Обитель преподобного Сергия, игумена Радонежского (†1392; пам. 25 сент.) взрастила в течение веков сонм святых иноков и подвижников благочестия. Подобно дивным птицам, которых преподобный Сергий узрел в видении, бесчисленные насельники Троицкого монастыря несли в нем различные подвиги, сохраняя заветы родоначальника обители. Здесь были и известные в русской истории XVI—XVII вв. келари[1] обители: старцы Адриан Ангелов, Евстафий Головкин (1571—1593; †1603)[2], Авраамий Палицын (1609—1620; †1626)[3], Александр Булатников (1622—1641; †1655)[4], Симон Азарьин (1646—1653; †1665)[5], Арсений Суханов (1655—1659; †1668)[6]. Менее всего изучена деятельность первого из них — старца Адриана Ангелова[7]. Только академик Н. К. Никольский собрал краткие сведения о нем и связанных с ним книгах[8].
Довольно необычно фамильное прозвище троицкого келаря. У С. Б. Веселовского имеются интересные сведения, возможно, проливающие свет на происхождение старца Адриана: “Ангеловы Эммануил и Иван, греки, выехавшие в Россию в свите кн. Софьи Палеолог. Ср. селение Ангелово под Москвой”[9]. Очевидно, до своего пострига он был женат и у него был сын Димитрий[10]. Можно предположить, что монашество он принял в Троицкой обители, где в 1550—1560-е гг. был келарем[11]. Источники того времени свидетельствуют о его трудах на благо монастыря преподобного Сергия, встречается его имя и в описании церковных событий середины XVI в.
В 1553 г., как сообщает летопись, на Руси “прозябе ересь и явися шатание в людех в неудобных словес о Божестве”[12]. После соборных разбирательств в Москве еретики были осуждены. Среди осужденных находился также Артемий, бывший Троицкий игумен (1551 г.), сосланный после Собора в Соловецкий монастырь. В соборной грамоте, посланной на Соловки, подробно описываются лжемудрования еретиков XVI в. Келарь Адриан Ангелов, несомненно знавший Артемия, свидетельствовал на Соборе о некоторых его заблуждениях. О его возражениях келарю на Соборе было сказано: “…да и сам Артемий на Соборе против Андрияновых речей отвечал негораздо”[13].
Важнейшим Собором середины XVI в. был Стоглавый Собор 1551 г., на заседаниях которого рассматривались многие вопросы церковной и общественной жизни. В 1555 г., следуя предписаниям “Соборного уложения”, то есть постановлениям Стоглава, игумен Троице-Сергиева монастыря Иоасаф (1555—1560), “поговоря с келарем с Андреяном и с соборными старцы”, строго запретил в “Присецкой волости”, принадлежащей обители, держать скоморохов, волхвов и лихих людей. Судя по содержанию грамоты, она писалась “в Присеках, а велел ее писати келарь Андреян, а у грамоты печать келарская”[14]. Таким образом, будучи в этом селении, принадлежащем монастырю, келарь сделал необходимое письменное распоряжение о порядке в нем, согласованном с соборными постановлениями.
Монастыри на Руси были не только духовными лечебницами, но и телесными; эта традиция Московской Руси восходит к Радонежскому подвижнику. “Построенная еще при Сергии в XVI в. больница (в 71 км к северу от Москвы) впоследствии приобрела значение «образца» монастырского больничного уклада для всех монастырских больниц”[15]. Традиции врачевания, заложенные в обители еще ее основателем, продолжались и развивались в последующее время. В XVI в. больничное помещение было перестроено. “Лета 7069-го, при царстве благочестиваго царя великого князя Ивана Васильевича всеа Русии и преосвященном Макарие Митрополите всеа Русии и при Троицком Сергиева монастыря игумене Иларионе и при келаре Андреяне Ангелове поставили больницу в Сергиеве монастыре, да келарскую поставили камену, да пруд Болшей, что от Клементиевьского пруда, а на нем два мосту; а рядил ево келарь Андреян”[16]. С этой записи Троицкого летописца все последующие сообщения середины XVI в. упоминают имя старца Адриана.
Никоновская летопись сообщает под 1556 годом о позолоте по царскому повелению купола Троицкого собора в обители преподобного Сергия, воздавая должное царской власти[17]. В Троицкой летописи названы при этом имена настоятеля обители, келаря и царского дьяка, который “у дела был”[18].
