– Тема, которая заявлена, конечно, может оказаться несколько интригующей, поскольку, действительно, такое сочетание, как Христос и прогресс, невольно вызывает целый ряд вопросов, и особенно когда это сочетание поставлено в виде какого-то трагического парадокса. Это уже совсем, очень сильно.
В чем состоит проблема, и в чем ее основная направленность? Как соотносится христианство со всей той совокупностью явлений, которую мы могли бы отнести к разряду развивающегося, к разряду прогрессу, или то, что иногда называется у нас цивилизацией? Правда, сама по себе цивилизация – это лишь маленький кусочек того, что мы можем назвать развитием, и не всегда соотносится с этим термином.
Основная проблема, которая стоит перед человеком и обществом, как нашим, так и многими другими христианскими обществами в наше время – это проблема соотношения христианских ценностей, христианства как религии, как явления духовного с тем общим настроем и направлением жизни, которое мы имеем на этот день.
Совершенно очевидно, что XX век, как никакой другой, – даже вторая половина или конец XX века, – поставил нас перед многими парадоксами. Парадоксы эти заключаются в том, что то, на что мы надеялись, и что было, кажется, так близко, понятно и достижимо, вдруг скрывается. Помните Сизифов труд? Кажется, камень уже поднят к самой вершине, цель достигнута, и вдруг этот камень неукротимо летит вниз.
Вообще, пользуясь случаем, надо сказать: древняя мифология сохранила нам множество интересных идей, причем многие из них настолько прозорливы, что поражаешься. Современная ситуация того, к чему сейчас пришло человечество, даже в глобальном масштабе напоминает этот Сизифов труд.
О чем идет речь? О каком развитии, прогрессе можно говорить? Вы сами понимаете, что здесь аспектов очень много. Это научно-технический прогресс, развитие, это нравственное развитие, о котором мы слышим в истории мысли, в истории литературы, это философское развитие, это, наконец, религиозное развитие, о котором писали многие не только религиозные мыслители, но и богословы.
Вопрос вот в чем. Развитие ли идет или что-то другое? Ведь не каждое движение есть развитие. Можно очень много бегать и ничего не сделать. Можно создать большую видимость деятельности, а дело и с места не сдвинется. Мы говорим очень часто об эволюции, а есть такие критики, которые заявляют: а не правильно ли нам говорить об инволюции?
Я не хочу сейчас давать никаких ответов и не хочу соглашаться ни с эволюционистами, ни с инволюционистами. Может быть, как раз присутствует в нашей действительности и то, и другое.
Нужно посмотреть на действительность с точки зрения какого-то критерия: можем ли мы найти тот критерий, с помощью которого мы бы могли надлежащим образом оценить реальность жизни? Христианство претендует на такой критерий.
Было бы, конечно, очень полезно и интересно этот вопрос о критерии предварить темой об истинности христианства, то есть является ли оно, вообще, истинной религией. А если является, то почему является? Ведь каждая религия претендует на истинность. Христианство тоже. Это отдельная большая и интересная тема.
Сейчас я не хочу об этом говорить. Сейчас я просто хочу указать на то, с помощью чего мы можем оценивать развитие человеческой жизни, не жизни как индивидуума, а жизни как всего целого, вместе взятого. Если мы попробуем оценить это развитие по тем аспектам, которые я назвал, обратимся сейчас к следующему: о чем мечтает человечество с самого начала своего существования? К чему оно стремится? Чего жаждет?
Если взять и опросить каждого человека от начала человечества до нашего времени, то я полагаю, что ответ был бы в целом однозначным: все люди стремятся к благу, к счастью. Если хотите, многие стремятся к истине, к разумному понимаю жизни. Это бесспорный факт. Если выразить все это короче, человечество изначально стремится к тому, чтобы создать рай на Земле. Эта цель просматривается во всех реалиях нашей жизни, во всех ее направлениях. Всюду.
Что стоит за научно-техническим развитием? Разве не стремление сделать свою жизнь более удобной, комфортной, более легкой и, следовательно, – очень интересно говорят – более счастливой? Насчет “следовательно” – это отдельный вопрос, но цель совершенно очевидна с самого начала.
Более того, если мы обратимся к первым строкам Библии, к тому, что Библия называет первым грехопадением, то и здесь мы увидим ту же самую идею: как наилегчайшим способом достичь полноты, совершенства блага. Там выражено так: как боги. Сорвали плод – даже на это идет человек, лишь бы достичь этой полноты блага.
Итак, это основная идея, идея устремленности человека к благу, к счастью, является изначально присущей человечеству, как бы мы ни относились к библейскому сказанию. Допустим, для неверующих это просто миф, но какой интересный миф. Он же затрагивает самое существо человеческой психологии.
Дальнейшее развитие истории, и особенно науки и техники, которое в таких потрясающих масштабах мы наблюдаем в настоящее время, показало, что в этом развитии чего-то не хватает, самого существенного. Вместо ожидаемого блага, счастья, обеспечения полноты материального жизни и внутреннего удовлетворения, мы в XX веке приходим к совершенно другим вещам.
Это же парадокс. Раньше человеку сколько нужно идти, чтобы достичь какого-то места, находящегося на расстоянии 1000 километров, это сейчас буквально часы. Техника потрясает современного человека. Чудеса. Не знаю, может, лжечудеса.
А результаты какие? Раньше люди имели столько времени, что диву даешься. Почитайте «Обломова», когда они неделями ходят вокруг письма и ждут, когда бы они его прочли. Сколько времени имели люди!
Мы сейчас при всей нашей скоростной технике совершенно не имеем времени. Сколько внутреннего довольства и мира, и успокоения, покоя имели люди. Сейчас мы в непрерывной суете, в постоянном раздражении. Люди не имели большой информации. Редко-редко что услышат. Сейчас мы завалены информационным шквалом. Каждые 3-4 года все удваивается. Скоро, я не знаю, что с нами произойдет. Человек уже сейчас не способен все это переварить.
Научно-техническое развитие привело, более того, к таким вещам, от которых мы сейчас готовы содрогаться. Мы еще, может быть, похуже знаем, а бедные ученые переживают со всей силой. Обратите внимание на один только экологический кризис, к которому сейчас пришла наша бедная Земля.
Академик Моисеев написал строки, которые являются именно выражением научного видения состояния нашей цивилизации, и в то же время буквально обращением – он нерелигиозный человек был – к религии. Он писал, что мы сейчас достигли такого уровня развития, когда глобальная катастрофа может наступить с огромной скоростью, и никакая техника не поможет.
Нужна другая вера. Нужны другие заповеди. Научно-технический прогресс, как видим, если и дал благо, то для небольшой группы людей. Основная масса как раз оказалась оторванной от этой небольшой группы людей гораздо больше и гораздо дальше, нежели это было когда-то.
Давайте посмотрим на нравственное развитие. Если почитаешь многих мыслителей, о чем они пишут: человечество развивается, нравственно совершенствуется. Это естественный процесс развития человека от низшего к высшему. Если бы только они, те прежние философы, посмотрели, что происходит сейчас. Я не знаю, стоит ли об этом говорить. Моральное падение в мире настолько глубоко, настолько сильно, что сейчас буквально стоим на грани полного провала. Причем, к чему это приводит?
Я не буду приводить статистику, не знаю, можно ли проводить эти цифры, но когда мне сказали, каков сейчас у нас процент наркоманов в возрасте от 12 до 16 лет, то я сказал только одно: так что же, мы вырождаемся полностью? Мы погибаем без войны? Без голода? Уже не нужна ни война, ни голод. Что это такое?
Обратимся теперь к наиболее важному, интересному вопросу – религиозному развитию. Целый ряд мыслителей религиозных, философов, богословов настойчиво утверждали и утверждают до сих пор, что человечество идет по пути религиозного развития. При этом построили очень интересную схему, которая буквально увлекает: от примитивных религий, какого-нибудь фетишизма, до монотеистических религий. Идея, действительно, увлекательна: от простого к сложному, от элементарного к совершенному.
На самом деле, можем ли мы сказать об этом? Да, сейчас идет потрясающее умножение религиозных верований. В Соединенных Штатах, например, с 1987 по 1988 год появилось 400 новых религиозных образований. Идет потрясающий процесс плюрализации. Кто-то называет это развитием. Мне кажется, это, скорее, какая-то деградация. Это свидетельство какой-то беспомощности, какого-то внутреннего религиозного разложения. Люди мечутся и не знают, во что верить и как верить. Потеряна какая-то твердая почва, твердая основа.
Так называемый религиозный плюрализм говорит не просто о какой-то свободе, которую наконец мы получили, и можем думать и верить как угодно. Это совсем другая сторона – социальная. А если мы обратимся к другой стороне, о чем это говорит, когда каждый человек в свою сторону? Единство духа потеряно. Потеряна та единая цель, к которой человечество должно бы стремиться. Потеряно самое главное – идея истины.
Существует, оказывается, мнение в современном христианском богословии, в западном, по крайней мере, у нас пока еще этого нет, в западном богословии это является совершенно элементарным фактом, что истины нет, а есть мнения. Вы верите, что Христос – Бог? Пожалуйста, я уважаю ваше мнение. А вот тот также верит, что Он – не Бог – пожалуйста. Что угодно. И о ком я говорю? О христианах. Я говорю о христианских богословах, епископах. Я сам пью чай с англиканином, он меня убеждает, что Христос – это только совершенный человек, а не Бог. Какая-то размытость наступила.
