Имя Фотиса (Фотия) Кондоглу (1897-1965) мало известно в России. Между тем, во многом именно благодаря этому человеку православная иконопись и храмовое строительство вернулись к своим каноническим образцам.

Литератор, иконописец, этнограф и издатель Фотис Ко́ндоглуродился в 1897 году в Малой Азии. Он пять лет жил и учился в Европе (Испании и Франции), где прославился за свой уникальный талант живописца и опубликовал свои первые литературные труды.

В 1822 году Кондоглу вернулся в Грецию и обосновался в Афинах. Повальное увлечение Западом и отсутствие духовных интересов в среде афинской интеллигенции поразили Фотиса. Надрывным исканиям коллег он противопоставил христианское мировоззрение. Защита, сохранение и распространение православной и народной традиции становятся смыслом его жизни. Кондоглу не просто художник и литератор, но и полемист, борец и миссионер. Причем просветительскую деятельность он сочетает с личным аскетическим подвигом, на практике воплощая проповедуемые им идеалы.

В живописи Кондоглу был приверженцем византийской традиции. Он не только вернул ее в православные храмы, но и решал в подобной технике произведения казалось бы далеких от нее жанров – портрета, пейзажа, натюрморта.

Кисти Кондоглу принадлежат фрески, мозаики и иконы многих православных храмов Греции. Он работал реставратором в Афинском музее византийского искусства, в обителях Святой Горы Афон, Коптском музее в Каире.

По общему признанию, Кондоглу один из наиболее выдающихся иконописцев нового времени. Его художественное наследие огромно по своим объемам и уникально по красоте и таланту. Кондоглу продолжает традицию поздневизантийской живописи, но не является простым имитатором, его творения отличает неповторимая узнаваемая авторская манера.

Не менее известен Кондоглу и как литератор — в 1964 году было опубликовано его двадцатитомное собрание сочинений. Он использовал свежий народный язык, обогащая его элементами местных диалектов. Произведения писателя отличала высокая художественность и глубокое знание жизни.

Кондоглу был пламенным сторонником изучения народных обычаев и духовности. Никто другой так не способствовал активизации этнографических исследований.

В 1952 году Кондоглу совместно с Василием Мустакисом начал публиковать журнал «Кивотос» (Ковчег). Это издание было задумано авторами как ответ на протестантизированную проповедь греческих внецерковных организаций[1] . Журнал выходил недолго, но сыграл очень важную роль в ниспровержении пиетизма и морализаторства протестанствующих обществ.

Разнообразная деятельность Фотиса Кондоглу стала этапной в истории Эллады и послужила катализатором обращения греческой научной и академической общественности, а впоследствии и общества в целом к традиции во всех ее формах. В храмы благодаря Кондоглу вернулась традиционная православная иконопись, а византийское пение вытеснило западный партес.

Кондоглу удалось воспитать значительное число учеников, которые после смерти своего наставника продолжили начатое им дело. Одним из его соратников был в частности музыковед Симон Каррас, пробудивший у современников интерес к изучению византийской музыкальной церковной и светской традиции. Подругой Кондоглу была Ангелики Хадзимихали, начавшая первые серьезные исследования по изучению греческого народно-прикладного искусства. Дело реабилитации византийского искусства и возвращения его в православные храмы продолжили также связанные с Кондоглу иконописцы и живописцы Спирос Папалукас, Спирос Василиу, Раллис Копсидис, Петрос Вамбулис, Яннис Терзис, Динос Ксинопулос и Никос Эггонопулос.

Во многом благодаря деятельности Кондоглу и его ученников произошел поворот к традиционному православному церковному искусству и пению в странах Балканского региона.

Опосредованное влияние оказала деятельность Кондоглу и на жизнь Русской Православной Церкви. Если до революции 1917 года большинство храмов расписывалось в западной манере, сегодня много иконописцев работают в рамках Православного Предания, стараясь избегать неканоничных заимствований и новаторских решений.

Афанасий Зоитакис

Фотий Кондоглу «Священные изображения и песнопения»[2]

Православные церковные искусства – это искусства богословские. И произведения, которые ими рождаются, отображают собой слово Божие.

Эти искусства выражают таинственную сущность нашей религии и обращены к нашим чувствам. Гимнография и музыка – к слуху, архитектура, иконопись и другие искусства, создающие церковную утварь, облачения и т. д. Обращаются к зрению. Третье чувство – обоняние – возвышает и освящает каждение фимиама. Четвертое и пятое чувства, именно вкус и осязание, как более материальные, остаются за дверями этого духовного пира.

Архангел Гавриил (1952 год)

Архангел Гавриил (1952 год)

Два наиболее благородных чувства – зрение и слух. Главным образом они питаются духовными изображениями и песнопениями и ими же освящаются. Итак, произведения церковных искусств, как было сказано выше, отображают в себе слово Божие. То, что видит и слышит в храме молящийся человек, вызывает в его уме и сердце таинственные религиозные образы. Всё видимое в храме имеет такую форму, которая возносит человека в таинственный мир духовной радости и блаженства: само здание храма, святые иконы, иконостас, сень, литийница, священный потир, лампады, паникадила, амвон, иерейские облачения, переплёты богослужебных книг, купель, архиерейское место и даже стасидии – своей смиренной аскетической формой.

