Свои первые погоны он одел, когда ему было четыре года. Это были старые мятые солдатские погоны с буковками «СА». Их он выменял на санки у мальчишки из соседнего двора, за что был сурово наказан отцом – токарем-инструментальщиком, работавшем на одном из заводов на Среднем Урале. Но мечта одеть когда-нибудь настоящие, заслуженные погоны, стать офицером, у него осталась на всю жизнь. И хотя роста он был невысокого, щупленький и болезненный, своего добиваться умел. Когда родители переехали в суровый край — Магадан, он занялся закалкой организма, спортом, и болезни отступили.
Втайне от учителей и товарищей, он подал документы в Дальневосточное высшее военное общевойсковое командное училище, где был факультет морской пехоты. Морпехами он «заболел», когда в 8 классе к ним на урок мужества пришёл морской пехотинец: рослый и красивый. В своей элегантной чёрной форме и в лихо заломленном чёрном берете, он просто свёл парня с ума. Когда из РВК пришёл вызов в училище, Андрей укатил в Благовещенск с твёрдым намерением обратно не возвращаться. Однако на факультет морпехов его брать не хотели, несмотря на весьма успешные результаты экзаменов и тесты по физической подготовке. «Ростом не вышел», — сказал ему без обиняков командир роты и, когда Андрей понял, что рушится его мечта, и решился на отчаянный шаг, похвастался тем, что к тому времени был перворазрядником по греко-римской борьбе. Этот аргумент подействовал, и Андрей Шеломенцев стал курсантом факультета морской пехоты Дальневосточного ВОКУ. Шёл 1977 год. Через четыре года, лейтенант Шеломенцев убыл для дальнейшего прохождения службы под Печенгу в гарнизон «Спутник», где дислоцировалась бригада морской пехоты СФ, став к тому времени ещё и КМС по боксу.
Пути Господни неисповедимы и в 1989 году Андрею пришлось расстаться с армией – подвело здоровье. Для Морской пехоты — ограничено годен, а другой род войск амбициозный молодой капитан отказался рассматривать в качестве альтернативы «чёрным беретам» и, комиссовавшись, он уехал в Мурманск. К тому времени, он серьёзно занимался рукопашным боем, каратэ и вполне мог этим неплохо зарабатывать на жизнь.
В 1993 году Андрея Шеломенцева — капитана морской пехоты запаса, совсем неожиданно для него вдруг позвал за Собой… Бог. Как это произошло, он не объясняет, считая, что это происходит с каждым. «Если Бог существует, то я должен к нему идти»,- рассуждая просто, по-солдатски решил он и пошёл в храм. В этом же году он вместе с семьёй переехал к родителям в Магадан. Так он в марте 1994 г. стал прихожанином храма в п. Ола Магаданской области и уже вскоре по благословению настоятеля пел на клиросе. Не оставляло неофита и желание послужить Отечеству земному. И в 1995 году он устроился на службу в милицию, на должность замначальника Олького РОВД.
А дальше в его судьбе появилась война. В свою командировку на Северный Кавказ, в Чечню, он поехал примерно через год службы в милиции. Там при штабе объединённой группировки войск и сил в Ханкале, в его новые служебные обязанности входила координация взаимодействия между армией, милицией и внутренними войсками.
В августе 1996 г. обстановка в Грозном резко обострилась. Боевикам удалось скрытно войти в город и на рассвете 6 августа они ударили сразу по нескольким важным объектам: ж/д вокзалу, комплексу правительственных зданий, УФСБ, координационному центру (КЦ) МВД, нескольким блок-постам. Ситуация сложилась угрожающая и со многими опорными пунктами и пунктами управления была потеряна устойчивая связь. Отряду разведчиков, в котором был капитан Шеломенцев, предстояло преодолеть в контролируемом боевиками городе несколько километров и деблокировать комплекс правительственных зданий, ФСБ и МВД Чечни и КЦ.
О том, насколько опасное и авантюрное это было занятие, может сказать, например, такой факт. Дважды к КЦ пытались пробиться войсковые колонны 205-й бригады, при поддержке танков и авиации, и оба раза вынуждены были оставить эти попытки, понеся потери. Группе, в составе которой был морпеховский разведчик, капитан милиции Шеломенцев это удалось. При этом он, правда, получил осколочное ранение в шею, но главное — остался жив. Он до сих пор уверен, что его Бог хранил на этой войне! Задача была выполнена, срок командировки окончен, и его отправили бортом домой, долечиваться. Там и застал его орден Мужества.