Поэтому меня удивляют идеи того, что идет какое-то религиозное развитие человечества, что человечество совершенствуется. Мы идем к какой-то высшей цели. Может быть, когда-то был процесс вверх, но сейчас мы можем сказать, что процесс идет куда-то вниз, идет не эволюция, а инволюция в самом главном – религиозном. Я в связи с этим особенно хотел бы обратить ваше внимание на христианство, какой мы здесь наблюдаем прогресс.
Современная тематика христианских конференций, ассамблей, объединений, симпозиумов направлена почти исключительно на решение вопросов земных, материальных, сиюминутных, временных. Если и ставятся вопросы другие, то такого рода: чем Церковь может помочь? В чем? В культурном развитии, в техническом. То есть вопрос опять касается исключительно материальной сферы.
В этом отношении замечательной иллюстрацией является проблематика экуменического движения. Если кто-то интересуется, посмотрите, не читайте доклады, резюме и тезисы, прочтите только заглавия, чем интересуется современное христианство, и я думаю, даже здесь откроется картина, которая невольно заставит человек сжаться.
Христос сказал: «Ищите прежде всего Царство Божие и правды его, и это все приложится вам». Приложится не к тому, что ничего не будет делать человек, а по другой причине: когда я вижу правильный путь, тогда у меня будет видение правильных средств, а следовательно, будут верные достижения.
Сейчас перевернуто все. Ищут, прежде всего, то, о чем Он сказал: «не ищите». Не заботьтесь о том, что есть, что пить и во что одеться. Этого всего ищут язычники. Это призыв к тунеядству? Нет. Речь идет о факте, имеющем огромнейшее принципиальное значение. Речь идет о цели человеческой жизни. В чем причина, что прогресс пошел по такому пути, от которого мы теперь сжимаемся?
Кажется, все делается для того, чтобы человечество развивалось в лучшую сторону, а приходим в худшую. Почему? Что случилось? В чем причина? Получается, как в Книге Иова: когда я чаял добра – пришло зло, когда ожидал света – пришла тьма. В чем причина – вот вопрос, который сейчас, мне кажется, должен волновать не просто нас, а он должен волновать всех политиков, глав государств, всех тех, кто определяет современную жизнь.
Ведь если направление жизни и сам процесс развития научно-технического прогресса, морального, религиозного будет продолжаться в ту же сторону, в том же направлении, следовательно, мы гибнем. Недаром многие предлагают очень хороший образ змеи, которая заглатывает свой хвост. И чем более она растет, тем дальше заглатывает его, то есть она сама задохнется в самой себе. В чем причина – вот что важно для нас понять.
Я не думаю, что без христианства мы могли найти подлинную причину этого парадокса, потому что когда называют эти причины, то приходится как-то недоумевать. Говорят, что наука еще не достигла достаточного уровня. Ученые говорят, что наука, конечно, может развиваться сколько угодно, но уже то состояние науки, которое мы имеем сейчас, оно уже способно нас погубить в любой момент.
Говорят, что социально-политические отношения не достигли своей должной высоты, транснациональные корпорации захватили власть. А почему? В чем причина, что это произошло? Я повторяю еще раз, без христианства я никогда не встречал ответа, который бы мог быть удовлетворительным.
Спросят, естественно: а христианство что говорит? Вот это было бы важно знать, что говорит христианство. Я сейчас привел слова Христа о том, что «ищите, прежде всего, Царство Божие и правды его, это все приложится вам». Указано первичное и вторичное в жизни человечества. Что-то должно быть первичным, а что-то – вторичным, следствием.
Так вот, христианство называет первичным искреннее стремление человека к истине, к святыне и правде. Христианство утверждает, что дух, духовные ценности должны быть первичными для человека, а они определяют всю человеческую деятельность. Не только ее направление, но и сам характер этой деятельности.
Действительно, цель определяет мое движение. Я должен знать, куда я стремлюсь. Так вот христианство утверждает, что если перед человечеством стоит неверная цель, если оно ищет не духовных ценностей, не истины, а только материальных вещей, оно погибнет.
Сейчас мы наблюдаем – почему. Мы же видим, что 99% всех проблем, а может быть, 100%, обусловлены тем, что человек несовершенный, что человек преступный, что человек злой, обманщик и мошенник. Кажется, хорошие издаются законы, хорошие издаются структуры, все перевертывается, идет сплошной обман.
Сейчас убеждаются, что без исполнения нравственных требований никакая структура, никакие законы, никакое развитие не даст ничего человечеству. Более того, погубит. Духовно-нравственное начало является первичным для человека. Это Христос и называет: «Ищите, прежде всего, Царство Божие и правды его». К этому должен стремиться человек.
Неважно, что на этом пути он может ошибаться, спотыкаться, даже падать. Христианство и здесь оставляет для человека духовную свободу. Есть покаяние, есть молитва, а главное, человек, не теряйся, стремись по-прежнему к святыне.
Итак, христианство утверждает, что первичными в человеческой жизни должны быть духовные ценности. Это закон. Если человек отвергнет эти ценности или просто забудет о них, или первичными поставит себе цели материальные, культурные, какие угодно, одним словом, горизонтальные цели, а духовные останутся в стороне или вообще будут выброшены, оказывается, тогда происходит нарушение самого основного закона человеческой жизни. Человек как бы перевертывается с ног на голову. И в результате, начинаются процессы умирания человека и человечества.
Парадокс настоящего времени является одной из самых ярких иллюстраций того, к чему приводят титанические усилия человеческих рацио, деятельности, ума, если забыта та основная ценность, которая в христианстве и других религиях выражается одним словом – Бог. Ибо Бог – это же не есть просто подобное нам существо.
Бог есть дух. Это есть высочайший духовный идеал как реальность. Если Он есть, если Он есть истина, то разве не очевидно, что только в единстве с ним человек может понять правильно и путь жизни, и путь развития, и оценить должным образом все то, с чем он соприкасается в своей жизни.
Научно-технический прогресс пошел по другому пути. Человечество ищет счастье, подрывая корни этого счастья. И этот корень есть дух. Посмотрите, почему с такой силой цивилизация идет ко все большему комфорту: мы ищем славы, наслаждения и богатства. Вот на что устремлены чаяния человечества. На что направлена вся реклама? Действительно, хорошо в опере «Сказание о граде Китеже» поет князь Юрий: «О, слава, богатства суетные». Это пелось в советские времена. А дальше: «О, наше житие маловременое».
Забывает человек. Пройдут, пробегут часы малые, и ляжем мы в гробы сосновые. Когда я прочитал слова святого Исаака Сирина о том, что мир есть льстец и обманщик, просто поразился, как точно выражено. Тот прогресс, о котором говорит мир, весь направлен на искание только сиюминутного, только здесь блага и отрывает себя от того, что питает это.
Христианство ведь ничего не отнимает у человека, никаких земных благ. Оно отнимает только зло. Христианство говорит, что только при правильной духовной жизни человек способен правильно относиться к своему телу, к своим запросам, ко всем сторонам человеческой жизни. Без правильной духовной жизни это немыслимо, это просто невозможно. Поэтому основной ценностью для христианства и основным критерием, при котором человек может правильно ориентироваться в своей жизни, является знание того, как же правильно человеку мыслить и жить.
Неслучайно, что наша вера, кстати, называется православие. Ведь это претензия на то, что мы правильно верим, но правильная вера – это недостаточно. Я думаю, что имеют правильные познание о том мире и бесы. Они правильно знают, кто такой Христос, кто такой Бог, что будет. Правильную тоже имеют веру. Кроме правильной веры нужна еще правильная жизнь.
Так вот правильная жизнь, оказывается, может быть только тогда, когда есть верная цель, стоящая перед человеком. Современным политикам надо сказать, что надо подумать — какая цель человечества, человеческой истории, жизни. Какая? Вы подумали до конца, в чем она заключается? Ведь надо же подумать — в чем. Не в том же, чтобы лечь в гробы сосновые. Ясно, что не в том. А в чем?
Конец XX столетия показал, мне кажется, с полной очевидностью, что на том пути развития, на котором стоит современная цивилизация, мы попадаем в ловушку, капкан, смерть. Сейчас все чаще задаются вопросами: где мы промахнулись? Что мы сделали? И все чаще ответ: мы совсем забыли о тех нравственных и духовных ценностях, без которых человек жить не может. Как каждый человек, так и человечество в целом.
Поэтому, говоря о том парадоксе, который есть сегодня, мы действительно вправе сказать, что без Христа развитие человеческой цивилизации приводит нас к смерти. Это факт. Это должно всем знать, как-то донести информацию до людей. Трудно очень. Почему трудно? Потому что эта жизнь невольно увлекает человека. Трудно ему подумать о том, что, в конце концов, каждый из нас придет к последней точке.
Каждый народ и все человечество придет к последней точке. Уже наука прямо говорит: нам осталось существовать несколько десятков лет. Сколько, точно не называют, то это уже факт. Не пора ли осмыслить все это? Не пора ли остановить эту дикую гонку за благами этого мира?
Я довольно часто привожу слова Ивана Сергеевича Аксакова. Мне они очень нравятся. Я думаю, что они, наверное, каждому понравятся. Эти слова он произнес в прошлом столетии, когда сказал, что «прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов становится регрессом». Сейчас мы это видим. Цивилизация завершается одичанием.
Посмотрите, что творится. Свобода – идол. Деспотизмом и рабством. Об этом стоило бы отдельно поговорить. Действительно, деспотизмом и рабством. То развитие компьютерной технологии, которое мы сейчас имеем, то развитие средств массовой информации, та мощная машина, которой сейчас обладают эти СМИ, действительно, способна сейчас буквально поработить людей, заставить их верить в то, что они хотят.
