Главная Семья Приемные дети

История одного усыновления

Мой муж еще до того, как мы стали жить вместе, знал о моем бесплодии. Примерно через две недели после начала нашей совместной жизни он сказал, что ни в коем случае никогда не упрекнет меня в том, что не смогла ему родить. Более того, он согласен на усыновление. Помню, тогда не восприняла всерьез слова об усыновлении. Они стали всего лишь подкреплением гарантии его отношения ко мне — он готов быть рядом, даже если у нас не будет детей.

Мой муж еще до того, как мы стали жить вместе, знал о моем бесплодии. Примерно через две недели после начала нашей совместной жизни он сказал, что ни в коем случае никогда не упрекнет меня в том, что не смогла ему родить. Более того, он согласен на усыновление. Помню, тогда не восприняла всерьез слова об усыновлении. Они стали всего лишь подкреплением гарантии его отношения ко мне — он готов быть рядом, даже если у нас не будет детей. Именно так я и подумала.

Кто именно был инициатором принятия решения об усыновлении, мы разобраться так и не смогли. Это было красивое летнее солнечное утро. Мы шли на работу, и о чем-то болтали. Помню, что муж спросил: «Если все-таки мы возьмем ребенка, то какого пола?» — «Девочку» — ответила я. Потом мы придумали ей имя — ему больше понравилось Анна, а мне — Анютка, что в принципе одно и то же.

Так как мы не располагали никакой информацией об этой процедуре, я вышла в Интернет, чтобы узнать порядок усыновления и список необходимых документов, какие могут возникнуть препятствия, каких диагнозов можно не бояться. Почитала истории усыновлений, какие чувства испытывали будущие родители, берущие «готового» ребенка. К своему удивлению обнаружила, что усыновители — не всегда бесплодные пары. У некоторых есть дети от первых браков, у других — общие. Одна посетительница сайта усыновителей, молодая женщина, написала мне, что она не страдает бесплодием, родить еще успеет, а усыновила, потому что почувствовала в этом необходимость. Словами не объяснить, каждый приходит к этому решению своим путем. Более того, наслушавшись рассказов о родах, она и рожать уже не хочет — зачем, когда вот он ребенок — готовый и родной?! Не надо мучиться токсикозами и плакать от боли схваток.

Родители отреагировали на наше решение об усыновлении достойно: «Ребята, если вы так решили, значит, так тому и быть. Мы поможем» — сказал мой мудрый отец. Мама и сестра немного помолчали, ошарашенные таким известием, но потом быстро пришли в себя и завалили нас вопросами. На следующий день мама пришла из магазина с маленьким, на годовалую девчушку платьем, расшитым кружевами. В комплекте — забавные кружевные панталончики. «Я хотела себе кофту купить, но не смогла пройти мимо такой красоты» — объяснила она.

Каждый вечер перед сном я мысленно желала нашей виртуальной дочке спокойной ночи, «ты потерпи маленькая, мы скоро тебя заберем». Было ощущение, что она уже родилась, лежит где-то в больничной палате и смотрит на казенную, выкрашенную в зеленый цвет стену. Ей механически меняют подгузники, перекладывают с места на место, не заглядывая в глаза. Мы купили набор — ведерко с лопаткой и куличками, поставили на самом видном месте. Дело оставалось за малым: собрать документы, пройти медкомиссию.

По закону в первую очередь нам надо было идти в отдел опеки, к специалисту по усыновлению, который, приняв от нас все необходимые документы, даст информацию о детках. Однако усыновители с опытом рекомендовали начать именно с больниц и домов ребенка. Что мы и сделали. Однако в патологии новорожденных (ОПН), куда сразу после роддома попадают отказники, девочек на тот момент не было. Нам порекомендовали обратиться в детское инфекционное отделение (ДИО), туда передают уже подросших деток из ОПН. На пороге ДИО внутренний голос молчал, сердечко не ёкнуло, и вообще зашли мы туда «мимоходом», абсолютно случайно и без особого энтузиазма. В патологии новорожденных объяснили, что таких как мы, ищущих здоровую девочку, в Нижневартовске хватает, а девчушек на всех не наберешься.

