Дождись меня, пожалуйста! Не умирай! Теплое весеннее солнышко так ласково пригревает, и скоро будут проталины, и зажурчат ручьи. И звонкая капель зазвенит веселой песенкой. А если ты не умрешь, мы с тобой дождемся лета. И пойдем на травку. Она будет такая молоденькая, нежная, сладко пахнущая. И ты найдешь свою особенную кошачью травку, будешь уминать витаминчики и жмуриться на солнце.
А я сяду рядом с тобой и тоже пригреюсь и почувствую себя моложе. Как будто позади нет череды этих долгих лет, будто скинула я их как тяжелую сумку с плеч. Мы представим с тобой, что мы совсем юные. И нас никто не обижал. Мы не знаем, что такое предательство. И одиночество никогда не стояло угрюмо за нашими плечами. И по нашим щекам не текли слезы потерь, безвозвратных потерь. Я что, плачу? Нет, это просто ветер. От него слезятся глаза. Главные слезы — их не видно. Это когда плачет душа. Ты знаешь, что такое душа, кот?
***
Я еду в поезде и вспоминаю свое знакомство с одним оптинским котом. И надеюсь встретить его по возвращении. Вообще-то оптинские коты — образец неги и покоя. Их никто не обижает, и они толстые, сытые и медлительные. Кот, с которым я познакомилась в прошлый приезд в Оптину, был исключением из правил.
Мне дали послушание — помогать одной старушке, духовному чаду оптинского игумена Н., которая жила рядом со стенами Оптиной пустыни. В ее небольшой комнате тепло и уютно. Вместе с этой бабушкой жила белоснежная кошка Мурашка. Мурашка, подвергнутая в юные годы стерилизации, никогда не имела котят, была очень спокойной, покладистой и аккуратной. Питалась она исключительно «вискасом» и проводила дни в сонном безмолвии. Казалось, мало что волнует Мурашку, иногда она больше напоминала мне растение, а не кошку.
И вот как-то, когда в особенно морозный денек я возвращалась с утренней службы, в приоткрытую мной дверь проскользнул кто-то лохматый, нечесаный, с опилками на спине. Кот! Как я его не заметила? Кот казался очень больным: дышал хрипло, с трудом. Смотрел на меня обреченно — ждал, что сейчас я выгоню его за дверь. Бабушка с трудом поднялась с постели и, заметив кота, велела мне выгнать его вон. Объяснила, что это бездомный кот, который живет на улице уже много лет. Как до сих пор не умер — непонятно. В драках ему порвали ухо, на сильном морозе он простыл и с тех пор дышит так тяжело и хрипло. Его все гоняют: кому нужен такой облезлый страшный кот? А он все еще не умирает и, судя по всему, продолжает на что-то надеяться.
А на что ему надеяться-то? Уж лучше бы скорей околел-отмучился. А он — смотри-ка: живет! Вот это любовь к жизни!
И она тяжело вздохнула. Раньше она любила кошек. А сейчас, тяжело болея, не обращала внимания даже на любимицу Мурашку, иногда грозилась выгнать ее из дома. Что уж говорить про бродячего кота.
А меня зацепили ее слова о том, что кот этот все продолжает на что-то надеяться, когда надежды уже нет. И вдруг так странно защемило сердце. Кот, как мы похожи! Ты тоже знаешь, как это: стоять под окном, в котором так уютно, так призывно горит свет. Но горит не для тебя. И не для тебя тепло его очага. Да и где он, этот дом? В каких краях его искать?
И вот теперь между мной и этим бездомным котом протянулась какая-то тонкая ниточка. И эта ниточка не позволила мне хладнокровно выставить его за дверь на мороз.
Кот дышал хрипло и обреченно смотрел на меня. И я схитрила. Сказала хозяйке, что сейчас выгоню кота, и даже приоткрыла дверь. А потом закрыла ее. Кот поднял голову и смотрел на меня с удивлением. Неужели он все еще в тепле? Бабушка, успокоившись, легла и, как все старые люди, быстро уснула. А я разогрела суп и дала коту тепленького супчика. Положила на бумажку свой кусочек рыбы из монастырской трапезной.