Сейчас проведено множество экспериментов в масштабах целых государств. Можно внушить народу все что угодно, и он идет по этому пути. Свобода завершается одичанием. “Человек, отвергнув образ Божий, – продолжает Аксаков, – неминуемо совлечет с себя и уже совлекает образ человеческий и возревнует об образе зверином”.
Вы знаете, когда читаешь эти его слова, просто поражаешься. Это какой-то пророк. Так точно он описывает реальность нашего времени, что диву даешься. Ясно, что он не видел конца XX столетия, не был пророком в библейском смысле этого слова. Он был просто умный человек, и он видел, что чем более человечество гонится за благами материальными, оставляя Бога, тем более оно ввергает себя в пучину зла, страданий и смерти. Поэтому эти слова Аксакова должны быть сейчас поставлены эпиграфом к истории настоящему мира. Буквально эпиграфом. Они точно выражают суть происходящих процессов.
Я всегда считаю необходимым, чтобы у нас был не монолог, а диалог, и эта тема всегда вызывает много вопросов и дискуссий, поэтому сейчас я просто оставляю время, для того, чтобы мы могли с вами поговорить.
Вопросы:
– Почему исламский мир успешнее сопротивляется цивилизации и деградации, нежели христианский?
– На мой взгляд, причина в том, что там выше нравственность, чем в христианском мире. Не мораль исламская выше христианской, а нравственность людей выше. Сильнее законы, более суровые законы, чем в христианском мире. Там нет этой «свободы», которая сейчас присутствует в так называемом цивилизованном мире. Там нравственность выше. Вернее, требования к нравственности выше, чем здесь.
Я вам скажу так, что одним из самых тяжелых моментов, с которыми мы из XX века переходим в XXI, является следующее. Сейчас можно сказать, что в нашем цивилизованном мире идея лжесвободы, — я иначе назвать ее не могу, — признана нормой свободы, потому что в настоящее время нет свободы, есть произвол. Нельзя же смешивать эти понятия свободы и произвола.
В мусульманском мире пока еще есть эти ограничения вплоть до законодательных ограничений. Бытовые очень сильные ограничения, традиционные ограничения. И там пока еще этот мир оказывается несколько чище в нравственном отношении и выше.
У нас в христианском мире это уже невозможно. Мы свою свободу растеряли. Мы стали рабами телешоу, газет, идей, мод и так далее. Мы настолько стали умны, что если человек убьет человека, его надо наказать, а нравственно убивать можно сколько угодно, мы даже покажем по телевидению. Учитесь, как нужно убивать души людей. Понимаете, мы растеряли. Это просто поразительно. Убить тело – преступление, убить душу – ничего страшного, это свобода. Там еще пока нет этой свободы. Я считаю, по этой причине мусульманский мир оказывается в этом плане выше христианского.
– Ваша ли статья в журнале «Московская патриархия» за 1964 год, №11, под названием «К назначению нового главы Карловарского раскола»? Не изменилось ли ваше отношение к Русской Православной Церкви за рубежом?
– Я еще тогда кончал академию. Меня попросили, я писал действительно эту статью в то время. Немножко ее подкорректировали, правда. Я хочу сказать, что отношение не изменилось. Я знаком достаточно с тем, что там происходит.
Хочу сказать, что и там идут положительные процессы, но, к сожалению, они идут на низшем уровне, среди мирян, среди священников. Есть среди епископов некоторые люди, которые уже начинают понимать, что они находятся именно в расколе, что двух русских Церквей быть не может. Но пока еще руководство, которое стоит во главе, даже не допускает мысли, что они являются частью Русской Церкви.
Более того, перестройка, эти последние процессы, которые произошли в нашей стране, прекрасно показали, каково состояние руководства зарубежной Церкви. До этого было многократно заявлено, что мы потому не можем воссоединиться с Русской Церковью, что там коммунистическая безбожная власть, под началом которой находится Церковь.
Как только это прекратится, мы тут же соединяемся. Как только это прекратилось, не только не произошло соединения, а начали открывать параллельные приходы, то есть делать то, что делают вот эти все языческие религии, католичество, протестантизм. Это стала делать зарубежная Церковь. То есть установка руководства остается, к сожалению, прежней, и поэтому трудно изменить свое отношение к ней.
– Ваше отношение к ИНН – идентификационный номер налогоплательщика?
– Этот вопрос сейчас интересует очень многих. Он связан с тремя этими шестерками несчастными и с этим номером. Я вам скажу так. Мы довольно часто смешиваем два совершенно различных аспекта свободы и рабства. Или, если хотите, смешиваем две совершенно различные свободы и два совершенно различных вида рабства. Есть рабство и свобода духовные, есть рабство и свобода социальные.
Этот номер, о котором мы сейчас говорим, относится как раз к стороне социальной. Христианство за рабство или за свободу? Ну конечно, за свободу. Христиане выкупали рабов, когда могли? Конечно, выкупали. Христиане, которых покупали в рабство, могли спасаться, будучи в кандалах? Конечно, могли. Раб или свободный, пишет апостол Павел, это неважно, все во Христе. Да, но если ты можешь оказать любовь и сделать раба свободным, сделай это. Если можешь сам быть свободным, ну что же, будь свободным. Но само по себе социальное рабство не влечет за собой автоматически духовной гибели человека.
Этот номер, который сейчас вводится и будет иметь место, о чем он говорит? По заявлениям и выводам компетентнейших ученых картина предстоит следующая: где-то в 10-20-х годах третьего тысячелетия будет тотальный контроль, всеобщий контроль за каждым человеком. Развитие техники ведет именно к этому. Уже сейчас происходит мощное управление целыми группами населения, огромнейшими слоями. Я уже говорил вам о проводимых экспериментах. Уже сейчас машина внушения работает с такой силой, что можно людям внушить очень многие вещи. Например, на Западе, посмотрите, как меняется отношение людей в зависимости от того, что сверху спустят. То начинается штурм помощи России. Тут же стоп, Россия – это враг номер один или что-нибудь такое. Так вот я к чему это говорю, что, к сожалению, но это естественный процесс.
Современное человечество движется все далее и далее к полному и окончательному социальному рабству. Я, конечно, понимаю, что это не очень приятно, но это факт. Этот номер является ничем иным, как свидетельством этого рабства. Но я бы хотел показать, что это рабство еще не религиозное, не духовное. Повторяю, можно быть под полным контролем, все обо мне могут знать от начала моей жизни, все мои поступки, все мои доходы, именно об этом говорит номер, все это могут знать, но я при этом могу оставаться свободным христианином. Поэтому если можно не быть рабом, дай Бог не быть им. Если же условия жизни стали таковы, что человеку некуда деться, что же делать.
Мы даже в житиях святых находим, знаете, какие вещи? Например, человек продается в рабство, чтобы свою семью сохранить от голодной смерти. Были такие вещи? Были, конечно. В рабство продается? В рабство. Но он совершает даже подвиг любви. Но сейчас, увы, наступает время всеобщего рабства. И этот номер свидетельствует только об этом процессе. И рано или поздно, с номером или без номера, сознательно кто примет этот номер, другими ли способами, но мы все окажемся под контролем и в очень большой степени управляемыми с помощью новых средств.
Биотехнологии в этом отношении открывают страшные перспективы. Речь идет не только о клонировании. Речь идет о другом. Сейчас уже расшифрован геном человека. Уже сейчас мы подступили к самой крайней части, когда дальше начинается пропасть. Такая пропасть, когда можно уже делать человека с заданными свойствами.
Понимаете, к чему мы идем? Поэтому с христианской точки зрения ситуация ясна. Кто не хочет быть рабом социальным, не следует этого делать. Когда уже некуда деваться, лучше быть социальным рабом, нежели религиозным, ибо духовное рабство заключается в том, когда человек свою жизнь направляет не по Христу, не по Евангелию, а культивирует свои страсти и порабощается ими.
Я понимаю, что возникает вопрос такого рода: как же быть, когда стоит альтернатива, принимать или не принимать тот номер, который будет связан с явлением Антихриста? Это вопрос и правда серьезный.
Так вот, если Бог не может спасти человека без человека, то есть, без моего сознательного к Богу обращения и без отречения от того зла, которое он видит в свое душе, Бог не может спасти. Так и дьявол, и Антихрист, и кто угодно не может погубить человека, если человек сознательно не отречется от Христа и не объявит Лжехриста своим спасителем. Это нужно знать и понимать. Перед этим выбором, наверное, встанут последние люди. Такое может случиться, что скажут: или-или. Или вам материальные блага, но вы признаете меня мессией и спасителем, или голодная смерть.
Вот тут, я вам скажу, это будет уже мученичество за Христа, когда человек не отречется от Христа ни за какие блага. Вы слышите, что требуется? Сознание. Я сознательно не отрекаюсь, сознательно не противлюсь Христу, сознательно не принимаю того, кто выдает себя за Христа. А этот номер относится только к социальной стороне человеческой жизни. И поэтому имеет эту свою низшую степень значимости для человеческой жизни и существования. Это очень важно – различать эти две вещи, чтобы не смешать между собой религиозное, духовное рабство и социальное.
– Я не совсем понял. Мы хотите прекратить развитие научно-технического прогресса? Или необходимо, что, по-моему, правильно, переориентировать его в другую, нравственную сторону?