А год спустя в истории обители произошло важное событие. В Москве на Троицком монастырском подворье[19] было завершено строительство храма, который был освящен Главой Русской Церкви. “Лета 7069-го (1557) <…> при Троицком Сергиева монастыря игумене Иасафе и при келаре Андреяне Ангелове, почали делати на Москве церковь великого чудотворца Сергиа да трапезу и ворота и ограду камену; а совершили церковь в лето 7060 седмаго, месяца сентября в 20 день. А свящали церковь великаго чюдотворца Сергиа месяца октебря в 16 день, на память святаго мученика Логина сотника, иже при кресте Господни. А свящал церковь Макарей Митрополит всеа Руси сам, а с ним владыка Крутицкой Нифонт и архимандриты и игумены: а на освящение был царь и великий князь, и з своею царицою, и з своими детми: царевичом Иваном и царевичом Феодором, и з братом своим со князем Юрьем Васильевичом, и со царем Александром Казанским и з боляры; и всеношного и обедни слушал, ел и пировал в новой трапезе и с Митрополитом”[20]. Этот храм просуществовал до 1808 г., поэтому ныне о его архитектуре можно судить только по сохранившимся изображениям[21].
Храм подворья сооружался одновременно с памятником казанской победы, храмом Покрова “на рву” на Красной площади, известным ныне как собор Василия Блаженного. М. А. Ильин пишет, что “церковь Сергия на Троицком подворье в Московском Кремле органически вписывается в круг памятников башенно-шатрового типа середины XVI века <…> Она, можно думать, была призвана прославить известного подвижника Русского государства, а потому была наделена необычайными декоративными свойствами. Само прославление Сергия в архитектуре храма, видимо, стояло в зависимости от посещения царем Иваном Грозным Троице-Сергиева монастыря на обратном пути из Казани в Москву. Ее архитектура должна была отражать, как и Василий Блаженный, торжество и славу единой Руси”[22]. “Этот храм преподобного Сергия явился выражением царской благодарности Преподобному за его незримое молитвенное предстательство при покорении Казани в 1552 году”[23]. Упомянутый в летописце келарь Троицкого монастыря Адриан Ангелов, несомненно, много потрудился при сооружении храма монастырского подворья.
В это же время начинаются большие работы и в самой обители преподобного Сергия. “…царь Иван Васильевич с Митрополитом Макарием и всем освященным собором, с игуменом и старцами Троицкого монастыря решил было построить в монастыре большую церковь св. Троицы на место малой Никоновой, но что потом отложил намерение из опасения, что это может быть неугодным преподобному Сергию”[24]. Среди старцев обители был несомненно келарь Адриан. Было принято решение о строительстве большого нового Успенского собора, на закладке которого в 1559 г. присутствует сам царь Иоанн Грозный[25]. Существует мнение о том, что Успенский собор был сооружен в память покорения Казани и Астрахани[26].
Еще раньше, в 1552 г. келарь Адриан возил царю под Казань в благословение от Живоначальныя Троицы и препо-добного Сергия различные святыни[27]. Он же описал как очевидец казанское взятие русскими войсками[28]. Вот как он написал о первосвятительском благословении царю перед его походом в Казань: “И по сем приходит ко святейшему отцу своему Макарию Митрополиту всеа Русии и ко священному Собору <…> и просит благословения и молитвы себе и всему своему Христолюбивому воинству. Святейшии же вселенныя отец пре-священныи Макарии Митрополит всеа Русии со архиепископы и епископы и со всем священным Собором благословляют и молитвуют прилежно”[29].
Можно говорить о его посреднической роли между монастырем преподобного Сергия и главой Церкви, святителем Макарием (†1563; пам. 30 дек.). Возможно, через него осуществлялся вопрос о переплете Великих Четьих Миней в Троицкой обители[30]. В 1559 г. троицкий игумен Иоасаф через келаря Адриана Ангелова сообщил Первосвятителю о чудесах, совершившихся у гроба святителя Серапиона Новгородского (†1516; пам. 16 марта), погребенного в Троицкой обители. Об этом говорится в житии архиепископа Серапиона: “…игумен же Иоасаф з братьею совеща: не просто быти дело се. И посла к Москве, к келарю Андреяну и повеле то сказати подлино Макарию Митрополиту. Макарий же Митрополит, слышав то преславное знамение, удивися о даровании Божием, яко угодников Своих прославляют и по смерти явлением. Послав ко игумену Иоасафу совет свой”[31].
