Взгляд, уставший цепляться, ударяться об острые стены городских безликих многоэтажек, радуется теперь тому, что можно мягко и спокойно огибать мелькающие по дороге деревья, плавно стелиться по полю, пытаясь прикоснуться к линии горизонта, скользить по гладкой блестящей поверхности озера… Даже муж, ведущий машину, а потому — мало отвлекающийся — не пропускает всего этого… Вдали то и дело появляются купола храмов. К некоторым — подъезжаем.
Первое впечатление — всегда одинаково: «Как же удивительно красиво вписывается архитектура православных храмов в русскую природу, становясь ее неотъемлемой частью!». Как правило дальше — чувство боли. Я раньше и не думала, что вокруг так много забытых и заброшенных храмов. Иногда — надежда, что началась какая-то работа по восстановлению, а порой и радость: храм не просто восстанавливают, а он уже живет, в нем совершается Божественная литургия.
А еще, подъезжаешь к храму и, глядя на него, словно начинаешь читать историю того места, где он находится. Так, например, казавшийся издалека небольшим, разрушенный храм оказывается собором. И ты понимаешь, что когда-то вокруг стояло не пять полуразвалившихся домов, как сегодня… Ниточка истории начинает отматываться в прошлое… Порой в это прошлое вплетается твоя история или история твоих близких.
Каймары: храм св. благв. кн. Александра Невского
Каймары
Мы едем на родину дедушки и бабушки мужа — по Высокогорскому району Татарстана. По дороге заворачиваем к храму из красного кирпича. «Он построен еще во времена Петра I», — говорит муж. Понятно, памятник архитектуры, охраняется государством. Как охраняется — тоже понятно. Хотя жизнь все-таки чувствуется: вокруг — убраны кустарники, чтобы можно было подойти, в одном из приделов — иконостас из оргалита, несколько бумажных икон. Выходим на улицу. Горло сжимает острое чувство невозвратности, невозвратимости бывшего. И от нашего общего равнодушия к этому бывшему.
А ниточка истории медленно разматывается — сначала — к внукам и правнукам поэта Евгения Баратынского (Боратынского), которые приезжали в Каймары из своего имения, находящегося неподалеку — в селе Шушарах. Приезжали счастливые, полные надежд на будущее, еще не зная, как трагически сложится их дальнейшая жизнь: Александра Николаевича Боратынского, внука поэта, видного земского деятеля, расстреляют большевики. Несмотря на многочисленные просьбы простых людей, которым он помогал всю свою жизнь.
Двое его сыновей погибнут — один в Гражданскую, другой — в тридцатые годы. Дочка окажется в Америке… А ниточка раскручивается дальше — к самому Евгению Абрамовичу. Каймары — имения его жены — Анастасии Львовны Энгельгард. «Каймары — село с очень старинной церковью. Церковь эта была построена еще во времена Петра I, и там сохраняется крест, пожертвованный Петром. Мой прадед Л.Н. Энгельгардт ремонтировал церковь и выписал из Вены иконостас резного дерева и копию Мадонны Рафаэля. Екатерина II пожертвовала Евангелие (…)
Внутри храма в Каймарах
В Каймарах раньше был прекрасный барский дом, построенный, как говорят, по плану Растрелли», — пишет в своих «Воспоминаниях» Ксения Баратынская, внучка поэта. (Борантынская К.Н. Мои воспоминания, М., ЗебраЕ, Алта-Принт, 2007г., стр. 188) Она кстати, на деньги своей семьи, организовала в соседних Шушарах школу, куда свозила жалеющих учиться крестьянских ребятишек из близлежащих губерний. Для многих из них школа стала «путевкой в жизнь»… А мама автора воспоминаний (Ольга Боратынская, урожденная Казембек) организовала мастерскую художественного ткачества для крестьянок из близлежащих деревень (в том числе и из Туры, откуда родом предки моего мужа).
Заказы на красивые вышитые вещи приходили не только из Москвы и Петербурга, но и, после того как работы получили Похвальный лист на Парижской выставке, из Парижа. Зарабатывали на этом (и хорошо зарабатывали) крестьянки. «Брать проценты» стало модно уже гораздо позднее, в конце XIX века, а во времена Ольги Александровны часто помогали просто из любви к ближнему.
Но обо всем об этом можно узнать, если специально начать искать информацию. А так сегодня — ничего ни в Каймарах, ни в Шушарах не говорит о Боратынских. Ксения Николаевна пишет, что Каймары было «большое село». Ей виднее. Для сравнения: около 500 жителей — в конце века и человек 40 — в начале XXI… Вот в таких местах как-то особенно отчетливо понимаешь, как связан этот упадок — и с разрушенной церковью, и с провалами в исторической памяти.