– Научно-техническое развитие должно быть поставлено под нравственный контроль человека. Когда я разговариваю со многими учеными, у нас происходят дискуссии в Дубне, я говорю: «Нельзя отделять науку от морали, не может развиваться она безотносительно каким-то нравственным, моральным и, тем более, христианским ценностям». Нельзя. Вспомните только один случай – Оппенгеймер создает атомную бомбу. Еще не знает, что будет, если ее испытать. Многие ученые говорят, что возможна цепная реакция.
Что такое цепная реакция? Земля превратится в солнечный шарик. Испытывают, не зная последствий. Вы слышите, перед чем стоит наука? А если бы христианские ценности были критерием в подходе ко всем этим вещам? Наверное, никогда бы этого не сделали. А сколько подобных фактов с другими вещами: с биологией, с химией? Я говорю о биологическом оружии, химическом оружии и так далее. А всякое это поворотье рек? Много вещей есть, с которыми сталкивается наука. Если бы мы подходили с христианской точки зрения ко всем этим вещам, наверное, очень многого на нашей Земле не было бы. Не было бы определенных научных достижений.
Что говорит христианство? Научный прогресс должен идти за нравственным прогрессом. Нравственный прогресс должен быть впереди, а он идет за ним. Оружие сейчас можно всем раздать? Нет, но его раздают некоторым людям. Некоторым можно, потому что знают, что они не используют его в преступных целях. Так и наука, она может быть использована и туда, и сюда, поэтому ее должен предварять нравственный прогресс. Вот о чем говорит христианство.
Поэтому в данном случае я говорю не о том, чтобы остановить развитие науки. Это просто бессмысленно, это глупо и неразумно, да и никто не может этого сделать. Как можно об этом говорить? Речь идет не об этом, а о том, чтобы научное развитие не приобрело форму какого-то стихийного процесса. Какая идея придет, тут, пожалуйста, и пошли. А там интересного очень же много. Вот это неограниченное развитие, как раз может привести и приводит человечество к тем страшным аномалиям, которые уже угрожают самой жизни человека. Вот идет о чем речь.
– Какие конкретные действия вы предлагаете для поисков Царствия Божия? И каким образом поставить эту цель на первое место?
– Когда мы говорим о Царстве Божием, речь идет о том царстве, о котором Христос сказал, что оно внутри нас есть. И средства эти он указал. Блаженны чистые сердца, ибо они Бога увидят. Что такое «чистые сердцем»? Под чистотой сердца что подразумевается? С одной стороны, очень простые вещи. С другой — очень трудные. Они простые, но трудные.
Простота заключается в чем: чистота сердца – свобода от насилия, всего того зла, которое во мне присутствует. Не в нем, а во мне. То есть когда я не буду завидовать, лгать, лицемерить, прочие всякие вещи делать – вот что такое чистота сердца. Без этой чистоты сердца, конечно же, о каком Царстве Божием может идти речь? Попробуйте самый великолепный дворец заполнить всякой дрянью, гадостью. Замечательно будет там жить? А если очистить, скажут: «О, какая красота».
Так и наша душа. Оказывается, она сама по природе своей способна к тому, чтобы в ней было Царство Божие, Бог был. Там благо, там радость, там счастье, там любовь. Но для этого нужно очистить. Поэтому христианство говорит: основное внимание человека должно быть направлено на работу над собой. Но у нас все силы души направлены вовне. Мы думаем переустроить общество, развить науку, технику, мы думаем переубеждать что-то делать с другими людьми, устраивать различные социальные и политические революции, переустраивать политический строй и так далее, то есть менять форму.
Федор Михайлович Достоевский с глубокой иронией и скорбью говорил: «Переделав форму, думают, станет на Земле лучше жить? Все человек, что было в тебе, останется при любой форме, и страсти при любой форме будут тебя так же мучить, как и при другой». Это же верно. Есть во мне сидит зависть, какой угодно политический строй мне сделайте – республику, демократию, монархию. Как я зеленел от зависти, так и буду зеленеть.
Царство Божие – чистота души. И христианство говорит, что она доступна каждому человеку. Путь простой – понуждение себя к исполнению заповедей Евангелия и искреннее покаяние к нарушению. Все просто, но требует труда.
– Современные электронные технологии не могут полностью поработить человека. Так пишет один из современных богословов. Почему он так уверенно об этом пишет?
– Видимо, он или незнаком, или желает смягчить ситуацию. На самом деле, когда сейчас уже расшифрован геном человека, уже открылись прямые, реальные возможности к тому, чтобы формировать будущего человека, уже делать его на свет с определенными, конкретными свойствами. Вот нужен раб – сделают раба. Нужен шахматист – сделают шахматиста. Нужен прыгун – он будет прыгать, как антилопа, золотые медали получать.
Формировать человека можно. Это сейчас уже почти элементарная истина. В том-то весь ужас биотехнологии, что мы здесь достигли самой сердцевины человеческой жизни и теперь способны сделать из человека какое угодно чудовище.
– Если бы вы были священником, перекрещивали бы вы латинян или нет? Если нет, то аргументируйте, пожалуйста.
– Если бы я был священником, я бы слушался Церкви, так же, как и будучи мирянином. В нашей Церкви это не делается. В греческой Церкви это делается. Я специально не отвечаю, почему и как.
Поэтому в какой Церкви я бы был, я бы так и делал, поскольку я понимаю, что стоит за перекрещиванием. В любом случае, это не повторное крещение. И в любом случае это не признание латинского крещения. Я думаю, вопрос для всех интересный.
Меня спросили, какой точки зрения я придерживаюсь в этом вопросе. Я это обычно и студентам говорю, и всем. Прошу не верить тому, что я говорю, а рассуждать. Истина – это свет. И мало ли кто что скажет. Даже святые ошибались. Поэтому я всегда удивляюсь. Как, например, вы смотрите? Ну, кто такой я? Ну правда же, ну что это такое. А другой скажет иначе, а третий еще.
Надо искать истину, а не мнения. Вот этот поиск мнения людей сейчас специфичен для Запада. Даже святые ошибались. А уж профессора – им сам Бог так повелел ошибаться.
В данном случае я скажу о том, почему и как. Сначала задам риторический вопрос. Вы знаете, что у нас в святцах очень много мучеников, которые не были крещены? Святые. Никто их не погружал, не произносил формулы «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа». А мы их называем святыми. Что такое? Говорят образно, крещение кровью, но простите, что такое крещение кровью? В кровь не погружали, формул не произносили.
Дело вот в чем. Нельзя смешивать совершение определенного чинопоследования, которое обычно делает священник, с самим таинством. Дар благодати в любом таинстве дает Бог. Не священник и не епископ, они не могут дать. Вот то семя нового человека, которое получает крещаемый, дает Господь, а не священник. При каком условии дает?
Вот тут мы приступили к очень важному моменту. Господь сказал: «Кто веру имеет и крестится, спасен будет». Кирилл Иерусалимский говорит: «Если ты лукавишь, люди тебя крестят, а Дух Святой крестить не будет». Как вам кажется, что-то неверно? Главное, погрузить, сказать формулу и все в порядке. И тут же крестные стоят, которые ни в какого Бога и Христа не верят. И все, и человек крещеный.
Вы слышите, две совершенно противоположные концепции? Одна из них: «кто веру имеет и крестится». Другие говорят: «формулу совершить». Кстати, латинское учение, католическое, все заключено в этой формуле. Православие – если человек веру имеет и крестится — спасен будет.
В крещении нужно разделять две вещи: совершение чинопоследования с формулой, погружением или окроплением, и дар благодати, который Господь дает только тому, кто имеет искреннюю веру, правильную веру. Почему мученики крещены, не приняв крещения? Потому что они своими страданиями, своей смертью засвидетельствовали, что они такую веру имеют, и Господь дарует им этот дар крещения.
Да, это исключительное дело, но они засвидетельствовали это своей жизнью и смертью. Потому они крещены, потому апостолы крещены, потому Божья Матерь крещена. Потому песком крестят в пустыне – крещены. Понятно? Хотя кажется, что надо водой. Господь дает.
Если человек из католичества искренне обращается в Православие, то есть, имеет правильную веру, искреннюю веру, то чинопоследование крещения можно и повторять, и не повторять, потому что до этого у него не было правильной веры. С точки зрения православного учения не было у него дара благодати Божьей, этого семени Христова. А теперь же, когда он переходит в Православие, то можно вновь совершить чинопоследование, можно не совершать чинопоследование, а принять через покаяние.
В любом случае Господь, видящий веру человека, дарует ему семя нового человека, которое и есть таинство крещения. Поэтому эта сторона формальная, каноническая, а не догматическая. Понятно теперь, почему у греков перекрещивают – считают нужным повторить сам чин, у нас не перекрещивают – считают, что там правильно совершено, можно не повторять, но покаяние обязательно.
Хотя должен сказать, был случай лет 25 назад, целый, правда маленький, католический монастырек ученейших мужей, там есть монахи-ученые, перешел полностью в Православие. Перешли они потому, что занимались изучением святых отцов и убедились (их человек 7-8 было), что именно Православие – верная религия, а не католичество. Это был, конечно, удар сильный по Ватикану. Это была очень громкая история, но они сами потребовали, чтобы их вновь крестили и вновь рукополагали. Они хотели, чтобы было совершенно именно православное чинопоследование. Ну что же, никто не возражал против этого. Это же каноническая сторона, формальная, а не догматическая.
– Вопрос таков: как же быть с младенцами, они же не могут еще верить?
– Вот правильно, я хотел сказать и забыл. Они еще ничего не понимают, совершенно верно. Поскольку мы уже договорились, и я думаю, что ни у кого сомнений не вызывает, что Господь дает это семя новому человеку, влагает в душу, то Господь и видит, и знает. Господь видит и знает, мы совершили.
