Игумен Никон (Воробьев): Проповедь без слов и риторических приемов

Игумен Никон (Воробьев)

1894 г. – 07.09.1963 г.

В истории игумена Никона (Воробьева), в целом обычной для поколения священников 20-х — 30-х годов, есть то, что все-таки выделяет ее из ряда других. Монах в миру, он долгое время жил среди неверующих, однако во внешних отношениях с миром был настолько честен, что не сила проповеди, а молчание приобретало ему учеников. И, вот, теперь, когда этого священника нет на земле, звучит его слово, дошедшее до нашего времени в письмах к духовным детям и тем, кто искали его совета. Основы христианского воспитания, заложенные оптинской школой, наследие святителей Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника не были утрачены и тогда, когда не стало книг, и продолжали служить людям руководством в духовной жизни благодаря «книге» человеческой памяти…

«Слуга»

Вышний Волочек в Тверской области, работа в качестве универсальной прислуги у врача… После четырех лет лагерной жизни это уже не казалось чем-то отягощающим. Была какая-никакая крыша над головой, какое-никакое питание, и главное – свобода, так, что еще оставалось время для молитвы и для чтения.

Шел 1937 год, оказавшийся для миллионов людей в России «последней чертой», а о.Никону несказанно повезло – его как раз освободили по зачету рабочих дней.

Зная о том, что для нового ареста не потребуется и особого повода, он жил незаметно, беспрекословно, со всей добросовестностью выполняя то, что ему поручали – самую черную работу – уборщика, мусорщика, прачки, посыльного. Разговоров о вере ни с кем не вел, ни взглядом, ни полусловом не выражал осуждения или нерасположения по отношению к родственникам доктора, убежденным атеистам.

Терпеливый, внимательный, простой в обращении, он по большей части молчал, хотя не чуждался людей и не выглядел букой. Мало-помалу к нему привыкли. Помощником он оказался незаменимым.

Чем он располагал к себе, почему хотелось задержаться возле него? На эти вопросы едва ли у семьи врача нашелся бы ясный ответ. Но только во всем, что он делал, в самой его манере слушать, в его тихости было столько тепла и настоящего человеческого участия, что мирно и спокойно становилось на душе от одного его слова, кивка головы. Видно было, что в скромном своем положении он не искал выгод и был добр не по расчету.

Наблюдая за ним и за его жизнью продолжительное время, жена доктора и ее сестра из людей совершенно неверующих через несколько лет стали христианками… Чудо: проповедь без слов и риторических приемов. Свет просиял для них однажды в образе человека, за внешним они вдруг увидели божие.

Нищий, лишенный всего, о. Никон мог утешать тех, кто, кажется, имели все. Источниками его радости были вера и еще большие дары – монашество и благодать священства. Постриг батюшка принял в Минске, в 1931 году, из рук епископа Феофана (Семеняко), а за год до своего ареста был рукоположен в иеромонаха; и хотя впереди у него были сибирские лагеря, внутри – устроенный «храм Божий», да еще с возможностью совершать службы и быть ходатаем за людей.

«Пути небесные»

В юности перед ним было открыто несколько возможностей. Разносторонне-одаренный человек, Николай Воробьев одинаково успешно осваивал математику и литературу. Преподаватели обратили внимание на его рисунки, явные способности к графике, рисованию и черчению. Мальчик из крестьянской семьи, он со всей прилежностью старался сначала научиться всему, что только позволяла программа реального училища, носившая более прикладной характер по сравнению с программой классических гимназий.

Учение для него было связано не только с соображениями практической пользы – в деревенской среде к наукам относились уважительно как к средству просвещения внутреннего. Для Николая это и было главным стимулом в получении образования. Постепенно от эмпирических знаний он пришел к философии, что для реального училища было явлением не таким уж частым. Принявшись изучать историю «матери наук», через некоторое время он знал многие вещи настолько глубоко, что преподаватели находили удовольствие в беседах с ним как с равным.

Однако вскоре он почувствовал предел. Ни отдельные науки, ни философское знание не давали представления о главном: о духовной сущности человека, об ее источнике и о смысле человеческой жизни. Так по ступеням знания он поднялся до самой высокой области: «совершенно ясен стал вывод, что надо обратиться к религии». Не от привычки, не от семейного уклада пришел он к Богу; душа, ее потребности, заставили его быть последовательным и честным до конца.

Немалую роль сыграло в этом и знакомство с учением классической античной философии о «нусе» и «логосе». Если человек по своей умственной, психической и душевной организации настолько отличается от других существ, что ни одно животное не может приблизиться к нему, то логически вытекает вопрос об истоках этого различия, той «непроходимой пропасти», объяснения которой дарвинизм дать не в состоянии, поскольку мутации в природе не подтверждают факта «перехода видов».

Так, не имея ни духовного наставника, ни примера рядом, Николай обратился к вере, и, «по-кантовски», по внутреннему чувству, по принципу подобия, выбрал Христа. Как вспоминал он позднее, это был период «горения сердца», когда Господь, видя его томление, повел его Сам: от первого сознательного прочтения Евангелия – к творениям Святых отцов Церкви, литературе по аскетике и богословию. Через несколько лет период подготовки и воцерковления завершился для него поступлением в Московскую Духовную Академию.