Нас встретили достаточно тепло, но заведующая отделением Светлана Николаевна Яркова посетовала — нет «подходящей» девочки. Есть одна, но у нее ПЭП. И тут (спасибо Интеренету!) я изрекла фразу, поставившую в тупик моего мужа:

— Но ведь это еще не гипертензионный синдром! К тому же диагноз «перинатальная энцефалопатия», как правило, снимается к году при хорошем уходе.

Светлана Николаевна взглянула на меня поверх очков:

— Вы врач?
— Нет, просто хорошо подготовилась и знаю, чего ожидать.
— Что же, идем, посмотрим. К тому не такая уж она плохая, даже симпатичная:

Конечно, я представляла ее не такой. Как каждый усыновитель. И к этому мы были готовы. Ей девять месяцев, сидит, только если поддерживать за руки. Как только руки отпускают, она смешно заваливается набок. Ничего типа: «Я увидела ее и поняла: вот мой ребенок!» со мной не произошло. Она улыбалась нам, с интересом разглядывала — наверное, потому что люди без белых халатов для нее в диковинку. Перед тем как уходить, я положила перед ней свою руку, она положила сверху свою и заглянула мне в глаза.

Из «инфекционки» мы шли молча. Каждый переваривал увиденное, вслушивался в свои мысли, ощущения. Я спросила:

— Как ты думаешь, это она?
— Да.

Наутро с уже оформившимся решением мы пришли в отдел опеки, знакомиться. Специалист по усыновлению явно не ожидала, что у нас будут все ответы на вопросы и пакет уже собранных документов — мы сделали все за две недели, даже не обращаясь за необходимыми бланками на прохождении медкомиссии, все было скачано из Интернета. От нее мы узнали, что вообще-то Анютки в Нижневартовске уже не должно быть — еще четыре месяца назад ее планировали отправить в Урайский дом ребенка. Поэтому ее никому не предлагали. Так что начни мы свой путь как положено, с опеки, нашу девочку бы не встретили.

Для того чтобы поскорее забрать Аню из больницы, мы решили пока оформить над ней опекунство. Задержка была вызвана тем, что необходимая для усыновления справка об отсутствии у нас судимости готовится в течение месяца. А для установления опеки такая справка не нужна. Специалист опеки при нас позвонила в ДИО и попросила обновить медзаключение Анюты. Ее четыре месяца назад уже смотрели все специалисты, но бумага эта готовилась для Дома ребенка, а для усыновления все должно быть пройдено заново. Придется подождать еще недельку.

В тот же день принялись бегать по магазинам, в которых торгуют детскими вещами, понимая, что когда заберем Анюту домой, будет не до этого. Муж с интересом наблюдал за моими покупками и извинялся: «Я в этом ничего не понимаю, поэтому посоветовать не смогу». Бутылочки-пинетки-кофточки-ползунки весь день мелькали у меня перед глазами нескончаемой чередой, пока под вечер муж не взял меня за руку с вопросом: «Может, на сегодня хватит?». У меня слегка закружилась голова, ого, да мы ведь не обедали!

Я знала, что мне не полагается оплачиваемый отпуск по уходу за Анютой. Он «светит» лишь тому, кто берет новорожденного. При этом дата освобождения от работы должна соответствовать дате решения суда об усыновлении, а период освобождения не может превышать семидесяти дней со дня рождения ребенка (фактического или измененного по решению суда) либо ста десяти дней при одновременном усыновлении двух или более детей. Пришлось с работы уволиться.

Коллектив был великолепный, сотрудники преимущественно молодые, почти все семейные. Я сказала им правду о своем решении. И нисколько об этом не пожалела, поддержка, которую они оказали, дорогого стоит. Вот только шеф отпускать не хотел. Он даже готов был дать денег на мое лечение, но мы, искренне поблагодарив, отказались. Не согласилась я и на работу по договору — все свое время хотела посвятить дочери. Она и так слишком долго нас ждала.