Почему мы совершаем это внешнее таинство? У нас нет видения души, нет видения, дал ли Господь этот дар или нет, поэтому совершают это видимое таинство чинопоследования. А здесь Господь видит, что младенец будет веровать или не будет веровать. Мы говорим, он крещеный, а на самом деле, смотрим – крещеный хуже некрещеного. Очень возможно. Господь дарует семя нового человека тогда и только тогда, когда он видит, что человек способен принять его без вреда для себя.
Поэтому насчет младенцев – Господь видит, Господь знает. Говорят, что крестят – он неверующий. Все неверующие. И младенец неверующий. И растет в семье неверующий, и вырастает неверующий. Господь же видит. А вот друг, говорит он, обратился. В зрелом возрасте вдруг человек обратился в христианство. Крестить надо его? Ты крещен? Да, меня крестили. Второй раз никто не будет крестить, ибо если ты обратился, отрекся от сатаны и всех дел его своей теперь жизнью, если ты покаялся, ты становишься православным, не нужно тебе повторять чинопоследование. Господь тебе дарует ту благодать, которая должна быть дана тебе при крещении, потому что Господь все это видит и дает.
– Вам не кажется, что с точки зрения педагогической лучше принимать, перекрещивая, и заново рукополагать, потому что людей это соблазняет?
– Я думаю, что даже многих из нас надо перекрещивать, потому что не помним и не знаем, как за нас отрекались от сатаны и всех дел его. Представьте, человек, которого крестят, дает клятву: «Господи, я не буду отныне ни развратничать, ни обманывать, ни лицемерить, ни лукавить. Помоги мне в этом. Я сознательно отрекаюсь от всего этого». Кто помнит об этом? Никто не помнит из крещеных.
Если уж не перекрещивать нас, по крайней мере, потом надо повторить этот обряд отречения от сатаны. Хотя бы это делать было великолепно просто. Тогда бы, может, человек задумался и увидел, и крещение рассматривалось не как форма «надо крестить», а увидели бы, что крещение – это акт вхождения в другую жизнь. Я торжественно перед людьми и перед Богом обещаюсь и отрекаюсь от сатаны и всех дел его. Ох, как важно было бы, чтобы это в сознательном возрасте еще раз подтвердить лично, а не за меня, когда я был маленький. Хотя бы отрекся я сам, лично. Вот это можно было бы сделать, и было бы очень полезно.
– Я имел в виду не это. Я имел в виду, что неперекрещивание и принятие священников Римско-католической Церкви в сущем сане как бы косвенно доказывает, что католичество – это тоже действенно, это тоже Церковь. И раз мы принимаем, не перекрещивая, получается, мы признаем их таинство. В итоге, люди считают, что католицизм и православие – это одно и то же.
– Здесь я придерживаюсь вашей точки зрения, что было бы лучше, потому что здесь возникает для людей, не имеющих определенных сведений, соблазн такой, что, в общем-то, католичество и православие – это одно и то же. Да, я согласен. Я придерживаюсь этой точки зрения. Но я знаю, что очень многие мои коллеги этой точки зрения не придерживаются.
– В чем выражается влияние протестантизма и католицизма на мировоззрение православных?
– Почти на всех своих лекциях я говорю: «Вы знаете, что я говорю католикам и протестантом, когда с ними встречаюсь вот так за столом?» Я им говорю следующее. Вы хотите знать, какая ваша вера теперь? Они улыбаются, на меня смотрят. Я вам говорю: ваша вера такая: ищите, прежде всего, что есть, что пить и во что одеться, а Царство Божие приложится вам. Вот что такое современное западное христианство: и католицизм, и протестантизм. А Православие пока еще кричит: все-таки ищите Царство Божие, а это все вам приложится.
Поэтому, конечно, влияние западного христианства на Православие сейчас огромное. Вы даже представить не можете. Наши епархии, вообще, на Западе живущие православные особенно находятся под большим влиянием. Я сам наблюдал. Ну, вот сидим, конференция, устаем, сидим до часу ночи, пьем вино или пиво, разговариваем или спорим. Час или два ночи. Утром литургия – смотрю, идут причащаться. Ах, ты, думаю, красота какая, мои православные. И что ты будешь делать, и не скажешь ведь, коллеги, профессора. Ну, я, правда, решил, что профессорам все можно.
– Здесь две записочки по старообрядцам. Что вы думаете о старообрядцах? Вторая: можно ли старообрядцев назвать более нравственными, чем православные?
– Что я думаю о старообрядцах? Я могу думать о старообрядчестве, но о старообрядцах я не знаю, что думать. Я вообще не знаю, какой человек лучше. Какой-нибудь язычник в Африке может оказаться выше христианина православного. Вообще, как только спрашивают о конкретном человеке, я стараюсь вешать на свой рот замок, какой побольше. Но о вере самой говорить мы должны, мы можем, но не о человеке.
Вы же помните, как возникло старообрядчество. Оно возникло из печального конфликта, который произошел при патриархе Никоне в XVII веке. Столкнулись, кажется, две силы, а на самом деле столкнулась одна и та же страсть, одно и то же недоразумение, одна и та же ошибка столкнулась с обеих сторон. Разве можно было со стороны патриарха Никона производить такие резкие реформы и исправления к ним и так далее без учета психологии людей?
Он же должен был понимать, какая разница – креститься двумя или тремя перстами. Я пример привожу. Ну какая разница? Блаженны не те, кто крестится пятью перстами, а кто чистый сердцем. И целый ряд других вещей. Он, видимо, этого не понимал, он увлекся греческими обрядами. Он счел, что современные греческие обряды являются нормативными для всего Православия. И в этом была его серьезная ошибка.
Со стороны Аввакума и прочих произошла точно та же ошибка. Точно так же они не видели, что разве можно из-за таких вещей разрывать с Церковью. Сколькими пальцами креститься, ходить по солнцу или против солнца с крестным ходом, сугубить или трегубить «Аллилуйю» и прочие всякие вещи. Ведь они точно так же, оказывается, не понимали этих вещей, как и он. В результате, раскол. Была ошибка, вот что я могу сказать об этом явлении.
В отношении же нравственности, как я слышал, мне не приходилось жить с ними или общаться, но насколько я слышал, у них более строгие нравственные устои. Там более строгая дисциплина. Это имело место и, может быть, имеет место в настоящее время.
Но должен, правда, сказать: ни в коем случае нельзя смешивать нравственность и духовность. Это вещи просто разные. Я могу быть нравственно чист, но в то же время могу быть человеком, исполненным гордости, самомнения. Те фарисеи и законники, которых осудил Господь, нравственно были безупречны, они же соблюдали весь закон. Понимаете, в чем дело? И нравственно вы не могли им сказать: «Ты воруешь, обманываешь» или что-то такое. Они нравственно были безупречны. А как Господь их называл: «Змеи, порождения ехиднины».
Нравственность – это еще не то, к чему должен стремиться человек как к самой по себе ценности. Нравственность есть одно из необходимых средств. Целью же является правильная духовность, которая вся заключена в двух словах: любовь и смирение. Где нет любви — нет истины, и никакая нравственность ничего не стоит. Что проку, когда человек исполняет весь нравственный закон и съедает своего ближнего живьем или издевается над ним? Недаром есть выражение «святой сатана».
Когда мне говорят, та нравственность выше или здесь — это хорошо, но критерий наш – не нравственное начало жизни, это не абсолютный критерий, критерий совсем другой – любовь и смирение. А вот как они приобретаются, и что они означают – это вопрос очень серьезный. Поскольку сейчас все говорят о любви, происходит полное смешение. Но это вопрос уже другой.
– Ваше отношение к чину изгнания злых духов, отчитке?
– Мое отношение ровным счетом ничего не стоит. А вот как святые отцы относятся, я могу вам сказать. Я хочу вам напомнить замечательную мысль Алексея Степановича Хомякова, мысль, в высшей степени важную: «Бог – не авторитет, Христос – не авторитет, Церковь – не авторитет, не авторитет, говорю, а истина». Чем отличается авторитет от истины? Авторитет – это слепо, сказал то-то. Сказал Папа Римский: «Рома локата, кауза финита» (Рим сказал, вопрос окончен). Старец такой-то сказал – все, все закончено.
Истина – это свет. Видите, почему это так? Не потому что кто-то сказал, а так, например, говорит Священное Писание, так говорят святые отцы. И тогда человек сам видит. Авторитет слеп. Нам нужно следовать не авторитету, а истине.
Отношение святых отцов к отчитыванию совершенно однозначное. Оно выражается в краткой формуле: если ты прежде не победил бесов в себе, не дерзай изгонять их из других. О каких бесах идет речь? О страстях, потому что бес сидит в любой страсти. Как ты смеешь браться за то, чтобы вынуть сучок из глаза брата твоего, не вынув своего бревна? Понимаете, какое кредо отцов. И в этом отношений Лаодикийский собор категорически запрещает кому-либо изгонять из тех, кто не получил особого рукоположения, особого посвящения.
У святых отцов много высказываний по этому поводу. В моей книжке «Путь разума в поисках истины» есть параграф «Экзорцизм» – я просто взял и привел высказывания святых отцов, чтобы имели в виду, потому что иногда возникают вопросы. А вот в I веке были, во II были. Тогда, может, обратимся к I веку? Уже есть прецеденты. Харизматики, пятидесятники обратились. Они рассуждали очень просто: почему Дух Святой только в I веке сходит? И сейчас тоже. И давай говорить на разных языках. Нельзя же заставить Господа Бога действовать в себе. Он действует в нас, когда видит это необходимым и полезным, а мы пытаемся сами.