А ниточка истории раскрутилась до петровских времен. Храм св. благв. кн. Александра Невского построен в 1723 на средства Мефодия Кудрявцева. Через год после того, как в Каймары, к его отцу, адмиралу Никите Кудрявцеву, приезжал Петр I. Сам Мефодий Никитич, видный казанский административный деятель, погиб в Казани, будучи пожилым человеком, от рук пугачевцев…
У стен храма в Каймарах
Если стоять тихо — тихо можно даже услышать историю в шуме деревьев, многие из которых еще помнят прошлое. Только вот когда ходишь вокруг храма, постоянно просишь прощение: у его стен где-то расположено кладбище, на котором похоронены, в том числе, и члены семьи Боратынских.
Усады: храм в честь Живоначальной Троицы
Храм в Усадах
Село Усады расположено недалеко от Каймар. Сюда, в оранжерею богатого купца Журавлева Ксения Боратынская водила своих подопечных детей на экскурсию. Подъезжаем к храму и — радостный возглас. Еще два года назад здесь было полное запустение. Но с тех пор, как в 2008 году храм был передан Казанской епархии — многое изменилось. Да, отремонтированный небольшой придел Святителя и Чудотворца Николая не вмещает всех прихожан даже во время воскресных служб, но главное — храм действует, в нем совершается Божественная литургия.
Настоятель храма — священник Виталий Ульянов показывает нам, что еще нужно сделать, чтобы сохранить и возродить храм. Когда-то в главном приделе усадского Троицкого храма купол был перекрыт витражом — редкость для православных церквей. Местные жители до сих пор помнят как они, будучи мальчишками, бросали сверху — на витраж — камни, и слушали звон разбивающегося стекла.
Я задумываюсь над тем, каким он был, этот витраж и спрашиваю: «А по каким эскизам вы собираетесь витраж восстанавливать?» Спросив, сразу замолкаю. Какие витражи?! До них еще столько работы: стелить полы, которых попросту нет, ставить окна, устанавливать водосточные трубы, из-за отсутствия которых вода проникает в стены и идёт дальнейшее разрушение храма, и это еще далеко не все!
Внутри храма в Усадах
В Усадах ниточка истории начинает разматываться не самопроизвольно: отец Виталий показывает нам новые кресты, вновь установленные на том месте, где захоронены помещик Сергей Михайлович Тютчев, на чьи деньги построен храм и купец Николай Михайлович Журавлев, который во второй половине XIX века являлся главным жертвователем храма. То есть имена этих людей здесь помнят, чтут. Жаль только, что не на государственном уровне. А ведь до сих пор усадцы пользуются «наследием» Журавлевых.
Там, где раньше был винокуренный завод — местный спиртзавод, в доме Журавлевых расположилось местное самоуправление, в здании, где когда-то была земская больница (построенная все теми же Журавлевыми) — был родильный дом, а затем — амбулаторный пункт.
Никакого «спасибо», хотя бы в виде «памятных досок» с упоминанием Журавлевых, мы не обнаружили. Журавлевы не только умели зарабатывать, был хорошими хозяевами, но, видимо по привычке того времени, думали о других. Странные все-таки они были, эти «угнетатели». Журавлевы построили не только больницу, но и земскую школу, создал приют для бездомных… Они заботились о содержании и благоустройстве храма.
Шеланга: храм Рождества Христова
Шеланга
Мы уже на другом берегу Волги, в селе Шеланга. Храм Рождества Христова — действующий. Сейчас восстановлен маленький — Никольский придел. В большом приделе еще в прошлом году была полная разруха. Сейчас, усилиями настоятеля храма — священника Алексея Ситникова и прихожан, идет восстановление. Убрали весь мусор (можно представить себе, сколько его накопилось за прошедшие почти сто лет), начали стелить пол. И все это без помощи спонсоров. К сожалению. Отец Алексей надеется, что с Божьей помощью храм все-таки будет полностью возрожден. А еще отец Алексей стремится восстановить историю храма, его прихожан, с бережностью и заботой.
Храм в Шеланге
А история здесь начинает звучать сразу же, как только обойдешь колокольню начала XIX века и посмотришь на сам храм. Архитектура храма — явно образец нарышкинского барокко. Тут же, подтверждением — ранее незамеченная табличка сообщает, что храм построен в 1786 году Марией Павловной Нарышкиной. По одной из версий, именно в Шеланге провела последние месяцы своей жизни знаменитая Даша Севастопольская, первая военная сестра милосердия, героиня Обороны Севастополя в Крымскою войну. Если это действительно так, стены храма наверняка помнят Дарью Лаврентьевну…
Каждый храм расскажет историю того места, где он стоит, историю тех людей, что в нем молились. Стоит только прислушаться.