Отслужив еще три года, Андрей решил во второй уже раз снять погоны. Но причина в этот раз была другая. Он властно слышал в сердце призыв Бога служить Ему, понимая, что и дарованная ему в огненной переделке жизнь – дар Божий, а совмещать работу в милиции со службой Богу он не хотел. Тогдашний епископ Магаданский и Синегорский Анатолий (Аксенов), благословил его на принятие диаконского сана, а ещё через неделю он был рукоположен в иереи. На дворе стоял декабрь 1999 года. Для капитана запаса началась новая, неведомая, но манившая его жизнь приходского священника.
В 2008 году он, получив благословение правящего архиерея, прибыл в столицу, где в недавнем прошлом боевого офицера определили для служения в Синодальный отдел по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями. Так он попал в сектор ВДВ, который возглавлял тогда молодой, но опытный «десантный батюшка» – протоиерей Михаил Васильев. А служить Патриарх благословил его в храме Благовещения Пресвятой Богородицы, что недалеко от штаба ВДВ в Сокольниках. Два месяца назад о. Михаил Васильев, написал рапорт о сложении с себя полномочий руководителя сектора ВДВ Синодального отдела Патриархии, чтобы сосредоточиться на руководстве Патриаршим подворьем при штабе ВДВ. На его место и был назначен о.Андрей Шеломенцев. Таким образом они вместе продолжают работу по окормлению десантников, много лет назад начатую отцом Михаилом.
— о. Андрей, какая на Ваш взгляд ситуация с духовным окормлением десантников? Что входит в Ваши ближайшие планы?
— Ситуация в этом плане очень благоприятная. Отец Михаил, работая в этом направлении ещё до меня, заложил добрые основы для взаимоотношений с военнослужащими ВДВ. Скажу прямо, в войсках нас – священников Русской Православной Церкви прекрасно знают и не препятствуют нашей работе. Мало того, со многими командирами соединений и частей, офицерами и генералами штаба ВДВ, лично командующим – героем России, генерал-полковником Владимиром Шамановым у нас прекрасные, деловые, рабочие отношения. Мы координируем всю нашу работу, это приносит заметные плоды. Это легко объяснимо, ведь ВДВ – это «войска для войны», а там где война, где реальная работа, там люди быстрее приходят к вере, к Богу. Совсем неверующих людей в ВДВ я, к слову, не встречал. Чувство единства с Богом есть практически у всех. Перед каждым прыжком, первым или очередным десантники обычно молчаливы и сосредоточены, и многие из них молятся. В такие минуты десантникам нужен не командир, не замполит, а именно священник. Сколько раз о. Михаил в такие минуты не просто был рядом, но и прыгал только потому что солдаты-перворазники боялись это сделать сами. Тогда он, так же одевал парашют, и шёл с ними в самолёт, а потом первым выходил в рампу. И глядя на него, шли остальные. Если поп прыгнул, то десантник – подавно. Вот так личным примером и словом Божьим укрепляется дух солдата ВДВ.
В мои ближайшие планы на новом поприще входит создание системы подготовки священников для ВДВ. Нам нужно четко определить функциональные обязанности пастырей, разработать методические пособия конкретно для священников, окормляющих воздушно-десантные войска, где будет обобщён и учтён весь опыт, включая зарубежный.
— Как обстоят дела с заполнением должностей штатных священников в воздушно-десантных войсках?
— Во многих частях введены штатные должности помощников командиров по работе с верующими военнослужащими и мы проводим активный подбор кандидатур на из замещение. Некоторые уже находятся на рассмотрении в аппарате Минобороны. Из штатных священников официально приняты на работу пока только три. Но это не значит, что остальные десантники остаются без духовного окормления православных пастырей. В большинстве частей давно уже на добровольной, нештатной основе многие батюшки очень плотно сотрудничают с войсками. Во всех частях, где есть священнослужители имеются храмы, часовни, или оборудованы молельные комнаты со всем необходимым инвентарём.
— В чём Вы видите проблему, что до сих пор должности не укомплектованы?