Каждый день мы навещали Анюту, приносили с собой фотоаппарат, много снимали. Напечатали фотографии, раздали своим родителям, чтобы те привыкали к внучке, пока ей готовят медзаключение для усыновления. В своей маленькой однокомнатной квартире сделали перестановку. Я тоже честно, почти что наравне с мужем, «тягала» тяжелую мебель.

Надо сказать, что не все люди из нашего окружения восприняли идею с усыновлением нормально. Если честно, то мне вообще непонятно — почему к усыновлению многие относятся с предубеждением? Миф номер один: они там все больные. Неправда: есть и относительно здоровые, к тому же в нашем регионе абсолютно здоровыми рождаются единицы. Сразу после роддома, в отделении патологии новорожденных ребенка обследуют вдоль и поперек, будущих родителей предупреждают обо всех имеющихся и возможных заболеваниях. Специалисты говорят, что зачастую имеет место гипердиагностика, когда младенца чуть ли не под микроскопом разглядывают. Неизлечимо больных детей российским усыновителям не предлагают. Как правило, с ними имеют дело иностранные усыновители.

Миф номер два: генетически ребенок может унаследовать от биологических родителей склонность к воровству, лжи, проституции и другим малоприятным занятиям. Вероятно, это может быть отговоркой людей, не сумевших достойно воспитать ребенка. Куда проще все свалить на дурную наследственность, при этом вспомнить, например, двоюродного дядю вашего папы, который пошел «не той дорожкой». В каждой семье найдется такая «паршивая овца», на гены которой можно списать все огрехи в воспитании.

Иногда в семье порядочных людей вырастает такой монстр, что диву даешься — за что этим милым людям такое наказание? И наоборот — в семье алкоголиков растет настоящее Солнышко, которое любит родителей, жалеет их. А когда вырастает, создает крепкую семью и окружает своих детей заботой и вниманием, помня, как горько жилось самому в детстве.

Миф номер три: вряд ли можно полюбить чужого ребенка. Наше убеждение: любовь не зависит от группы крови и степени родства. Я люблю своего мужа, он мне родной, хотя не знала его первые двадцать пять лет своей жизни. Мне думается, что наш ребенок по неисповедимому Божьему промыслу родился не у тех людей.

За всеми приготовлениями я и думать забыла о своем желании забеременеть, более того, оно стало казаться каким-то нелепым. За два дня до того, как забирать Анечку из больницы я взглянула на календарь и увидела, что у меня задержка уже на целых пять дней. Ну да, такой стресс! Я ведь и по ночам толком спать не могла, так мне хотелось, чтобы дочка оказалась поскорее дома. Низ живота особенно после резкого вставания сильно тянуло — что же это значит? На всякий случай муж сходил за тестами на беременность. До утра ждать терпения не хватило, поэтому я тут же удалилась в ванную.

С какими мыслями я делала тест? Честно? «Только бы не оно! Ведь сейчас совсем некстати… Да, собственно, о чем это я? Это же НЕВОЗМОЖНО!» На тесте медленно стала проступать вторая полоска, свидетельствующая о беременности: «Нет-нет, этого не может быть, эта вторая полоска мне просто кажется!» В банку опустился второй тест. На нем вторая полоска появилась быстрее, и была ярче… «Издевательство какое-то! Как может быть то, чего не может быть?!»

Из-за помутнения рассудка я не помню, как я вышла из ванной, что при этом сказала. А муж почему-то не отнесся к тестам серьезно. Успокаивал меня, плачущую, говорил, что еще ничего наверняка неизвестно, что Анечку мы точно заберем. Именно это мне и нужно было услышать. Родители отреагировали на новость радостно: «Внуки оптом! Это ли не счастье?!»

Я, конечно, слышала истории о том, что нередко бесплодные супруги, усыновив, производили потом дитя на свет. В старинных русских книгах есть даже «рецепт»: «В какой семье сиротка к сердцу прилепится, там чадо родится». Это мне на сайте усыновителей сообщили. Но мы же все здравомыслящие люди, в сказки не верим, как же такое возможно?