Поэтому в данном случае я и говорю эту мысль многих отцов. Эту мысль они один за другим повторяли. Я пытаюсь сделать вывод, но к этому уже можете относиться как угодно. Поскольку сейчас таких людей, которые действительно изгнали все страсти из себя, победили в себе бесов, думаю, что нет, следовательно, обращаться за этим делом крайне вредно не только для него, а, самое главное, для того, кто обращается, ибо к одному можно прибавить еще семеро. Уже были случаи неоднократные. Отец Адриан рассказывал, как изгнал из одной женщины. Она потом в разврат бросилась. Так он за голову схватился. Вот что я могу вам сказать по данным вопросам.
– Как понимать «возненавидь» в Евангелии?
– Если кто не возненавидит, видимо, отца, мать, жену, детей, не может быть моим учеником. Наверное, об этом речь идет? Это понятно, потому что Бог, истина, вечная жизнь должны превыше всех земных ценностей. И если, например, девушка ходит в церковь, а мать ей говорит: «Что ты туда шляешься? Сходи на Пасху и хватит, на Рождество — и ладно. Что ты каждое воскресенье туда ходишь?» — из-за этого начинаются неприятности.
А если, вообще, родители, помните, из житий, когда родители умоляют: «Отрекись от Христа, брось эту горсть пшеницы, и ты будешь жив»? Понятно, о чем идет речь?
Речь идет не о ненависти, как неприязни, совсем не об этом идет речь, а о любви к истине, во имя которой приходится человеку отрекаться от этой земной любви к самым близким людям. Вот что подразумевается под «возненавидь», потому что тут или-или. Представьте себе, война идет, а маменька сыночка в погреб: «Сиди тут, пока все пройдет. Пусть другие погибают, а ты отсидись». Вот пример. То же самое. Пусть все гибнут, а ты сиди. Как ему поступить правильно? Вот о какой ненависти идет речь в данных словах.
– В притче о десяти девах Спаситель говорит, что все уснули, но не у всех оказалось масло. Как практически поступать, чтобы осталось масло?
– Под маслом разумеется милосердие, елей, милость, то есть любовь, потому что любовь в себе все содержит. А под сном разумеется наша жизнь. Мы-то думаем, что мы бодрствуем. Оказывается, мы спим. Часто ли мы вспоминаем Бога во всех наших делах, трудах, заботах? Очень редко. Мы действительно почти ничего не делаем по-христиански. Поэтому называется это сном. Мы спим, но одни люди, тем не менее, понуждают себя, насколько это возможно, к делам любви, к жизни по Евангелию, к покаянию – это и есть елей, другие, как я уже сказал, Царство Божие приложится к нам, потому что я православный, что мне еще — больше ничего и не нужно. Вот эти и оказываются без елея.
– Алексей Ильич, кто или что конкретно должен выражать христианский взгляд на проблемы научно-технического прогресса? Собор Русской Православной Церкви, старцы, православные газеты, радио “Радонеж” или кто?
– Вы сами понимаете, что существует целая иерархия авторитетов в Церкви. Одно может сказать преподаватель, профессор, другое может сказать священник, старец, третье может сказать епископ, четвертое может сказать собор епископов, поместный собор. Существует просто иерархия. И сами понимаете, что в силу этого приобретает и различную степень значимости тот или иной голос. Как у нас: одно дело – скажет министр, другое дело – скажет правительство. Третье, там, я не знаю, скажет Дума вместе с президентом. Точно та же самая система. Естественно, подразумевается, что чем большее собрание значимых лиц, тем более правильно будет высказана точка зрения, только и всего. Ситуация именно такая.
Сейчас на соборе приняты Основы социальной концепции Русской Церкви. Приняты они собором епископов, и поэтому они имеют большую значимость и авторитет в жизни нашей Церкви.
– Почему задают вопросы о чем угодно, но не спрашивают о самом главном: как православно жить в современном мире, когда сама реальность жизни противоречит Евангелию Христа?
– Я полагаю, потому и не спрашивают, потому что многие считают, что это само собой понятно. Если говорить об основах христианской жизни, то они остаются неизменными. Христос и вчера, и днесь, Тот же и вовеки, поэтому основы христианской жизни остаются теми же самыми, но возникает много специфических проблем в современном мире. В частности, Основы социальной концепции рассматривают некие вещи, например, связанные с браком, с семьей, с биотехнологией. Целый ряд вопросов возникает, которых никогда не было, и древняя Церковь их просто не знала. Эти вопросы рассматривает Церковь, а основы духовной жизни остаются всегда неизменными.
Спасается только тот человек, кто понуждает себя жить по Евангелию, кто, наконец, увидит, что ему нужен Христос. Тот, кто тонет, увидит, что ему нужен Христос. С одной стороны, мы все признаем себя грешными, с другой стороны, редко кто из нас приходит к такому внутреннему состоянию, когда убеждается сам на себе, что ему нужен Спаситель Христос.
Почему так происходит? Потому что не боремся со страстями. Если бы человек искренне боролся со страстью, он бы искренне обращался ко Христу, и он бы видел, насколько необходима ему помощь Божья, ведь только тогда человек и становится христианином, когда видит, что ему нужен Христос в духовной жизни. Нам же как раз, большинству христиан, нужен не Христос, а Анти, потому что нам нужно здесь решить наши земные проблемы. Мы постоянно решаем земные проблемы и только.
Почему ищут старцев? Кого ищут? Руководителей духовной жизни? Меньше всего. Большей частью ищут прозорливцев и чудотворцев. Вот кто нужен, то есть, те, кого искал весь языческий мир. И прозорливец мне скажет, что мне делать здесь, жениться, замуж выходить, продавать, покупать, переезжать. “Здесь” меня интересует, а не “там”. Так вот основы духовной жизни остаются прежними и они всегда единые, а специфические вопросы возникают в связи с ходом истории.
– Биотехнологии способны создать человека с заданными анатомическими свойствами. Но ведь душу человека дает Бог.
– Не только анатомическими, но и свойствами, характеризующими то, что мы относим к области души. Что значит — дает Бог? Вы думаете, что каждый раз Бог творит душу и ниспосылает ее? Ничего подобного. Душа так же рождается, как и тело, так же зарождается, как и тело, поэтому мы видим, что ребенок во многом похож на родителей, бабушку, дедушку и так далее. Усваиваются очень многие качества.
Мы говорим о наследственных качествах, наследственных болезнях и так далее. Никакого творения Богом или никакого ниспослания души нет, конечно. Это было осуждено еще на Пятом Вселенском Соборе, идея предсуществования душ осуждена как ересь, поэтому душа так же рождается, как и тело. А поскольку это единое целое, то здесь и открывается возможность формирования человека с заданными свойствами.
Совсем другое дело – личность. Вот личность каждая неповторима, потому что это есть я, самосознание, и я себя сознаю, и больше никто и никак, и ничем, хотя свойства могут быть во многом подобны. Но самосознание как таковое остается незыблемым. Вот в чем отличие каждого человека от другого. Поэтому здесь никакой проблемы нет в том, что целый комплекс различных характеристик будет выполним с помощью этих биотехнологических средств.
– Обращаться ко Христу – это молиться, просить Бога от избавления от страстей, ведь жить по заповедям очень тяжело. Ваши советы в воспитании детей, что бы вы сказали детям третьего класса на уроке о вере.
– Это очень трудно. Если бы сидели дети здесь, еще можно было что-нибудь сказать, а так заочно это очень трудно. Я могу сказать только одно, что по мере роста ребенка меняется характер его восприятия. Грубо говоря, можно разделить жизнь человека на различные периоды.
Первый период, который до определенной зрелости, это период, когда ребенок особенно воспитывается с помощью картинки, с помощью примера. Во-первых, примера родителей, родительской жизни, также примеры из жизни других людей, примеры окружающей жизни. В данном случае для формирования ребенка огромнейшее значение имеют примеры. Почему очень важно, чтобы родители оказались таковыми? Почему такое важное значение имеют родовые свойства?
Почему так важно, чтобы родители, особенно во время, когда ребенок еще только начинается, зарождается, вели чистую, нравственную, духовную жизнь? Ибо это в очень большой степени определяет будущее состояние души человека. Очень часто уже дети рождаются с воспаленными определенными страстями. И чем обусловлено? Родителями. Не случайный вопрос апостолов, когда о слепорожденном они спросили, кто согрешил: он или родители. Совсем не случайный вопрос. Это же все прекрасно знают, что яблочко от яблоньки далеко не падает. Поэтому на родителях всегда лежит огромная ответственность за будущее своего ребенка.
А то обычно вся забота сводится чисто к материальной стороне и при детях позволяют себе такие вещи, о которых даже просто стыдно говорить. «Он маленький, ничего не понимает». А маленький как раз все и понимает, больше, к сожалению, чем родители. Поэтому здесь, на этом этапе, очень важны примеры из истории, примеры из житий святых, примеры из нашей литературы.
Сколько в нашей литературе хороших примеров! Хорошая музыка. Привить человеку вот эти навыки. Даже просто к красоте привить навыки. Человек, который уже привык к классической, к народной музыке, он никогда не пойдет на рок-концерт. Он просто не вынесет это. Ему будет это противно. Очень важны примеры, примеры и картинки – вот что важно в таком возрасте.
