По мнению Ахмета ПАЛАНКОЕВА, сенатора в Совете Федерации от Ингушетии, положение ингушей в республике не менее сложное, чем русских:
— То, что написано в статье про тяжелое положение русских, — правда. Но ингушам живется так же тяжело, их жизнь точно так же находится в опасности. Если взять статистику, то в 99 процентах случаев страдают и погибают именно ингуши. В прошлом году погиб мой племянник, молодой парень — ехал в машине с другом-милиционером. Подъехала машина, и расстреляли их. Оба ингуши, оба мусульмане. Надо понять, что у экстремистов, которые не понимают сути своей религии, больше поводов для вражды с традиционными мусульманами, чем даже с православными. А имамы, проповедующие против экстремизма, находятся в большей опасности, чем священники, ведь их самих или мечети не охраняют автоматчики. За последние годы было убито и ранено несколько имамов, сожжена мечеть, имамам во двор кидали гранаты. Но это делает не народ, а бандиты, которым выгодно расколоть общество. Я, как ингуш, говорю, что у обычных людей нет антирусских настроений. Наоборот, люди хотят, чтобы в республике были русские учителя, врачи, специалисты, и очень ими дорожат. И с бандитами нам надо бороться объединяясь.
Но бороться с экстремизмом невозможно только силовыми методами или одной пропагандой. Нужны экономические меры, должны работать духовные лидеры наших вер. Мы должны давать нашим детям хорошее образование, в том числе светское. Потому что образованных людей с широким кругозором, у которых сформировано мировоззрение, сложнее запутать.
Надо создавать все условия для возвращения русских на Кавказ. Это хорошо, когда общество является неоднородным. Люди узнают друг друга, друг от друга обогащаются. Но мы не должны раздувать проблему и делить людей на русских и нерусских. Надо заручиться терпимостью друг к другу и попробовать перетерпеть это сложное время. Быть внимательными друг к другу. Бог один, это нас не разделяет, а объединяет. Нельзя считать, раз мы такие, а они другие, то надо идти стенка на стенку. Что мы оставим своим детям — вот об этом надо подумать!
Проблема нестабильности в Ингушетии не имеет одного решения, поскольку не является проблемой только Кавказа. Это проблема всей России, а мусульманские республики просто находятся на переднем ее крае. В геополитической игре, ведущейся против России, используются экстремисты, прикрывающиеся вывеской ислама. Это большая политика, скрытые мотивы которой до конца не определить. Но, сопоставляя разные явления, можно прийти к выводу, что существуют силы, заинтересованные в развале страны. Россия, как и любая сильная страна, имеющая материальные и территориальные ресурсы, не дает покоя многим.
Преданные своими
Станица Орджоникидзевская, в которой стоит храм Покрова, с момента своего основания в середине XIX века входила в Кавказскую линию — систему оборонительных сооружений, созданную российскими войсками в ходе военныхдействий против Турции и горцев в XVIII-XIX веках. Рубеж охраняли специально созданные казачьи войска, казаки составляли примерно 70 процентов от общего количества жителей станиц. В советское время южный кордон империи благополучно «расказачили» (расстрел «неблагонадежного мужского населения», повальное разоружение, конфискация хлеба и сельхозпродуктов, выселение, переселение иногородней бедноты на казачьи земли), а пошатнувшуюся стабильность укрепили насильственной депортацией чеченцев и ингушей в отдаленные районы Казахста-на и Киргизии. Операция, проведенная в 1944-м, получила название «Чечевица», депортировано было около 500 тысяч чеченцев и ингушей. Когда после распада СССР они вновь вернулись на свои земли, поддерживать российские порядки в регионе оказалось некому — центральной власти было недотого: вокруг рушился Союз, республики, следуя ельцинскому призыву, старались «взять столько суверенитета, сколько смогут удержать». Потомки же «расказаченных» казаков противостоять мстящим горцам оказались не в состоянии. Когда у нас убили атамана, тогда это все и началось, — вспоминает моя собеседница-казачка. — Первыми побежали атаманы, за ними есаулы. Что оставалось делать нам? Теперь думаю, что, если бы тогда остались, если бы не дрогнули, конечно, была бы кровь, но не так много…» Цифры достаточно красноречивы: по данным переписи 1989 года, доля русского населения в Чечено-Ингушской АССР составляла около 23 процентов. По переписи 2002 года-около 1,2 процента, в Чечне — около 3,7. По свидетельствам участников событий тех лет, соседи-ингуши вынуждали русских продавать свои дома за копейки или уезжать и вовсе ни с чем. Но там, куда бежали казаки, — на Ставрополье и в Краснодарском крае, на Украине, — они тоже оказались не нужны. «Что вы приехали, поезжайте в свою Чечню, вы же чеченцы» — так, по свидетельству моей собеседницы, приняли русских казаков братья русские. Помощи не было ни с работой, ни сденьгами, и некоторым пришлось вернуться.
