Недавно в Москве состоялась акция движения «Православный корпус веры» во главе с Борисом Якеменко, которая вызвала большой резонанс и очень противоречивые оценки. Сами организаторы считали, что это миссионерский фестиваль. Они раздавали на Триумфальной площади книги и майки с православной символикой, готовили постные блюда, пели песни о вере. Но тут же предлагалось поиграть в компьютерную игру на тему кощунственной выходки в храме Христа Спасителя, демонстрировались сомнительного характера иконы, был вывешен список «врагов православия».
Акцию критиковали с разных сторон. Одни назвали происшедшее «прокремлёвской атакой на либералов». С другой стороны, и в церковных кругах акция не получила одобрения. Прозвучали упрёки в излишнем постмодернизме и неразборчивости в средствах.
Среди людей, причастных к проведению акции, звучало имя игумена Сергия (Рыбко). Мы и спросили его об этом.
— Отец Сергий, как вы оценили эту акцию, ведь из слов Бориса Якеменко можно заключить, что вы причастны к её организации?
— Нет, это совсем не так. С Борисом Григорьевичем у нас отношения достаточно длительные. Он меня ещё на Селигер приглашал, когда там проводили сборы «Наши». И я по благословению Святейшего Патриарха туда ездил вместе с клириками нашего храма. Считаю, мы достаточно успешно вели миссию среди молодых людей, которые там собирались, — хорошие юные души, многие из провинции. А кто они по убеждениям, взглядам — меня мало волновало. Как говорил Антоний Сурожский, если мне в аду кафедру поставят — буду там проповедовать. Я ведь и среди рокеров проповедовал, и среди «нашистов». Лишь бы люди к Богу пришли, все они — Божии создания.
Так вот, в этот раз Борис Григорьевич рассказал мне, что есть намерение возродить «Православный корпус» — уже не в рамках движения «Наши», а отдельно. И предполагается акция на площади, где будет раздаваться литература, будут музыкальные выступления, мастер-класс постных блюд. Он со мной не консультировался, не брал благословения, просто изложил намерения и попросил выделить для участия кого-то из наших священников, из сестричества. Священники не смогли, а три сестры поучаствовали.
По его описанию это походило на то, что было на Селигере. Я предположил, что всё будет нормально. А когда всё совершилось, то пришёл в большое недоумение. Вся эта игра в «пусси райот», где жирные попы бегают. И на Святейшего Патриарха какие-то странные намёки. И на меня, кстати, тоже — я там упоминаюсь в виде «игумена Сергия Вобло». Вообще игра эта совершенно не христианская, не православная.
Впрочем, однозначно осудить эту акцию я не могу. Были там и положительные моменты: люди задавали вопросы и получали ответы, беседовали с сёстрами нашими на серьёзные темы, брали книги, майки с православной символикой. В этом тоже ничего плохого не вижу — нужно искать формы работы, близкие современной молодёжи.
Но отношения к этой акции я не имел ни как духовник, ни как инициатор или организатор. Просто по старой дружбе с Борисом Григорьевичем попросил сестёр ему помочь, не зная всей ситуации. Сейчас он на меня ссылается, явно преувеличивая мою роль, и это не очень красиво.
Конечно, я считаю, что такого рода акции должны проходить с благословения священноначалия. Если в большом городе, то с благословения хотя бы викарного епископа.
— А Церковь-то готова искать формы работы с молодёжью, близкие ей и понятные?
— Это очень большая проблема. У нас плохо ведётся миссия среди молодых людей. Многие батюшки просто панически боятся молодёжи, им куда проще общаться с бабушками и спонсорами. А ведь потребность в церковном слове очень велика в молодёжной среде. Я много общаюсь с современными ребятами, бываю с проповедями на рок-концертах, в молодёжных клубах и могу об этом судить. В большинстве своём молодые люди относятся к православию с огромным уважением. Но считают, что Церковь их не понимает. И в этом есть резон. Многое из того, что является для современной молодёжи предметом уважения, некоторыми представителями Церкви отвергается, охаивается совершенно безосновательно.
Борис Гребенщиков в одной из песен пел: «Где б найти такого священника, который говорил бы не мне, а со мной». Вот менторство и отталкивает молодёжь. Ведь чтобы тебя слушали, ты должен заслужить уважение. А священник часто считает, что только за священный сан его уже должны уважать. Но на молодёжь это не действует. Для неё ты — просто человек, одетый в рясу, может быть, образованный, начитанный, но чтобы тебя начали слушать, изволь что-то такое из себя представлять. Ещё очень важно по-человечески общаться с молодыми людьми, чайку попить, о нуждах их расспросить и так далее.
— Вы ведь тоже приходили к вере, когда считались неформалом, хиппи, что на вас подействовало?
— Тогда было другое время. Я попал к священникам, которые прошли войну. Они понимали всё. У меня тогда была манера везде сидеть на полу — в троллейбусах, в метро, электричках. Ну и в храме на пол садился. Так мне никто слова в упрёк не сказал. Может, юродивым считали. Бабушки печенье с канона давали, что было не лишним — потому что всегда был голодным. И никто не сделал ни разу замечания, что я не так одет, что длинные волосы, ленточка на голове. Со мной просто разговаривали. Я спрашивал — мне отвечали.
Единственный конфликт с наместником произошёл. Пришёл к нему на исповедь, и он меня так менторски стал допрашивать, что я ушёл и отправился на литургию молиться. Но это единственный случай, остальные со мной разговаривали нормально. Вообще тогда любой молодой человек был желанен в Церкви. Его окружали радостью.
И сейчас так надо. У нас просто выхода другого нет. Если молодёжь не придёт, то вымрем потихонечку. Но чтобы к нам пришли молодые, мы должны к ним идти. И они нас ждут. А то, что иногда можно услышать: «Все сами должны когда-нибудь к вере прийти», — это ересь. Мы верим в Апостольскую Церковь. Апостолы шли по миру, а не ждали, когда к ним придут в Иерусалим.
Беседовал Валерий Коновалов