Как драгоценное сокровище мы везли домой на такси нашу Аню. Первые несколько минут она пыталась уследить за стремительно меняющимися за окном автомобиля картинками, а потом уснула. Заведующая отделением заботливо передала нам пачку детского питания, к которому привыкла Анечка. А потом начались будни. Мы очень переживали по поводу того, что Анюта не хотела есть ничего, кроме йогурта и молочной смеси в бутылочке, при виде маленькой ложки она прятала личико. Но постепенно все пришло в норму. Тяжело было первый месяц, потому что мне все время хотелось спать.

Я сообщила бывшим коллегам свои радостные новости, они очень тепло меня поздравили и прислали в подарок довольно большую сумму денег — этого я, конечно, не ожидала.

Через несколько дней пребывания дома Аня стала самостоятельно сидеть, через пару недель поползла, в 11 месяцев начала вставать. В год и два месяца, аккурат на 8 марта (мне в подарок!), она пошла, по этому поводу я пролила несколько счастливых слез. Она оказалась такой умничкой, все схватывает на лету. Нам кажется, что у нее явный музыкальный талант — она напевает мелодии, и мы их узнаем. Когда я подхватываю ее песню, очень радуется. Стоит мне начать ее отчитывать за то, что она нашкодила, делает хитрые глазки, улыбается, подходит и целует меня. И как после этого проводить воспитательную работу?! Наверное, если бы у нас была только Анечка, мы вырастили бы ее очень избалованной, потому что она всеобщая любимица. Деды-бабы в ней души не чают, и разрешают ей абсолютно все, включая дикие игры с дорогими сотовыми телефонами.

Реакция на наш поступок со стороны знакомых была очень разной. Одни говорили, что нам надо памятник ставить, им мы отвечали, что не считаем героями людей, которые воспитывают своих детей. Я уже выше сказала, что Бог распорядился так, что нашу Аню родила чужая женщина. А соседка моих родителей, увидев меня с коляской, спросила, как же этот ребенок может быть моим, если она не видела меня с животом? Я решила не скрывать, сказала, что усыновили. Она, охнув, поинтересовалась, отчего же я сама не рожу. Рожу, говорю, я нынче на третьем месяце. Тогда она спросила, все ли мы бумаги уже оформили. Не поняв, к чему она клонит, отвечаю, что нет пока. «Так может, не поздно еще обратно отдать? Примут или нет?» — кивнула она в сторону коляски.

Недавно нашей Анюте исполнилось два года, в данный момент она в детском саду. Я за компьютером одной рукой пишу эти строки, а другой рукой держу маленькую Ксюшку, ей семь месяцев. Мы очень отчетливо чувствуем поддержку свыше. Поскольку когда были в начале пути, и представить не могли, куда это все нас приведет — у мужа совсем небольшая зарплата, я уволилась, жили мы в однокомнатной квартирке. Сейчас все очень изменилось: муж сменил работу и получает нормальную зарплату, нам удалось улучшить свои жилищные условия, живем мы теперь в просторной четырехкомнатной квартире. И всем, кто хоть раз задумывался о возможности усыновления, мы можем сказать: не бойтесь. Это, безусловно, не совсем легко, но оно того стоит! Если есть возможность, зайдите на сайт www.7ya.ru почитайте другие истории усыновления.

P.S. Не так давно я прочитала несколько заметок об усыновлении, в одной из них, в частности, значилось: «… она, имея семерых своих детей, усыновила троих чужих…» Раньше, наверное, сама не обратила бы внимания, а сейчас эта строка резанула глаз. Будьте милосердны, не называйте наших детей чужими.

И еще: когда ваш ребенок спрашивает, откуда он появился, помимо классической версии об аисте, капусте и других чудесных вещах, не поленитесь, расскажите ему, что бывают и усыновленные дети, и что это не из ряда вон, это НОРМАЛЬНО.


Источник: www.7ya.ru

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.