Боевой глава
Станица Орджоникидзевская — самое крупное поселение сельского типа в России и одно из крупнейших в мире. Из семидесяти тысяч общего населения русских здесь — не более трехсот человек, в основном старики. Большинство хотели бы, но не могут уехать. Есть те, кто остаются в надежде на лучшие времена. А есть и такие, которые не хотят уезжать, потому что здесь их дом и родные могилы. Бок о бок с русскими здесь живут корейцы, цыгане, евреи, армяне, чеченцы и самая многочисленная народность республики — ингуши. Чеченцы и ингуши в основном мусульмане, все прочие называют себя православными, но в храм ходят редко. На Рождество в 2011 году в храме было около ста человек, из них менее половины причащались. По словам отца Варлаама, некоторые приходят в храм только за подарком от руководителя республики Юнус-Бека Евкурова. Для него это стало традицией — каждое Рождество около полуночи приезжать в православный храм, чтобы расспросить людей об их проблемах и передать сладкие подарки для прихожан. Специально для главы в трапезной готовят халяльную пищу, и разговор продолжается уже за столом. Евкуров — боевой офицер, в июне 1999-го руководивший марш-броском российского десанта, занявшего аэропорт столицы Косово. За спасение пленных российских военнослужащих во время второй чеченской войны был награжден званием Героя России.
По отзывам местных властей, Евкуров — один из самых миролюбивых лидеров Кавказа, его политика ориентирована на примирение и компромисс. Видимо, поэтому меньше, чем через год после назначения, на него было совершено покушение. После ранения Евкуров вернулся к своим обязанностям. По указу руководителя республики (а также его предшественников) приходу выделяются средства на строительство православного просветительского центра, которое длится уже более десяти лет. Идея создания центра принадлежит сразу нескольким людям, в том числе игумену Варлааму. По его словам, в просветительском центре откроются библиотека, воскресная школа. «Отец игумен, русские уезжают, для кого же вы строите этот центр?»— спросил я о. Варлаама. «Не для кого, а во имя чего», — ответил батюшка.
Зачем мусульманину церковь?
— Это воспитание народа. Будет идти молодой ингуш, увидит на одной улице мечеть и православный храм — и поневоле задумается. Если у народа нет идеи, то он превращается в толпу. Идея — это хотя бы строительство храма и мечети рядом друг с другом.
— Нужна ли здесь церковь? В чем вы видите миссию православного священника на Кавказе?
— Мы здесь, потому что тут русские люди. Наша задача — максимально сохранить ту паству, храмы, веру, мир, которые есть. Это земля наших дедов. Земля, омытая кровью казаков, положивших свою душу за отечество, за мир на Кавказе, за единство страны. Поэтому надо помочь русским остаться на Кавказе. Просто наступили времена испытаний. А испытания — это лекарства для нашего общества. И если Господь нас еще испытывает, значит, мы живы. Украшают только покойников. Скорби есть и еще будут, но это не повод искать виноватых во всех бедах нашего народа. Мы должны скорби принимать, нести и стараться сохранить здравое восприятие реальности.
— Кто стрелял в храм?
— Наверное, ваххабиты. Может быть, их раздражает мозаичное изображение Богородицы. Я бы не назвал их мусульманами. Человек разрушающий, убивающий не может называться верующим.
— Что бы вы сказали такому «стрелку»?
— Я не стал бы его рвать на клочки и говорить: что ты сделал с моим храмом! Я бы попытался понять, что им движет, и убедить, что так делать нельзя. А сказал бы я очень простые вещи: что у нас один Творец и что все мы Его дети. Что солнце восходит и над добрыми, и над злыми, а вот кто из нас добрый, а кто злой — решит суд Божий.
— Почему в кавказских храмах, в отличие от мечетей, так мало людей?
— Думаю, это воспитание. Когда в исламской семье растет ребенок, его с детства учат молиться, объясняют, что вера — это главное. А у нас, у русских, считается, что ребенок сам должен прийти к вере. Это ошибка. Воспитывать веру в ребенке надо с младенчества. Тогда и процент воцерковленных среди христиан будет выше, и будет единение в русском народе. Мне кажется, что процент ходящих в храм здесь все равно больше, чем в России.
— Вернутся ли русские на Кавказ?
— Я думаю, что со временем вернутся, но это не будет легко. Нужно понять, что сложившаяся ситуация есть отчасти последствие насильного переселения ингушей и чеченцев. Родившиеся в Казахстане, воспитанные на чужбине, не видевшие своего дома… Им рассказывали, что у них есть родина, с которой их силой прогнали. Я думаю, что сердце любого молодого человека это бы задело очень глубоко. Хотя и с русскими происходило то же самое, одни только казаки сколько перенесли… Но на Кавказе произошедшее было воспринято особенно болезненно. Когда реабилитированные народы вернулись, кругом царило перестроечное лихолетье, что дало возможность для раскрутки межнациональных и межконфессиональных конфликтов. Я думаю, что по милости Божией, со временем все они сгладятся. Но для этого надо трудиться, созидать и искать не причины для раздора, а точки соприкосновения. Тем более что у Кавказа есть чему поучиться — в морально-нравственном отношении он стоит выше, чем та же Москва, особенно с учетом ее уровня развития цивилизации.