– Хорошо говорить о духовном, если есть постоянный источник материального дохода. Где критерии того, когда можно остановиться от материального? Сейчас распространяются психологические тренинги, направленные на успех в обществе, на достижение успехов на работе, успехов в личной жизни. Разве этого не надо современному человеку? Как современному человеку относиться к тому, что психологи советуют добрачное сожительство, безопасный секс? Ведь если по-христиански сейчас относиться к этому, то и замуж никогда не выйдешь, также и не женишься.
– Во-первых, о бедности и духовности. Эти вещи, бедность или богатство, не могут противопоставляться духовности. Хотя должен сказать, что богатство, конечно, является гораздо большим искушением, чем бедность для человека. Ну уж, может быть, самая крайняя бедность. А богатство – это действительно ужасная вещь, тяжелейшая вещь. И редко кто может вынести это бремя без вреда для себя.
Что разумеется под духовностью? Вот это же очень важная вещь. Под духовностью мы разумеем уподобление Богу в тех основных свойствах, которые нам известны. Эти свойства называются заповедями, только и всего. Заповеди – это свойства, это не препятствие к вольной жизни, не препятствие к правильной жизни, это нормальные свойства: не ходи по гвоздям и битому стеклу, не прыгай с 5-го этажа, не пей соляную кислоту вместо воды. Скажете, какие глупости говорит. Да это же и есть заповеди.
Когда говорится, что не относись враждебно к ближнему, что подразумевается под этим? Я себе врежу, когда ненавижу другого. Ему-то, может быть, плевать, а я весь в расстройстве. Каждый грех – это рана моей души, мне, а не кому-либо. Поэтому говорить о том, что будто бы бедность каким-то образом может быть противопоставлена духовности, я просто не понимаю. Богатство – еще да, там легко развратиться буквально. Это гораздо более скользкая почва, чем бедность.
А в отношении последней части вопроса о той свободе отношений, которая сейчас пропагандируется всюду, я вам скажу так, что каждому человеку дается некая человеческая чаша душевной полноты, душевной любви. Я думаю, что все здесь, которые сидят, читали «Дворянское гнездо» Тургенева, там есть одна сцена с Лизой. Читаешь это и потрясаешься, какая же могла быть любовь в душах человеческих. Романтическая любовь! Сейчас читаем и многие не понимают. На самом же деле это потрясающая сила, это потрясающая радость, ради которой люди были готовы идти на смерть, на каторгу, на что-то иное.
В “Аиде”: готова был замуроваться, лишь бы быть с любимым. Это колоссальное человеческое благо. То, что сейчас пропагандируется, это есть ни что иное, как возьмите и проткните эту чашу, пронзите, и она начинает вытекать. Потом люди женятся, выходят замуж, и между ними отношения, может быть, и ничего, может быть, и плохо, а то разведутся, то не сойдутся – и начинается куролесение. Так вот вопрос разве в том, чтобы выйти замуж или жениться? Или в том, чтобы действительно сохранить это чувство любви? Может, человек даже и не сможет найти такого человека, все равно у него сохраняется в душе полнота человечности, которая особенно ценна для каждого человека.
Верующий человек должен знать твердо, для неверующего это все случайности. Верующий человек твердо знает, что Бог есть любовь и Своим промыслом Он устроит каждого самым наилучшим образом. Ведь неслучайно есть молитва «Отче наш»; «Да будет воля Твоя».
Вот перед чем мы стоим: «Господи, Твоя воля или моя будет? Нет, пожалуй, Господи, ошибешься, Ты очень далеко там живешь, Ты не понимаешь нашей жизни. Я без этих вещей не смогу ни жениться, ни выйти замуж. Он за горами, за лесами, старый Он, ветхий Бог. Ничего не понимает». Вот фактически что мы утверждаем, когда становимся на путь современного отношения к этому очень серьезному вопросу.
Я вам скажу просто: это есть ложь и заблуждение. Каждый, кто верит во Христа и в Бога, может быть совершенно уверен, что он получит самого лучшего, насколько он достоин или она достойна, жениха или невесту. А пойдет по этому скользкому пути – потеряет и то, что имеет. Потом вообще никому не нужна. Или он. И так это бывает сплошь и рядом.
Я вам скажу, что вера в Бога дает твердую уверенность и оправдывается в жизни каждого человека. Если мы хотя бы немного понаблюдаем за своей жизнью, мы очень скоро убедимся, как действительно Господь помогает нам даже в самых-самых мелочах. Я уже столько раз встречался со многими людьми и в своей жизни с этим. Я поверил, что волос с головы человека не упадет без премудрой и благой воли Божией. Поэтому христианам не нужно бояться, что вдруг Господь Бог неверно решит там. Напротив, чем чище я буду, тем большее и лучшее я получу уже в этой жизни, тем более – в будущей.
– Мне кажется, что именно сейчас подошло время, что сейчас не ждите, что вам будет здесь хорошо. Вечная жизнь. Недаром такие книжки читаешь, что когда-то это будет хорошо, потом. Но сейчас не ждите. Все-таки, мне кажется, когда вокруг смотришь, православным хуже. Не знаю, может быть, где-то там что-то кому-то. Но все равно больные, все бедные, все несчастные.
– Основной стержень христианской веры выражается с помощью одного слова, правда, оно греческое – «синергия», то есть соработничество, сотрудничество. Если я буду сидеть и молить, и просить Бога, чтобы на моем участке вырос сад, а сам ничего не буду делать, у меня ничего не вырастет. Православие именно на этом и настаивает – синергия. Кстати, мне приходится быть на многих собеседованиях. Скоро опять поеду с протестантами, к лютеранам. Ни в один документ категорически не соглашаются включить это слово. Нет синергии. Как раз Православие и говорит: «Человек, без тебя Бог не может тебе что сделать».
А вот как поступать, вот это да. Нельзя нарушением заповеди привлечь Божью помощь.
– Я хочу сказать, что не все протестанты такие, как о них пишут в литературе.
– Протестантских ветвей очень много. Очень большое различие между протестантами, которые живут в своей среде, и теми протестантами, которые уже живут в православной среде. Вы знаете, проходит инфильтрация идей. Вот я вам говорю, что синергию ни под каким видом. Сколько мы пытались! «Но вы же согласны, что от человека нужно?» – «Нет, мы спасаемся только верой и все!» Только верой. Причем это не кто-нибудь говорит, а на все православно-лютеранские диалоги выбираются самые-самые образованные люди. Просто подчас мы разводим руками, что делать.
И потом мы должны сказать, что не все же в протестантизме ложь. Конечно, нет. Они верят во Христа. Мы, православные, должны отвергнуть? Нет, конечно. И у них сохранились определенные истины, верные истины. Но, к сожалению, допущена принципиальная ошибка как раз в вопросе понимания спасения.
Они говорят: «Человек при падении превратится в соляной столб. Он ничего не может в деле спасения. Может только вера. И даже эту веру дает ему Бог». А мы говорим: «Нет, Бог без нас спасти не может. Веру имеют и бесы, и не спасаются. Веру многие люди имеют и ничего не делают. Почему Господь и говорит им: «Многие придут ко мне и скажут, не твоим ли, Господи, именем мы исцеляли больных, прокаженных, воскрешали мертвых», а я скажу им: «Идите от Меня, делающие беззаконие». Видите, христианство православное утверждает сотрудничество человека, необходимость человеческих усилий, и тогда Бог приходит на помощь.
– Цель жизни православного христианина – обожение. Но Господь отдал весь мир и всю тварь под начало человеку. Означает ли это, что человек и весь мир должен привести к Богу? Если да, то каким образом роль молитвы в этом процессе? Ваше отношение к имяславию.
– Да, от человека зависит, конечно, обожение всей твари. Об этом пишет апостол Павел в Послании к Римлянинам. Как Серафим Саровский отвечает? «Стяжи дух мирен, вокруг тебя спасутся тысячи даже других людей». Происходит освящение всего.
Почему мы прикладываемся к мощам? Почему нам так дороги останки святых, даже их вещи? Потому что через них мы душевно обращаемся к ним самим, соединяемся духовно с ними. Через человека происходит соответствующее одухотворение и окружающей действительности и самой твари как положительное, так и отрицательное. Этот факт бесспорный. А как проявляется обожение, мы об этом сейчас только говорили. Необходима правильная духовная жизнь.
Как я отношусь к имяславию? Там несколько течений. Лучше бы сказали, как я отношусь к имябожничеству, к имябожию. К имябожничеству я отношусь отрицательно. Когда говорят, что имя – это Бог, если вы сказали имя, вы уже сказали “Бог”, хотя бы даже в бессознательном состоянии, то, конечно, очевидное заблуждение.
Имя Божие подобно своего рода иконе – вот что такое имя Божие. К имени Божьему, конечно, мы должны относиться с величайшим благоговением. Посмотрите, как произносим имя любимого нам человека и как мы произносим имя ненавистного нам человека.
У одного протестанта, который спорил, я спросил фотографию его семьи. «Можно посмотреть?» – «С удовольствием». Они всегда с собой это носят. «Можете теперь вы эту фотографию обругать? И бросить ее на землю, и потопчите ногами». Он на меня посмотрел: «Вы что, с ума сошли?!» Я говорю: «Так простите. Вы же не жену и детей, а фотографию же! Жену и детей любите, а фотографию растопчите и плюньте». Он тогда понял, что такое иконопочитание и что такое наше православление имени Божьего.
Да, мы с благоговением относимся, произносим имя Божие. «Не произноси имя Божьего всуе». Но мы совсем не разделяем той точки зрения, с Афона, в начале нашего века, и которую так активно защищали Булгаков, Флоренский, Лосев. Они буквально доходили до утверждения. Правда, по-разному, с разной степенью яркости своих выражений. Но доходили до отождествления имени Божьего с самим Богом.