Думала, что он набросится на еду и сметет ее мгновенно. Но кот ел очень аккуратно и внимательно посматривал на меня. Закончив, тщательно умылся и только тогда подошел ко мне. Он подошел к моим ногам вплотную, и из его лохматого и больного тельца раздалось неожиданно ласковое и благодарное мурлыканье. Оно прерывалось тяжелым и хриплым дыханием, и от этого казалось еще более трогательным.
Я показала ему на стул рядом с печкой, и он прыгнул на него и сел как вкопанный, всем своим видом демонстрируя, что готов слушаться меня и подчиняться. Я удивилась. А потом поняла, что он был очень умным. Не знаю точно, кто умнее: коты или собаки. Владельцы тех и других обычно спорят по этому поводу. Часто говорят, что кошки ничуть не глупее собак, просто не хотят подчиняться и выполнять приказы хозяев.
Мой кот больше напоминал собаку. Когда он попытался перебраться на мягкий диван, то вопросительно посмотрел на меня и изготовился к прыжку. Но я отрицательно покачала головой и сказала тихонько: «Нельзя! Здесь твое место — на стуле!» И он замер на стуле и больше не делал попыток перебраться куда-нибудь еще. А когда кот приходил потом в другие дни, то по моему слову «На место!» он вспрыгивал именно на этот стул.
Трудница Л. рассказала мне, что хорошо знает этого кота. И тоже поражается его воле и любви к жизни. Несколько раз в трескучие от мороза вечера она спасала кота: заносила в теплый домик общественного туалета. Но взять его ей некуда.
Так у меня появился Кот. Я пыталась придумать ему имя, но все кошачьи имена казались неподходящими: слишком умный взгляд был у него для Пушка или Снежка. Я так и продолжала звать его: Кот. Он согрелся и ушел. И стал приходить, как будто знал, когда я вернусь в келью.
Как-то у меня не получилось накормить его обедом дома — хозяйка не уснула, как обычно, а сидела за столом. И я вынесла теплую еду в миске на улицу. Когда вернулась в комнату, услышала громкий лай. У дома обитали несколько собак, принадлежащих жителям барака. Они дружно носились по улице и изображали охранников и сторожей. На незнакомых лаяли. Меня они признали быстро: несколько раз я их подкармливала, и теперь они, встретив меня на улице, дружно виляли хвостами. Возможно, они напали на моего Кота из-за еды? Я выскочила на улицу в ожидании беды.
Глазам моим предстала следующая картина: на старом шкафу сидели два местных домашних кота в ошейниках от блох. Они даже близко не решались подойти к Коту. Где там изнеженным домашним любимцам тягаться с бродягой!
Но еще удивительнее было то, что недалеко от Кота, который спокойно поглощал обед с привычным хрипом простуженных легких, сидели два здоровых местных пса. Они тоже не решались подойти к миске и делали вид, что они-то никого не боятся, тем более какого-то драного и больного кота. Просто на данный момент они сыты и отдыхают. А что близко к миске — так просто любопытно: и чего там лопает этот проходимец…
А проходимец ел не торопясь, иногда останавливался и поднимал взгляд на собак. На домашних котов он даже не обращал внимания. А во взгляде, обращенном на собак, читалось: «Ну, попробуйте! Кто смелый? Кто попытается отнять мою пищу, которую дала мне моя хозяйка? Рискните здоровьем! Может, кто-то хочет любоваться на мир одним глазом?» И собаки не решались подойти близко.
Я остановилась как вкопанная, увидев такое необычное зрелище: лохматый и драный бродячий кот спокойно и неторопливо обедает, и за этим обедом робко наблюдают два здоровых домашних кота и два здоровых пса. А Кот, увидев меня, еще и начинает свое тихое, такое нежное на фоне его хриплого дыхания мурлыканье. Ах, Кот, да ты у меня самый храбрый кот на свете! Мое храброе сердечко!
