Иеромонах Димитрий (Першин): «Мир лучше, чем нам кажется»

Рок 1980-х — 90-х: протест или вопросы?

Рок как явление культуры XXI столетия — это всегда некий протест, отказ  подчиняться матрице. Проблема в том, что матрицы везде разные.

На Западе рок родился как протест против общества потребления и слащавого христианства 1950-1960-х. У нас рок возник в СССР – стране с мощной цензурой и системой. Поэтому, как ни странно, русскому року ближе Владимир Высоцкий и его друг золотодобытчик Вадим Туманов, человек, который первым пытался строить у нас артельную экономику.

Рок — это знак неравенства между тем, что есть человек и его повседневным существованием. Например, у Виктора Цоя читаем: 

Если есть стадо, есть пастух,

Если есть тело, то есть дух. 

Но ведь это – выход в глубоко христианские идеи, об этом же говорит и Церковь.

Вторая тема, которая раскрывается в роке, — тема свободы. Вспомните «Дождь» Шевчука. Ведь на самом деле эта песня – очень давняя, ранняя. И, тем не менее, ощущение свободы там практически безгранично.

И ведь «Посмотри, как носится смешная и святая детвора» — это библейский образ, который, тем не менее, был совершенно невозможен в проповедях XIX и XX века. В современных возможен – во многом благодаря тому, что рок вернул этот образ.

Третье открытие рока — то, что на свете есть вещи, с которыми нельзя мириться — ложь, или вселенское зло.

Недавно ушёл из жизни фантаст Клиф Саймак, романы которого повествует о борьбе со злом. И по ходу герои его произведений выясняют, подлинная ли рукопись Евангелие. А среди борцов с занесённым на Землю злом даже демон, выгнанный из ада за то, что там он был двоечником. Литература и рок-музыка постепенно поднимают тему зла до метафизического уровня..

Наше поколение ещё жило с песней Цоя «Мы ждём перемен». Кажется, что перемены здесь происходят на физическом уровне — «пульсация вен». Но посмотрите, как здесь же разворачивается метафора катастрофы — «на город падает тень».

Сначала всем казалось, что достаточно перемен на физическом уровне — но в 90-е годы полилась кровь. И последний, неоконченный «Чёрный альбом» Виктора Цоя уже описывает совершенно метафизический мир, где «непонятно, где лицо, а где рыло» и «вообще непонятно, зачем здесь петь».

«И неясно, где здесь правда, где лесть». Если вы найдёте десять отличий между девяностыми, когда была записана эта песня, и нынешним временем — будет здорово. И вот с этим Виктор Цой уходит в вечность.

2010-е – новое Средневековье?

Нулевые переживались русскими рокерами по-разному – где-то были творческие достижения, где-то – спады. Но Юрий Шевчук, Константин Кинчев и Вячеслав Бутусов перерастают предыдущую проблематику и выходят в православие.

И вот Маргарита Пушкина — человек, который писал тексты группе «Ария», как-то опубликовала разгромную возмущённую рецензию. Она написала им традиционную инфернальную песню. Они её спели, и у всех начались проблемы, после чего в первоначальном варианте решили не повторять, текст песни был христианизирован. Меня, как понимаете, такой исход радует, хотя у Пушкиной были претензии из области авторского права.

У Сергея Калугина есть песня о сверкающих прелатах, где текст невероятно богословски выверен — в отличие от многих наших медийных персонажей, которые богословские термины употребляют невесть как.

У Бердяева ещё в 20-е годы XX века была статья о наступлении «нового средневековья». И вдруг в середине XX столетия в литературе началось стремление к фэнтези. Посмотрите на современный маркетинг – «новейшие достижения науки» там соседствуют с «рецептами бабушки Марьи». Посмотрите на кино и литературу — мы возвращаемся назад, вглубь веков.

С одной стороны, перед нами – современное либеральное общество. Но всё это уже было. Тезис: «по поводу плюрализма двух мнений быть не может», — на самом деле выдвинули ещё софисты. Правда, Сократ предложил им рассуждение об истине. И если её нет, зачем рассуждать. А если рассуждаем, какая-то ведь есть. Правда, Сократа как-то сразу после этого казнили.