— Проблем несколько. Во-первых, очень сложно подобрать для таких специфических войск достойных кандидатов. У нас среди священства по разным причинам нет такого количества батюшек, готовых для этих вакансий. Во-вторых, утверждается каждый такой человек лично министром обороны. При нынешнем министре, Сергее Шойгу процесс назначений сдвинулся с мёртвой точки, и сегодня мы ждем каких-то реальных кадровых решений. Повторю, при этом практически во всех частях ВДВ есть нештатные священнослужители, выполняющие в принципе все обязанности штатного: беседуют и встречаются с командованием и военнослужащими, членами семей, проводят богослужения и выполняют требы, выезжают на учения, прыгают с парашютом, и в общем и целом окормляют военнослужащих и членов их семей.
В моих ближайших планах так же объехать все части и соединения ВДВ, ознакомиться на местах с обстановкой, с командирами, узнать поближе этих пастырей, несущих свой крест воинского служения безвозмездно. Увы, это уже стало традицией русского священства – работать с военнослужащими, окормлять свою армейскую паству совершенно бескорыстно. И все они знают, что случись с ними какая-то беда, никаких льгот или выплат от МО или государства ни они, ни их осиротевшие семьи не получат. Хотя и сама штатная должность гражданского персонала эти выплаты также не подразумевает. Это еще одна из причин, по которой не так много священников желают работать с армией. И ещё – на приходе люди сами идут к священнику, а в армии, он должен идти к людям и, фактически начиная с нуля, рассказывать, кто он и зачем к ним пришёл. Есть и специфические трудности. На приходе, например, настоятель сам определяет, когда ему служить Литургию, а в части он жёстко привязан к распорядку дня и если, например, подъём в 6.00, а завтрак в 7.00, то он должен ухитриться провести за это время Литургию, не нарушая распорядка.
— Какие по-вашему главные качества священника, который будет назначен в часть ВДВ?
— По-моему, не важно даже служил ли он вообще в армии или нет. Главное — это горение, это состояние души, которое будет подвигать на деятельное служение Богу и людям, стремление идти к солдатам и офицерам, делиться с ними своей пасхальной радостью. Если оно есть, то всё остальное — дело наживное, а если нет, то и не стоит браться. Ну и второе, как говорит отец Михаил, нам нужны те, кто готовы служить не за деньги, а за Родину! Это внутренне чувство — гарант того, что ты настоящий патриот своего дела, своей службы в ВДВ. А если священник еще и в армии отслужил в свое время — это, конечно, поможет ему в общении с военнослужащими.
— о.Андрей, какая сейчас молодёжь идёт в армию?
— Я могу сказать не только про тех, кто пришёл служить, но и про тех, кто ещё готовится к службе. Молодёжь у нас – отличная. Неправда, когда нас пытаются со всех сил убедить в обратном, дескать, они бездельники, пьяницы и наркоманы. Есть и такие, что скрывать, но не они делают погоду в молодёжной среде, как бы не пытались нас в этом убедить некоторые СМИ. Если молодёжь любить, заниматься с ней, отдавать им себя, то они это обязательно оценят, почувствуют и будет отдача. Поэтому в большой цене сейчас люди, могущие и желающие работать с молодёжью, зажигать её на нужные дела, заряжать её позитивом. Если такие люди найдутся, то и за молодёжь нашу можно будет не волноваться: есть у нас и свои Александры Матросовы, и Евгении Родионовы. Молодёжи всегда свойственно стремление в будущее, соприкосновение с реальным делом, ответственностью и нынешняя молодёжь – не исключение. Нужно больше доверять молодым и давать им шанс, тогда будет и отдача.
Я таких ребят часто встречаю: и в учебных заведениях, и на сборах допризывников и в частях непосредственно. Регулярно общаясь с солдатами, я не вижу большой разницы с теми бойцами, которые были под моим командованием, когда я служил в бригаде морской пехоты. А это было лет тридцать назад. У меня такое ощущение, что желающие нас убедить в никудышности нынешней молодёжи, показывают нам на барашки прибоя у морского берега — пену с мусором, забывая о той глубине, в которой и заключается суть моря. Молодёжь, которая попадает в криминальные сводки – это лишь прибрежная пена, а вся суть – на глубине. Нашу настоящую золотую молодёжь и не видно по-настоящему, потому что она занята, она при деле. Я спокоен за нашу молодёжь и за наше будущее. Если Бог с нами, кто на нас?
Беседовал Роман ИЛЮЩЕНКО
