Главная Человек

«И ветер стих». Памяти поэта и переводчика Михаила Яснова

Литературный критик и преподаватель литературы Ксения Молдавская рассказывает о своем друге
Фото: yasnovmd.ru

«Ну тот, который “Чучело-Мяучело” же!» У нас почему-то не принято знать имен поэтов за пределами школьной программы. Ну, не запоминаются они как-то. Зато запоминаются тексты. Вот и выходит, что визитной карточкой Михаила Яснова стало самое запоминающееся «Чучело-Мяучело». 

Он, конечно, другую карточку хотел: Чудетство. У него и книжка стихов с таким названием несколько раз выходила, и свою книгу эссе о детях, детской поэзии и детских поэтах он назвал «Путешествие в Чудетство». 

Чудетство — хорошее слово. Емкое. Его немедленно полюбили библиотекари, которые Яснова читали, методисты, которые о Яснове слышали, а потом и прочие, кому слово понадобилось. Оно немного потерлось и зажило собственной жизнью. А «Чучело-Мяучело» так и осталось с Мишей. 

— Яснов? Это кто?

— Это который «Чучело-Мяучело».

Потом, конечно, вспоминаются и Мамонт, и Папонт, и Свинозавр. А там уж рукой подать до Мориса Карема, Жака Превера, Шарля Бодлера, Гийома Аполлинера. Яснов многим франкоязычным стихотворцам дал русское звучание, но с Каремом у него были особые отношения. Они начались еще при жизни бельгийского поэта с переводов и переписки, и продолжались потом новыми переводами, новыми открытиями, новыми статьями и исследованиями. Однажды Яснова даже пригласили поработать в дом-музей Карема и поселили прямо там:

Я прожил неделю в музее поэта,

и я никогда не забуду про это. 

Я спал на кровати, в которой поэт

проспал в общей сложности несколько лет.

Писал, за столом его письменным сидя,

оставшемся в прежнем, прижизненном виде…   

Это действительно были особые отношения, и проявлялись они порой неожиданно и причудливо. Как-то ноябрьским поздним вечером я везла Яснова и Бородицкую со встречи московского Клуба детских писателей. Машина новая, еще безымянная. И я спрашиваю: как назовем, мол, мальчика? Они разом, не сговариваясь: «Морис!» Только Марина ударение на первый слог сделала: Мóрис, потому что в честь Мориса-Мустангера, а Миша — на второй: Мори́с, потому что в честь Карема. Тринадцать лет тому Морису Рено сейчас, на нем уже ездит мой сын, выросший на книжках Миши и Марины.

С Мишей мы познакомились на каком-то питерском книжном салоне. До этого я его читала, что понятно, но, оказывается, и он меня читал. И видимо то, что я писала о детской литературе, показалось ему годным, потому что он, Михаил Давидович и вообще классик, и представился Мишей и вскоре предложил перейти на «ты». На «ты» же удобнее, правда? В удобстве и простоте истинная поэзия. 

Миша — поэт во всем. Главное для поэта качество, по его мнению, — уметь удивляться. Яснов в этом деле уникальный мастер. И всегда как в первый раз ведь. Удивляется, удивляет, пробует слова на вкус и на прочность, перекатывает, переплетает и творит особый язык. Дети на этом языке очень хорошо умеют говорить. Взрослые — пытаются. Некоторые. Но все равно ведь слышно, что для них этот язык не родной, не естественный. А для Яснова — естественный. Как так получается? Может, дело в том, что он гений по части внимательного слушания? 

Сказал бульдог,

Почесывая тело:

— Простите,

Мне немножко поблохело!..

Блоха бульдогу

Кротко улыбнулась:

— Простите,

Мне немножечко вскуснулось!..

А еще он гений любви. Он весь состоит из любви, светится любовью. К городу и к миру, к каждому человеку и к каждой букашке, к каждому слову и каждому звуку. Столько любви он может увидеть и с такой любовью о ней рассказать!

Ушла пора пурги и стужи,

Сегодня —

День рожденья лужи!

И ветер стих,

И полдень ярок,

И в сердце лужи всё светлей.

А небо сделала подарок

И подарила тучку ей.

У тучки

Розовое брюшко,

Она лежит в воде, как хрюшка…

Нет, в луже — всё наоборот:

У тучки

Розовая спинка,

Она лежит в воде, как свинка,

А может быть, как бегемот.

Но как её ни назови,

Лежит и тает —

От любви!

Так много любви. Так много жизни. 

Я весь день сегодня читаю стихи Миши Яснова. Я весь день читаю, что пишут его друзья, его ученики (Миша воспитал целое поколение молодых прекрасных детских поэтов!), его  читатели. 

Я весь день подбираю слова: надо ли сказать, что Миша вообще-то совершенно сказочный персонаж и ужасно похож на веселого и доброго гнома? А рассказать ли про то, как в весенний карантин поэт Яснов целый месяц разговаривал в зуме с детьми, и это было настоящее волшебство: вот так вот просто взять — и встретиться с самим Ясновым, тем, который «Чучело-Мяучело», и он будет только с тобой шутить, разговаривать и читать стихи. Сказать об этом? А про фестивали, антологии, конкурсы и премии — про них надо сказать? 

А о том, что это было быстро, — надо?

Вечером 27 октября у поэта и переводчика Михаила Яснова случился сердечный приступ. В Мариинскую больницу его доставили в состоянии клинической смерти. И не смогли вернуть обратно. 

Там, где он сейчас, он, я верю, встретился наконец с Морисом Каремом, обнялся со своим другом Олегом Григорьевым и с Виктором Чижиковым обнялся, и обсудил прошедший в минувшее воскресенье поэтический фестиваль «КоРа» с великим исследователем детской книги Евгенией Оскаровной Путиловой и с поэтом Инной Гамазковой. С Инной они небось сейчас шутят и жонглируют словами. Они все там. 

А мы — тут. Учимся говорить о нем в прошедшем времени.

Мишечка, ну почему же так рано?!

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.