На следующий день бабушка мирно спит, и я кормлю Кота дома. Мурашка смотрит на него как на чудо. И взгляд у нее сонный и глупый. А он не обращает на нее внимания. Ах, Кот, наверное, твоей подругой могла бы стать та, что знает холод январских ночей и одинокую участь бродяги.
Как-то внезапно бабушка просыпается, и я не успеваю выставить Кота за дверь. Он понимает, что дело туго и все может закончиться для него печально, и вдруг — исчезает. Кот, ты случайно не родственник Чеширского кота? Куда ты исчез? Я беру веник. Но не столько подметаю, сколько пытаюсь понять, куда делся Кот. Что за мистика такая? Как сквозь землю провалился! И хриплого дыхания не слышно… Бабушка, походив по комнате, ложится опять и засыпает.
И вдруг из глубин шифоньера показывается нос, ухо, и вот мой Кот медленно и важно вылезает на белый свет. На морде написано: «Кто прятался? Я не прятался! Просто немного отдохнул в темноте. Прости уж, что не на стуле. Но я ж тебя подводить не хотел». Мурашка выглядит как придворная дама на балу: «Я сейчас упаду в обморок!» Она тоже не успела разглядеть молниеносных перемещений бродяги. А он проходит мимо и наконец, будто в первый раз, замечает ее — белоснежную, кроткую. И весь его вид, кажется, говорит: «Ну, что смотришь? Жить захочешь — и не такому научишься!»
Постепенно Кот начал выглядеть лучше. Гуще стала шерсть, чище и яснее глаза, и даже ободранное ухо уже не казалось таким страшным. Близилась весна. Это значило, что зиму мы с Котом пережили, и теперь совсем скоро — и травка, и солнышко. Небо над оптинскими храмами стало высоким и ярко-голубым. По утрам звон колоколов сопровождало бодрое пение пташек: весна — весна, тепло — тепло!
***
Мне нужно съездить на пару недель домой: ждут неотложные дела. Вот уже получено благословение духовного отца и собраны вещи. Кот, я не могу взять тебя с собой: у меня тяжелые сумки, ноутбук, да и как мы поедем через полстраны с тобой на поезде? И я скоро вернусь, понимаешь?
Кот смотрит внимательно. Он не мурлыкает хрипло, как обычно. И не пытается приласкаться у моих ног. Он что-то понимает? Отворачивается от меня и уходит. Спина напряжена. И вид у него необычно несчастный. Или мне это кажется? Когда мы выходим с трудницей Л. на улицу, кота нет. А я хотела проститься…
Мы идем с Л. к автобусу, и я думаю: дождется ли он меня? Может, умрет? Кот, не умирай! Я ведь тоже больна и с трудом иду по тающей вязкой тропинке. Мне стыдно отставать от Л.: она старше меня почти на двадцать лет. И несет мою тяжелую сумку. У меня в руке еще пакет, а за спиной ноутбук. Сердце частит, и я задыхаюсь. Останавливаюсь, чтобы отдышаться. Л. возвращается, молча отнимает у меня пакет и бодро шагает дальше. Останавливается, ждет меня и вздыхает по-матерински: «Оль, ну как ты там одна в Москве пойдешь? С твоим здоровьем нельзя тяжести носить! Нужно беречь себя!» Ничего, Кот! Я буду учиться у тебя — твоей воле и храбрости!
Я иду и думаю, что Кот может решить, что его предали. Эта мысль не дает мне покоя. Когда ты уже знаешь, что такое предательство, — бывает тяжело, невозможно довериться, открыть свою душу.
Когда не любишь — тебе не могут причинить такой боли. Самую сильную боль нам причиняют те, кого мы любим.
Кот поверил мне. Поверил в то, что у него появился кто-то, кто заботится о нем, кому он небезразличен. И я представляю себе, как он придет к двери, которую никто перед ним не откроет. И он будет долго сидеть на сыром весеннем ветру. Потому что теперь ему будет все равно. И он равнодушно ляжет на снег и замерзнет, потому что не захочет возвращаться в ту жизнь, где он был так одинок.
Кот, дождись меня, пожалуйста! Не умирай! Я вернусь!