Есть же такая страшная фраза, которая принадлежит одному из них: «В том-то и беда наша, что мы почитание имени Иисуса подменили почитанием самого Иисуса». Вот до каких ужасов можно дойти. Против такого, конечно, я, естественно, выступаю против. А отношение благоговейное к имени Божьему должно быть в каждом христианине.
– Если можно, скажите, пожалуйста, как правильно относиться к канонизации царской семьи? Два года назад на Рождественских чтениях я слышала вашу аргументацию против канонизации. Была полностью с вами согласна. Как теперь просит собор правильно относиться к канонизации царской семьи?
– Очень просто. Когда синод в свое время призвал всех, кто желает высказаться по этому вопросу, я, действительно, исследуя этот вопрос, высказал свои соображения так, как мне казалось правильным. Но я уже тогда заявил, что я для себя не являюсь авторитетом и свое личное мнение я всегда готов покорить перед голосом Церкви. И в данном случае я считаю, что когда принято решение по данному вопросу, все дискуссии должны быть окончены, и я склоняюсь перед церковным решением.
Так, думаю, и следует. Нельзя быть раскольником. А мы стояли как раз перед этим. Если бы только не было канонизации, то произошел бы раскол. Потому что многие уже до такой степени были накалены в этом почитании, что они ушли в раскол. Я знаю целый ряд священников и мирян. Вот это отношение. Вот это очень опасно, когда в нашей душе уже раскол. Надо всегда свое мнение покорять мнению Церкви. В данном случае я так и считаю, что нам нужно поступать.
– В одной из семинарских лекций вы высказали свое мнение о священнике Алексии Мечеве, заподозрив его в прелести. Прокомментируйте, пожалуйста, канонизацию его на недавнем соборе.
– Разве можно комментировать, когда человек причислен к лику святых. Надо было спросить раньше.
– В чем сущностная разница в учении между чистилищем и мытарствами?
– В католической Церкви очень своеобразное понимание таинства покаяния. Там утверждается, что человек не только должен раскаяться в грехе, но еще и принести удовлетворение (сатисфакцию) за свой грех. Что это значит? Это означает, ни больше, ни меньше, как человек после исповеди должен еще исполнить то, что на нашем языке мы бы назвали епитимия. То есть он должен понести удовлетворение правосудию Божию за то оскорбление, которое он нанес Богу.
Это удовлетворение может носить различный характер. Это могут быть какие-то посты, какое-то количеств молитв, посещение каких-то святых мест, внесение какой-то суммы денег в храм и так далее – вот это называется удовлетворением правосудию Божию. Так вот отсюда, из этого учения, возникли индульгенции, как вы знаете.
Что такое индульгенция? Индульгенция, когда вы вместо своего труда вносите деньги. Эти деньги являются эквивалентом того, что вы должны были бы сделать, принеся удовлетворение Богу. Кстати, и сейчас, 2000-й год, эти индульгенции папа Иоанн Павел II благословил, и они вовсю даются правоверным католикам.
А теперь представьте себе ситуацию: человек искренне раскаялся, а удовлетворение правосудию Божию не принес. Что с ним делать? Поскольку он раскаялся, его в ад нельзя. А поскольку он не принес удовлетворения правосудию Божию, его нельзя в рай.
И вот огромные головы, наверное, профессорские, может быть, епископские, не знаю, придумали промежуточную стадию – чистилище. Там пребывая, человек отбывает, приносит через эти страдания своего рода удовлетворение правосудию Божию. Вот что такое чистилище. Видимо, из чего оно исходит? Из этого неверного понимания католического таинства покаяния. Он отбывает наказание, если хотите.
Православные мытарства, о которых идет речь, есть совершенно другое. Мытарства есть ни что иное, как состояние души, не очистившейся от страстей. Если здесь у нас страсть то возникает, то пропадает, и все страсти утихли, проснулись, и опять все началось, то там уже, освободившись от тела, душа непрерывно испытывает действие страсти. И это действие может иметь различный характер, и длиться различное время, хотя там уже нет времени, но у нас нет другого способа выразиться.
Вот поэтому очень требуется здесь помощь со стороны оставшихся людей, ибо в молитве мы соединяемся с духом этого человека, насколько это возможно, и помогаем ему освободиться от действия этих страстей. Поэтому Церковь с самого начала своего существования призывает всех молиться за усопших, то есть чтобы помочь исцелиться человеку от этого болезненного начала. Вот что такое мытарства.
А действие их обнаруживается, по учению Церкви, в наши 40 дней, когда вдруг обнаруживаются перед светом Божьим, перед совестью человека страсти одна за другой, что у него есть. От некоторых он еще умеет возможность отречься, отказаться, если он боролся с ними здесь и каялся, от других, закоренелых, он не может даже перед лицом Бога отказаться. Это называется падение с определенной ступени мытарства. То есть он погибает в этой страсти. Как часто человек не может в гневе, знает, что ему будет, и он творит неизвестно что. В пьянстве человек, ну знаете, сам погибает, семья погибает. Знает! Понимает? Понимает. Ну а что же тогда? Не могу. Понимаете, что такое страсть?
Вот что происходит за гробом с человеком, и вот что такое мытарства. Никакого чистилища, никто его там не жарит, не колет и не парит. Никакого нет наказания от Бога. Страсти мучают человека, неискорененные, нераскаянные. Почему столь важно в нашей жизни бороться в ту меру, которая у каждого есть, бороться и каяться? Потому что тогда там, перед лицом Божьим, человек обретет силы отказаться от этой страсти, то есть не пасть на той или иной ступени. Видите, там наказание, там удовлетворение правосудию Божию, здесь об этом речи даже нет. Что вы, какое наказание? Какое удовлетворение Божие? Страсти мучают нас и наказывает. Как и пишет апостол Иаков: «Бог никого не искушает, а каждый искушается, влекомый страстью своей».
Вот, оказывается, что происходит с человеком, поэтому надо готовиться к этому. Не дай Бог, если какая страсть овладеет человек, и он не кается здесь и не борется с ней. Там начинаются подлинные страдания. Уже не может человек сам ничего сделать, уже тела нет, поэтому столь важны наши молитвы за своих усопших. Молитва, особенно соединенная с постом, с правильной христианской жизнью, ибо только правильной христианской жизнью мы можем помочь своим усопшим. Вот чем отличается чистилище от мытарств.
– Почему не был созван Поместный собор, как обещались ранее? Неужели из-за нехватки средств?
– Причин много. Я могу назвать только некоторые, потому что, может быть, не все знаю. Первая и важная причина – сейчас уже около 150 епископов, и для обсуждения каждого вопроса, представляете, сколько нужно времени, если даже епископы только выступят? Второе, собор не мог собраться на длительное время. Мы не могли позволить себе такой роскоши, как в Ватикане, когда с 62-го по 65-й год собирался собор. Не имеем такой возможности. Вы, наверное, слышали доклад патриарха на этом соборе, где, в частности, он говорит, что если со стороны епархии будет продолжаться финансирование Патриархии таким же образом, то в следующем году уже она, Патриархия, не сможет финансировать духовные школы.
Так что вы не думайте, что эта проблема второстепенная. Сочли, что пока этого вполне достаточно для того, чтобы серьезным образом обсудить предлагаемые вопросы. К тому же, на Поместный собор, вы знаете, очень многие приглашаются по какому признаку: не потому что это особый богослов, особый знаток или особой святой жизни, а просто потому, что является настоятелем монастыря. А может, этот человек совсем не образован, может, ничего и сказать не может? А может быть, и наоборот что-то такое.
Вы же прекрасно понимаете, что очень и очень далеко не все те, кто по формальным признакам стали бы членами собора, могли бы быть людьми, которые могли бы внести действительный вклад в обсуждение вопросов, предложенных на соборе. Возможно, есть другие причины, по крайней мере, эти причины достаточно очевидны.
– В отношении Иисусовой молитвы, произносимой мысленно, возможна ли практика для мирянина – крест, полагаемый на определенную часть сердца? Почему?
– Эта практика не только возможна — необходима. Откуда это взяли, что нужно молиться только монахам? Я, конечно, понимаю, что они самые грешные люди, не то, что мы с вами. Но мне кажется, что надо бы и мирянам почаще вспоминать Бога, а молитва Иисусова как раз самая удобная. Длинную молитву попробуйте прочитать, чтобы не улететь куда-нибудь в Америку или в Австралию. А эта молитва короткая, поэтому уж кому-кому, а мирянам надо как можно чаще произносить эту молитву. Правда, при одном условии: не таскать четок и не говорить всем: «Вот я занимаюсь молитвой Иисусовой, падите передо мной ниц и целуйте мою туфлю». А так это всем необходимо.
Апостол Павел пишет: «Непрестанно молитесь». Кому он написал? Всем написал. И надо, обязательно надо. Только как? С вниманием. Вот то, что, кстати, редко присутствует. С вниманием, благоговением и сокрушением сердца. А не просто так, простите меня, болтать молитву. Святитель Феофан пишет об этом очень строго: «Можно привыкнуть к так называемой непрестанной молитве, и в то же время ни на йоту не молиться». Это большая опасность – привыкнуть молитвы читать, вычитывать. Это беда. То же самое, можно привыкнуть и к молитве Иисусовой. И тогда человек занимается самообманом. Ему кажется, он бормочет про себя или вслух, а на самом деле, не молится. А в то же время тщеславие растет, как на дрожжах: я не фунт изюма.
Фото Владимира Ходакова