22 ноября, на заседании Федерального гражданского комитета «Гражданской Платформы» был представлен проект Религиозного кодекса, который будет оформлен в виде законопроекта и внесен в Госдуму. Документ вызвал острую дискуссию.
Основные положения кодекса комментирует инокиня Ксения (Чернега), руководитель Юридической службы Московской Патриархии.
— Чем отличается «принцип религиозной нейтральности», предложенный кодексом Прохорова, от действующих норм закона?
— Действительно, в концепции «Религиозного кодекса» предлагается в качестве новеллы в действующее законодательство внести принцип религиозной нейтральности государства. Но дело в том, что этот принцип уже закреплен в ст. 14 Конституции России, согласно которой любая религия в России не может быть признана в качестве государственной или обязательной. То есть принцип нейтральности государства по отношению к любой религии уже существует в нашей Конституции с 1993 года. По существу предлагается изобрести велосипед.
— Как, согласно кодексу, планируется регулировать религиозную нейтральность госслужащих?
— Что касается предложения о закреплении каких-то дополнительных норм относительно нейтральности госслужащих, то в законе о гражданской службе уже достаточно таких норм. Этот закон требует от госслужащих, во-первых, толерантности, во-вторых, не разрешает ему высказываться о своих религиозных убеждениях во время исполнения своих служебных обязанностей. Чиновник не вправе принять религиозную награду без согласия работодателя – его непосредственного руководителя. Госслужащему, который состоит на должности руководителя, запрещается каким-либо образом высказывать свои религиозные убеждения и принуждать сотрудников к исполнению тех или иных религиозных обрядов и исповеданию религиозных убеждений. Закон о гражданской службе, так же как закон о муниципальной службе, пронизан этими нормами. Какие-либо дополнения к этому законодательству просто избыточны.
— В концепции предложено закрепить общие нормы и правила для предпринимательской деятельности религиозных организаций. Что это значит?
— Дело в том, что никаких специальных правил для религиозных организаций закон не предусматривает. На сегодняшний день религиозные организации, так же как и любые некоммерческие юридические лица, осуществляют предпринимательскую деятельность лишь постольку, поскольку она соответствует их уставным целям и направлена на их достижение. Доходы от этой деятельности любым некоммерческим, в том числе религиозным организациям, запрещается распределять между членами-участниками. То есть, эти доходы должны направляться на уставные цели. Это общее правило, оно применяется для всех некоммерческих юридических лиц, и для религиозных организаций никаких исключений из этого правила не установлено.
Установить кассовые аппараты за свечными ящиками не предлагают, но в концепции всячески подчеркивается, что недопустимо в монастыре в безналоговом режиме торговать продуктами питания. Дело в том, что существует исчерпывающий закрытый перечень предметов религиозного назначения, которые, согласно Налоговому кодексу, реализуются без уплаты налога на прибыль и НДС. Этот перечень утвержден правительством в 2001 году, закреплен в постановлении правительства №251. Конечно, этот перечень не включает в себя продукты питания, хотя там упоминаются куличи и просфоры, но пирожков и молочных продуктов в нем нет. Поэтому, при реализации подобного рода продуктов, должны уплачиваться налоги в установленном порядке. Поэтому, что предлагают разработчики внести в закон, не совсем ясно.
— Имеет ли «Религиозный кодекс» атеистический характер, и в чем это проявляется?
— Особого внимания заслуживают предложения в части образования. Авторы инициативы предлагают распространить принцип светского характера образования на все школы – как государственные, так и на негосударственные. На сегодняшний день такой принцип установлен только для государственных и муниципальных организаций, осуществляющих образовательную деятельность. Причем, он установлен не на уровне Конституции, а на уровне «Закона об образовании». Поэтому предложение разработчиков распространить этот принцип еще и на негосударственные школы относит нас на рубеж 1918 года, когда был принят «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви», провозглашавший светский характер образования в любых школах. С таким предложением, конечно, нельзя согласиться, и оно в наибольшей степени отражает атеистический характер этого документа.
Есть и другие одиозные предложения, например, отнести вопросы защиты религиозных прав и свобод на уровень муниципалитетов, то есть возложить на органы местного самоуправления вопросы по защите прав граждан на свободу совести и вероисповедания. Но для этого нужно менять Конституцию и федеративный договор, в которых четко сказано, что вопросы защиты прав и свобод человека являются обязанностью государства и относятся к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Федерации. Чтобы эти вопросы перенести на муниципальный уровень, нужно менять основной закон! Более того, ни в одном зарубежном правопорядке вопросы защиты естественных неотъемлемых прав человека, к которым относится право на свободу совести, не сведены на уровень муниципалитетов. Это предложение совершенно одиозное. Непонятно, чем руководствуются разработчики, предлагая такие меры. Конечно, оно не может быть поддержано.
— Как Вы относитесь ко встречному предложению – включить в Конституцию положение об особой роли Православия в России?
— Это предложение можно обсуждать. Дело в том, что в преамбуле закона о свободе совести говорится о ведущей роли православия в истории России, становлении духовности и культуры. То есть, ведущая роль православия уже сегодня закреплена нормами законодательства. Поднимать ли это положение на уровень конституции – вопрос дискуссионный, нужно его обсуждать. В любом случае, мне кажется, что введение понятия «традиционной религии», «традиционных религиозных объединений» в нашем законодательстве решило бы очень многие вопросы. Конечно, надо с чего-то начинать, может быть и с этого предложения.
