечил не по инструкциям министерства, а по индивидуальному подходу к каждому человеку: подбор лекарств, гимнастика и т.д. Врач сказал, что вылечиться можно и детей рожать можно. Началась борьба за здоровье, это стоило больших психологических усилий. Лечился я сам и заставлял лечиться ее. Лечение шло успешно, постепенно отходили от вредных лекарств. Отношения наши постоянно ухудшались, я становился все злей и раздражительней из-за ее поведения. Помнятся ее слова: «Скажи спасибо, что я для тебя лечусь».

Если мне было хорошо, она устраивала истерики, а если плохо, то ее это сильно радовало. Я все больше понимал, что семейную жизнь с ней построить невозможно и дети в нашей семье счастья не увидят. Я ушел пожить у мамы. Появился повод для развода: еще одна измена. Я старался отвыкнуть от нее, учился в институте, работал, активно участвовал в общественной жизни, занимался спортом, знакомился с другими девушками.

Из создавшегося положения я не находил выхода, моя жизнь катилась к погибельному состоянию, я уже стал ненавидеть всех женщин и не только с виду был злым и угрюмым, но и в душе. Я любил одиночество и много думал, в чем дело. Понимал, что дело во мне и если у меня такая жизнь, такая жена, то мы достойны друг друга. Жилья и денег у меня не было, и перспективы их иметь тоже. Девушки искали себе состоятельных ребят. Я стал задумываться о воспитании, которое я получал, когда пьяный отец объяснял мне, как нужно вести себя с людьми и, конкретно, с женщинами. Может, нужно делать все наоборот? Наоборот, это как? Пришли в голову христианские ценности, о которых где-то мельком слышал или читал в художественной литературе. Это было совсем непонятно. Захотелось что-то понять.

На работе устраивались туристические поездки на отдых. Я и еще один парень с работы договорились с тремя девушками поехать вместе, и когда все было готово к поездке, девушки отказались, каждая по своей причине. Они сказали, что рядом в отделе работает девушка Лена, она собирается поехать. Я просил позвать ее. Она выглядела, с моей точки зрения, как ребенок, с необычно скромным видом, внутри я снисходительно усмехнулся, это было необычно, хотя снаружи был суров. Поехать вместе она согласилась, хотя меня это мало удовлетворяло, она была не моего круга, что с ней делать, я не знал. По той же причине я с ней и не был знаком, хоть и видел ее раньше. Она пригласила подружку, и мы поехали.

В какой-то момент моего с ней общения меня как молния ударила, что она — это я сам, не тот, который снаружи, а внутренний. Не надо ее воспитывать, учить, уговаривать, это то, чего я хотел, но даже не искал, в такие сказки я не верил. Это чувство возникло глубоко внутри меня, и я был просто ошарашен. Почувствовал потребность заботиться о ней. Я думаю, что выглядел нелепо со своей заботой и иногда вел себя ненормально под влиянием своего отрицательного состояния. Но она все переносила спокойно, хоть меня абсолютно не знала. Рядом с ней я быстро менялся в лучшую сторону. Мне становилось много легче. Я старался видеться с ней как можно чаще, мы вместе проводили много времени. Моя бывшая супруга организовывала различные мероприятия, чтобы нас разлучить. Но Лена верила только мне и никого не слушала. Для меня это было абсолютно невероятно, никакой логики я найти не мог.

Через полтора месяца мы стали жить вместе. Жить стали в этом старом доме на кухне, пол кухни занимала печка, еще удалось всунуть туда диван и самодельный умывальник. Нам этого хватало, мы много гуляли, на другие развлечения у нас денег не было. Через полтора месяца мы расписались. В загс нас привезли на инвалидном запорожце моего деда. Расписали нас в коридоре, в зал не пригласили. Но нам было все равно, мы и так были счастливы. На следующий день мы обвенчались в церкви. Лена была очень красива, ей был 21 год, мне 25. Началась перестройка.