Главный выбор был сделан. Через год, когда занятия в Академии прекратились, он уже не мог и помыслить об ином пути, кроме богообщения и служения Богу. Некоторое время, занимаясь преподаванием математики в школе, он радовался возможности хотя бы на несколько часов в день побыть в уединении, посвятив это время духовному чтению, но ему отчаянно не хватало пусть маленького, скромного дела в Церкви. Вскоре он переехал в Москву и поступил на службу псаломщика в Борисоглебском храме.

Принятие монашества среди гонений было свидетельством глубины его веры и великим утешением. Маленький «личный завет», нерасторжимый и освобождающий от силы внешних обстоятельств: Бог и душа — вот монах.

…Ни арест, ни последующие испытания не имели над ним власти, он оставался с Богом, что бы ни не выпало на его долю: быть в услужении, освящать вновь открывшиеся в годы войны храмы или вести ремонтно-восстановительные работы.

А сколько переводов выдержал о. Никон! Из Козельска его направили в Белев, оттуда – в Ефремов, затем – в Смоленск, и, наконец, Гжатск. Были на этом пути и разочарования, и неудачи, но и при неблагоприятных обстоятельствах он не опускал рук, и все больше приходил к состоянию начального мытарева смирения.

И так до самого конца: служба с соблюдением правил, без каких-либо привнесений и внешних «артистических» эффектов, труд по заповеди, – в Вышнем Волочке и в Козельске в свободное время он насадил сады, снабжая саженцами всех желающих, и притом совершенно бесплатно, – заботы о духовных детях. Почти до самой кончины своей 7 сентября 1963 г. батюшка оставался на ногах, исповедовал, причащал.

Духом собранности, проверки себя, – в Боге ли ты, так ли живешь, как заповедано, – проникнуты его письма к мирянам.

«Не ищите высоких состояний»

О чем же пишет о. Никон? О «первом камне» в основании спасения – о смирении. «Мне все больше и больше открывается глубокое падение человечества, а отсюда – значение Спасителя Господа Иисуса Христа. От дел не спасется никакая душа, только одно спасение – Христос, спасающий тех, кто верует в Него и сознает нужду в Спасителе, т.е. считает себя грешником, недостойным царствия Божия. Таких грешников и пришел Иисус Христос призвать к покаянию да спасению».(1)

Напоминает он и о том, что человеку, видящему свои грехи и надеющемуся получить прощение от Бога, не свойственно осуждать: «…чем грешнее человек, тем он меньше видит в себе грехов и тем больше и злостнее осуждает других. Истинным, неложным признаком правильности духовного устроения является глубокое сознание своей порчи и греховности, сознание своего недостоинства милостей Божиих и неосуждение других».(2)

Часто пишет и о непременном прощении других, без которого надежда на спасение была бы тщетна: «Только тогда Господь не прощает нам, когда мы сами не прощаем другим. Поэтому помиримся со всеми, чтобы Господь помирился с нами. Простим всем, чтобы и Господь нас простил»(3).

Унывающих под тяжестью скорбей о. Никон ободряет напоминанием о том, что и эта жертва не бесцельна, и если сами мы взываем ко Господу, прося очистить нас от «ветоши» прежних привычек, то не должны и пренебрегать посылаемым нам лекарством, не всегда приятным на вкус.

Все это узнаваемо, известно из наставлений старцев Оптиной Пустыни, святителя Игнатия (Брянчанинова), но в те годы, когда не было духовной литературы, важно было «из уст в уста» передать людям основные принципы духовной работы.

Хотя есть в письмах игумена Никона (Воробьева) и вещи, предназначенные словно специально нам, сегодняшним.

Мощная «прививка» от самомнения – его предостережение о том, что следует избегать ложного чувства «правоты и правомочности»: «Не возвышай голоса ни на кого. Помни непреложное слово Господа: Бог гордым противится. Это значит, что ты ни в чем не будешь иметь успеха, ни во внутренней жизни, ни во внешней. Во внутренней жизни уже видишь холод, леность, бесплодие. То же будет и во внешней. Будешь терпеть позор, поношение, нищету, болезни. Не исполнится ни одно твое желание и ожидание, будешь растоптана в грязь, пока не смиришься»(4); «Не командуй никем никогда. Не учи других, коль сама себя не научила ничему…»(5)

Но, возможно, наиболее ценны сегодня, в условиях, когда мы сталкиваемся с попытками обоснования некоего «секулярного» понимания духовности, простые и ясные напоминания о. Никона о том, что отличает духовность от культуры в широком понимании. Духовность, – напоминает он, – это обожение, т.е. стяжание Святого Духа, обновление природы человека: ума, души и даже тела; это состояние высшей радости богообщения(6).

Сноски

1. Цит. По: Игумен Никон (Воробьев). Нам оставлено покаяние. Письма игумена Никона (Воробьева) к духовным чадам. Интернет-версия: Православие и современность. Информационно-аналитический портал Саратовской епархии Русской Православной Церкви (http://lib.eparhia-saratov.ru/books/13n/nikon_v/repentance1/contents.html). Письмо 21.

2 Цит. По: Игумен Никон (Воробьев). Нам оставлено покаяние. Письмо 23.

3 Цит. По: Игумен Никон (Воробьев). Нам оставлено покаяние. Письмо 29.

4 Цит. По: Игумен Никон (Воробьев). Нам оставлено покаяние. Письмо 107.

5 Цит. По: Игумен Никон (Воробьев). Нам оставлено покаяние. Письмо 120.

6 Цит. По: Игумен Никон (Воробьев). Нам оставлено покаяние. Письмо 260.