Екатерина Бурмистрова
— Во-первых, в наше время подобная ситуация может произойти в любой гимназии, в любом городе и в практически любой стране. Источник такой модели поведения — медийный. Собрать взрывчатку и автомат — это не то, что ребенок способен придумать сам, это то, что он где-то увидел. И от реальности не спрятаться ни в православных гимназиях, ни в светских.
Во-вторых, риск психиатрических заболеваний у того, кто совершает подобные действия, тоже не исключен. Заболевание могло зреть на протяжении долгого времени, проявляться более мягко — и наконец проявиться в полную силу. От этого никто не застрахован — ни мусульмане, ни православные, ни атеисты.
В-третьих, дополнительной провокацией бывают трудности отношений в семье.
И только в-четвертых (иногда это выходит на третье место) — среда: обстановка в конкретном классе, отношения между учениками, проблемы буллинга, отношения с учителями.
Такое может случиться при попадании подростка в жесткие учебные заведения. Но здесь речь не только о православных гимназиях, но и вообще о заведениях, где существует структура с жесткой системой правил и где не учитывается эмоциональное состояние ребенка. То есть человек видит жесткость вокруг себя, и эта жесткость провоцирует его поведение в стрессовой ситуации.
«Воспитанник таких учебных заведений растет в конфликте»
Правила гимназии во имя Варлаама Серпуховского действительно строгие и не соответствуют современным представлениям о том, как общаться с подростком. Такие установки могут оказывать дополнительное влияние на его психику и провоцировать конфликт, особенно если внутришкольная система ценностей отличается от той, которую пропагандирует внешний мир.
Ребенок, попадая на обучение в такого рода структуру, в этом конфликте и растет. Есть более мягкие уставы, есть жесткие. То, что представлено на сайте конкретной гимназии, — более радикальный вариант.
Но семья, отправляя ребенка в такую гимназию, именно это и выбирает: строгость, четкие правила и защиту от внешнего мира, который «лежит во зле» и представляет опасность.
Тем самым могут формироваться двоемыслие и скрытый конфликт.
После выпуска, соприкасаясь с другими людьми и отношениями, воспитанники могут переживать кризис: они просто начинают переосмыслять свою систему ценностей — при условии, что сначала были лояльны к требованиям своей гимназии.
Второй вариант — что такой конфликт был уже во время учебы, и тогда стресс накапливался быстрее. В случае со взрывом, выпускник не выбрал место, где собирались люди, которые потенциально чинили ему вред — педагоги, например. С моей точки зрения, у него не было вражды против конкретного человека, ему хотелось взорвать систему. И этот момент говорит либо об очень большой силе срыва, либо психической неуравновешенности — возможно, о психическом заболевании.
Только в таком контексте можно говорить о конкретных правилах конкретной гимназии. Этот случай нельзя рассматривать как историю о том, что какие-то монстры написали устав — и ребенок захотел все взорвать.
«Не допускаются яркие обложки на дневниках, не рекомендуются короткие стрижки»
На примере этих правил мы видим, как организаторы хотят ученикам добра и причиняют его изо всех сил — и, возможно, многим помогают. Но эта несовременность и очень большой перепад могут быть неполезны для неокрепшей психики.
Первое и главное правило ученика гимназии во имя преподобного Варлаама Серпуховского — цитата из Евангелия, где Христос приводит известный текст Ветхого Завета:
«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим». И: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 37-39).
Возлюбить Бога — это внутреннее действие, на которое может уйти вся жизнь. То есть получается, что вера подменяется вопросом дисциплины, и люди действительно думают, что это правильный путь. Они переложили слова Евангелия — абсолютно верные, с которыми мы не спорим, — в правило.
А как только вера превращается в правило, она становится недобровольной. И трагизм в том, что люди, которые составляют эти уставы, действительно убеждены в своей правоте. Они думают, что они помогут детям вырасти верующими.
Фото: DIMITAR DILKOFF / AFP
Многие правила этого устава фактически похожи на монастырский устав:
- Каждый урок начинается и заканчивается молитвой.
- Общегимназические посещения храма и мероприятия обязательны для всех учащихся.
- Утренняя, дневная и вечерняя трапеза проходят в тишине и внимательном слушании установленного чтения.
- В присутствии посторонних сиди прямо, не облокачивайся на стол руками, пальцами по столу не барабань, не развлекайся чем-либо другим, но слушай со вниманием разговаривающего с тобой.
- На спинку стула не откидывайся, не качайся на стуле, ногу на ногу не клади, не охай и не вздыхай, не потягивайся и не зевай, ногтей на руках своих не осматривай, руками при разговорах не маши, а держи их на коленях.
В уставе есть требования, более-менее объяснимые тем, как люди поняли веру. А есть требования, не обоснованные ничем. Например:
- На дневниках и тетрадях в гимназии не допускаются яркие обложки.
Очевидно, что организаторы хотят стилистического однообразия и совсем-совсем не учитывают, какой мир вокруг и что, например, яркие обложки могут быть красивыми. Это очень грустно.
Запрет ярких обложек — это правило и не про безопасность, и не про веру. Если нельзя яркие обложки, то нельзя и все остальное, тоже веселое и яркое.
- Девочкам не разрешаются брюки, шорты, косметика, украшения, волосы должны быть прибраны, а короткие стрижки не рекомендуются.
- Не разрешается носить вещи с вызывающей символикой.
По сути, если упростить, правила сводятся к тому, что нельзя быть современным подростком. За этим стоит глубокое основание: мир лежит во зле, детей нужно спасать. Я не говорю, что это плохо, это такая позиция, основная цель которой — защитить от мира: от ярких обложек, от «сатанинской» музыки, от плохих фильмов, от всего. И считается, что это очень большое благо.
Я вовсе не призываю к тому, что верующие христиане должны безразлично относиться к воспитанию детей и поглощать без разбора все, что несет современная культура. Однако, мне кажется, такая концепция сбережения на выходе делает человека беззащитным.
Пока ребенок растет, он постепенно привыкает к тому, как все устроено, и становится все более устойчивым.
Здесь же социальная адаптация может быть затруднена. Человек выходит в мир, который он считал плохим, а у него нет способности что-то с этим делать, ему все было нельзя — за него адаптировалась система.
Это очень глубокая проблема разного понимания блага для ребенка. Образовательная система понимает благо одним образом, а на практике получается по-разному, в частности — наоборот.
«С учениками нужно вести диалог»
С моей точки зрения, православное образование для того, чтобы не прибегать только ко внешним способам ограничения и контроля, должно искать более гармоничные способы адаптации современной культуры: это открытая модель, где все современное — от рисунков на майках и ярких обложек на дневниках — не объявляется опасным.
С учениками нужно вести диалог и формировать их позицию не через запрет, а через объяснение на каждой ступеньке развития ребенка.
Правила православной гимназии будут, конечно, отличаться от распорядка массовых школ, и это нормально. Но хотелось бы, чтобы «перепад» был не столь резким и чтобы внешние правила не заменяли собой трудный и долгий процесс формирования внутренних качеств современного христианина.
Этот трагический эпизод, который, хочется повторить, мог бы произойти в любом учебном заведении, может подтолкнуть православное сообщество к поиску новых, возможно, более адекватных педагогических контуров православных учебных заведений.