Институт пришлось бросить и устроиться на другую работу. С началом перестройки стала появляться религиозная и оккультная литература. Появились секты. Мы с Леной всем интересовались и пытались разобраться. Читали книги, ходили на лекции. Православной литературы не было. Просто Библию взять было негде. Мы знали о Библии только из оккультной литературы. В храм мы заходили, но в церковь, как в параллельный мир, доступ для нас был невозможен. Один знакомый похвастался, что может достать любую книгу, я попросил Библию, и он мне ее принес в обмен на талоны для сигарет.

Лена через год нашей жизни забеременела, и жить на кухне стало невозможно, там зимой было очень холодно. Мы переехали в деревенский дом к ее маме. От чтения оккультной литературы накопилось много негативного о православии, меня возмущало, почему православные не признают других учений, ведь другие признают их, принимают положительный опыт. У меня возникло желание разобраться в этой проблеме, встретить священника и упрекнуть православных в этом.

Я долго «клинил» на апокрифических евангелиях: как можно отличить истинные от ложных? Старался найти ответы в книгах. Много думал. Бог дал мне понять. Истинный и единственный Бог, это Тот, о Котором говорится в канонических Евангелиях. Только на этого Бога я надеялся всю свою жизнь и только этот Бог помогал мне, этого Бога никто и никогда не смог бы придумать, потому что милость Его к нам постичь невозможно. Только этот Бог может спасти нас. Я пошел в храм, подошел к священнику и спросил, как стать членом церкви? То, что батюшка мне рассказал, было непривычно для меня (вычитывание молитвенных правил, регулярное посещение храма), но я был со всем согласен. Себя нужно переделывать.

Лена родила 6 июля 1990г., в канун праздника Рождества Иоанна Крестителя. Сына мы назвали Иваном, но удивительно, это имя мы выбрали без всяких расчетов в самом начале беременности. Отец мой умер от рака. Умирал тяжело, у мамы на руках, когда мы узнали, что он болен, мы с мамой и сестрой ездили к нему. Зла на него не имеем, молимся о нем и любим. Все равно все, что было плохого, Бог обернул на пользу.

Жить мы перебрались к маме в старый аварийный дом. Мама выделила нам комнату, сама жила в другой. Мы помаленьку стали приучаться к церковной жизни: ходили в храм на службы, стала появляться православная литература и в храме проводились занятия. Появились в церкви знакомые. В 1996г. 11 апреля у нас родилась девочка, которую мы назвали Марией в честь Марии Египетской.

Через полтора года Лена еще забеременела. Мы серьезно напугались. Места для ребенка уже не было. Кровати уже были в два яруса. Иван пошел в школу, заниматься ему негде было. Небольшое место оставалось только посреди комнаты, где можно было перемещаться. На это место мы поставили кроватку для ребенка, пришлось ее уменьшить в два раза. Даниил родился 18 августа 1998 г. в машине скорой помощи, до роддома добраться не успели.

Мне его дали сразу только родившегося. Это было здорово, раннее свежее утро и родился человек, мой сын. Имя дали в честь Даниила Московского. Все наши знакомые православные молились за нас. Бог дал, что обстоятельства сложились так, что через месяц после рождения Даниила нам дали трехкомнатную квартиру. В то время получить бесплатно квартиру было чудо, хоть и пришлось за нее похлопотать и посудиться — знающие люди удивлялись. Для нас это была огромная радость.

Мы стали понемногу обживаться в квартире. В 2002г. 30 апреля у нас родилась дочь Александра. Имя дали в честь мученицы царицы Александры. Бог дал нам, удалось купить дачу и летом мы все живем на даче. Детям там очень нравится, они там набираются здоровья для следующего учебного года. Младшие бегают в одних трусах целыми днями, поцарапанные о кусты и загоревшие, пусть закаляются.

Живем мы с Леной уже восемнадцатый год и благодарим Бога за все. Трудности, с которыми мы встречаемся, проходят, а счастье с нами всегда. Стараемся чаще посещать богослужения, а детей водим в воскресную школу. Сестра моя вышла замуж, как часто бывает, дочь пьяницы за пьяницу и положение было очень тяжелое, но, слава Богу, муж ее покрестился и бросил пить и курить. Не пьет уже лет десять, у них двое детей — Павел и Наталия. Они стали верующими и регулярно ходят в церковь. Мама моя живет в соседнем подъезде, и, за исключением здоровья, у нее все нормально.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.