То же происходит и со звуками, которые человек слышит в храме: песнопения, где соединены воедино слово и музыка, молитвы умилительно произносимые, возгласы и священная проповедь. Однако проповедь не должна иметь мирской характер, не должна быть пустым, отталкивающим людей красноречием, «набожным пустословием», по словам одного архиерея. Она, насколько возможно, должна приближаться к литургически гармоничному слову, потому что только в этом случае она будет уместна и не будет нарушать гармонии песнопений и службы в целом. Все слова, написанные святыми отцами, литургически гармоничны, поэтому святоотеческая проповедь – прекрасное дополнение литургии, чего нельзя сказать о большинстве произносимых сегодня с амвона речей, которые разрушают гармонию службы, обрывая и охлаждая духовное пламенение, умилительное состояние, вызываемое в людях священными изображениями и песнопениями. Ведь большинство произносимых современными проповедниками слов есть не что иное, как самое прозаичное, скучное и бессмысленное бормотание, «благочестивое (а может, и нечестивое) пустословие».

Церковные искусства по своей природе богослужебные, литургические, духовные, возвышающие, а не мирские, то есть не материальные, чувственные и тщеславные, цель которых – услаждение чувств. Древние греки говорили: «Искусство есть наслаждение», поэтому их религия была просто «красивой ложью». По-настоящему духовный элемент был чужд древнему миру.

Великомученица Екатерина (1935 год)

Великомученица Екатерина (1935 год)

Все православные церковные искусства (то есть искусства Единой Святой Соборной Апостольской, не подверженной изменениям Церкви) выражают одни и те же духовные истины – различными средствами каждое. Так, например, произведения иконописи выражают таинственными образами и цветом абсолютно те же духовные понятия, которые выражает таинственными гласами музыка или священным слогом богослужебные тексты.

Всё это есть только в Православной Церкви. У протестантов церковных искусств просто не существует, а в папской церкви они искажены, и из церковных превратились в светские и мирские. Протестантизм захотел упразднить чувства, уничтожив то, что к чувствам обращено, но тем самым он обнажил религию, лишив её литургического покрова богослужения и обряда, превратив её в некую неопределённую и бездушную вещь, в какой-то мутный теизм. В то время как Православие сохранило в обряде то, что получило от древней Церкви, которая стремилась не к упразднению чувств (поскольку мы живём в материальном мире и имеем тело, это бессмысленно[3]), но к их освящению посредством церковных искусств, что делает самичувства органами общения верующего человека с Царствием Божиим. Через церковные искусства мы ощущаем это Царство, «яко в зерцале».

Папская церковь допустила искажение церковных искусств (и обряда в целом, превратив его в некое театральное представление), принеся их в жертву своим мирским интересам. Похоже, что Церковь, имея авторитет в среде своих сторонников и приверженцев, на самом деле руководствуется настроениями собственной паствы, которая навязывает ей свои искажённые представления об обряде. В этом состоит причина тех извращений, которые претерпели церковные искусства на Западе. Начался этот процесс шестьсот-семьсот лет назад и достиг апогея в эпоху итальянского Возрождения, охватив весь остальной Запад. Мирской дух с его свободной импровизацией подменил дух богослужебный и литургический. Искусства в папской римо-католической церкви постепенно лишились своего литургического характера, превратившись в светские, то есть материальные. На Западе нет больше иконописи – есть только живопись (то есть искусство, воспроизводящее определённый сюжет, как, например, так называемая историческая живопись). Нет псалмопения, но есть музыка – творение мирских композиторов. Если, как было сказано выше, церковные искусства призваны к тому, чтобы отражать в себе слово Божие, вызывать в душах верующих умиление, а не плотское услаждение и желание, то можно представить, что за умиление испытывает человек, молящийся перед иконами, на которых изображён плотской образ. Например, мадонны, написанные с продажных натурщиц, лицемерных женщин, любовниц развращённых живописцев, писавших свои работы под песни и истерические крики бродячих комедиантов. Если это молитва, то молитвой можно назвать и то, что совершают перед своими идолами, сделанными в виде голых черных женщин, дикие африканские племена, пляшущие, словно бесноватые, под звуки тамтама. «Рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть».

Итак, только в Православной Церкви даже до сегодняшнего дня существуют церковные искусства, ведущие духовное созидание «во освящение чувств». Но это непонятно ни большинству наших клириков, ни богословам, задача которых в том, чтобы довести до сознания всех православных людей эту мысль, подспудно живущую в их сердцах, как священный залог, сохранившийся до настоящего времени благодаря православной традиции, но постепенно исчезающий под ударами глупых демагогических слов полуобразованных проповедников, вопящих с амвона о необходимости церковного «обновления». Получается, обновление состоит в том, чтобы украсить себя взятыми с Запада фальшивыми бусами, сбросив с себя украшенное настоящими алмазами и жемчугом драгоценное ожерелье иконописи и таинственной музыки.

Запад – это место утилитарного духа, поэтому там так развита наука. Но для веры глупо ждать света с той стороны, где солнце заходит. Солнце встаёт на Востоке, и духовное Солнце, Господь наш Иисус Христос, «соделав Себя примером для нас», пришёл с Востока, то есть оттуда, где мы с вами живём. Через святой убрус, подаренный Авгарю-царю, через песнопения, которые во время Тайной Вечери Господь воспел вместе с учениками, Он преподал нам образ церковных искусств. Будем же хранить неискажёнными эти безупречные первообразы.

Фотис Кондоглу

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.