Но в целом современное общество очень интересуется вечными вопросами. И то, что лучшие кассовые сборы делают христианские истории – «Хоббит» и «Властелин колец», — а прочие, казалось бы, подобные экранизации их не делают, — свидетельствует о том, что человечество, в общем-то, лучше, чем хочет казаться.

Я не сказал, что русский рок — христианский. Я говорю, что он ставит христианские вопросы. Есть нечто общее у рокера, христианина, буддиста и атеиста — нам в этом мире паршиво. А дальше ответы о том, что делать в этой ситуации, все дают разные. Христианство предлагает на пути к Богу перерасти себя нынешнего.

Например, у Вячеслава Бутусова в совершенно, казалось бы, нейтральных текстах вдруг видны абсолютно христианские идеи — о том, как Бог поступает с нами:

С неба падает снег,

Значит Небу так надо. 

И о том, как вести человеку: 

И твоя голова всегда в ответе за то, куда сядет твой зад.

Реплика из зала:

— Да бросьте, батюшка, это ваш взгляд на вещи. И про общество потребления – это христианская пугалка. Она придумана для того, чтобы держать паству в ограде и спасаться. А вообще – Церковь сейчас очень активно загибается. Вы же не будете говорить, что Бог Ей помогает. И не надо сводить всё к христианству! 

— Вообще это многократно уже говорилось: и за пределами христианства есть культура, в которой действует Дух. Когда апостолы приходят к эллинам, то встречают почву, перепаханную Сократом. И в ней есть тоска по Единому. Платон очень многое подготовил для восприятия христианских идей.

— А кто в Церкви учит истине — отец Всеволод Чаплин? 

— В том числе. Знаете, вообще проблема Церкви — явить истину, а не то, есть она там или нет.

А про то, что мы загибаемся, нам говорят две тысячи лет. Ещё апостолы упоминали неблаговидные случаи из жизни своей паствы, из которых можно было бы сделать вывод: «Ой, всё пропало». Ничего, как-то не померли с тех пор.

— Ой, да у вас отец Андрей Кураев борется с голубым лобби… 

— А Вы посмотрите на сайте последнюю лекцию отца Андрея — она о Церкви.

Церковь — это такая странная структура. В ней очень много всего. И Высоцкий был прав: «И в Церкви всё не так», но Христа она ищет.

Может быть у кого-то будут ещё вопросы? 

— Скажите, пожалуйста, а Дмитрий Ревякин – православный музыкант или нет? 

— Я вообще предложил бы не делить творчество на православное и неправославное. Я бы предложил мысль отца Александра Меня: «Либо есть творчество, либо жалкое зрелище».

Но давайте не будем сводить все к механическому. Да, Ревякин — член Зарубежной церкви, а Цой никогда не был крещен. Но Господь был где-то рядом, когда он писал: «Есть дух».

Я только сказал, что рок — это жанр, и в нём есть мысль. В роке много всякого, но и мысль тоже есть. И в эстраде тоже. Так что мысль — это главное.

Я вас всех, кстати, приглашаю на фестиваль Academy.su. Может быть, это будет для вас ответ на вопрос, что делает Церковь. Делает.

В Церкви на самом деле нет разрыва между клириками и мирянами. В Церкви главное — община. Более того, в православной традиции литургию священник вообще не имеет права служить один. Мы об этом часто забываем, но, тем не менее, такое есть.

Или вот только что принято Положение о причастии. У меня от этого сложилось какое-то положительное впечатление. Во-первых, к нему было прислано более двух тысяч поправок – это настоящее Соборное обсуждение. Во-вторых, там хотели совсем строго решить вопрос о причастии на Светлой седмице, и вот Патриарх лично решил вопрос в пользу верности древним канонам.

Так что Церковь вообще-то жива.

Видео: Виктор Аромштам

Фото: Иван Джабир