В 1545 г. великий князь Иоанн IV “пожаловал, указал” места, то есть старшинство настоятелей нескольких монастырей, причем Троице-Сергиев был поставлен вторым после Митрополичьего Чудова[32]. В связи с этим, несомненно, был указ Митрополита Макария. В 1561 г., уже став царем, Иоанн Грозный “учинил архимандритию” в Троицкой обители[33]. После-довало соборное суждение, и обитель преподобного Сергия была поставлена превыше других монастырей в Русской Церкви, о чем была дана грамота Митрополита Макария ее первому архимандриту Елевферию[34].
А перед этим старец Адриан писал челобитную грамоту царю. В ней Троицкая обитель сравнивается со Святой Горой, но в отличие от нее Пречистая Дева “сниде духом не по земли от места на место плотию ходяща, но от страшнаго и трепетнаго и неисповедимаго престола Сына Божия и Бога своего с святыми Его ученики, прииде от небес на землю в Богоименитую и в свою великую обитель к своему угоднику великому Сергию”. В челобитной келарь просит оказать милость “царской обители”, являющейся ему “славой и венцом”[35].
Троице-Сергиева Лавра известна в истории богатым рукописным собранием. “Любовь к книжной отеческой письменности от первых игуменов перешла и к преемникам их и к ученикам последних”[36]. “XVI век — время наибольшего расцвета книгописного дела в Троице-Сергиевом монастыре”[37]. Заботился о книжных сокровищах обители в свое время и ее келарь старец Адриан. По его повелению “многогрешный Фирсишка” написал Четью Минею за Май месяц[38], затем месяц Июль[39]. В обитель преподобного Сергия келарь дал Апостол, переписанный в 1550—1560 гг.[40]. В описи “Троицк. 1641/2 г.” упоминается “Книга в десть, на бумаге, Варлаам да Иоасаф да в ней же Григорий Амиритский, Андрияновская Ангилова”[41]. Книжные богатства служили духовному просвещению. “Под влиянием книг в обители «у Троицы» преобразовывался дух русских людей”[42].
Можно говорить, что старец Адриан Ангелов стремился снабдить монастырское подворье в Москве книгами, о чем свидетельствуют сохранившиеся на них приписки. При Троицком настоятеле Серапионе (1495—1506) в 1499 г. была написана книга “Златоуст”. Затем, став Новгородским владыкой, он дал ее Троицкому монастырю, “а ныне послали сию книгу в монастырь Сергиев на Москву на Богоявленью на время, а подписал келарь Андреян”[43].
Старец Адриан давал различные вклады в Троицкий монастырь или на его подворье. “67 (1559)-го году июля в 7 день по старце Порфирье Воронцове да по отце ево иноке Трифане, да по матере ево Матрене дали вкладу келарь старец Андреан Ангелов да казначей старец Дарофей по ево Перфирьеве духовной денег 512 рублев на алтын 4 деньги”[44].
Н. Никольский называет 4 Трефолоя (годовой круг праздничных Миней), которые “Адрианом же Ангеловым были даны по Семене Федоровиче Киселеве (†12 июня 1560 г.) в дом Богоявления Сергиева Монастыря”[45]. В Троицкую обитель по нем же келарь вкладывает на молитвенную память книгу творений преподобного Иоанна Дамаскина конца XV в.[46].
Монастырскими настоятелями при старце Адриане были игумены Гурий Лужецкий (1552—1554), Иларион Кирилловец (1554 — 1555), Иоасаф Черный (1555—1560) и первый ее архимандрит Елевферий (1560—1564). В это время в монастырь давались различные вклады[47].
Последние дни жизни келарь Адриан Ангелов провел, очевидно, в обители преподобного Сергия и был в ней погребен, хотя точное место его погребения неизвестно. “Адриан Ангелов, в 1550—1561 г. келарь отошел в вечность по воле Иоанна Грозного в 1561 г.”[48]. В кормовой монастырской книге под 30 июля 1561 г. действительно назван уже другой келарь — старец Дорофей[49]. Составители “списка погребенных в Троице-Сергиевой Лавре”, называя дату кончины келаря, ссылаются при этом на Синодик опальных из Нижегородского Печерского монастыря, где в конце, например, наряду с Новгородским архиепископом Геннадием Новгородским (†1505; пам. 4 дек.) указан и “Адриан (Ангелов)”[50]. Однако опричнина на Руси началась несколькими годами позже его кончины и эти события не могут быть взаимосвязаны.
Заупокойная память троицкого келаря старца Адриана молитвенно вспоминалась также в обители преподобного Кирилла Белозерского (ок. 1337—1427; пам. 9 июня). “По старце Адриане Ангелове была дана в Кириллов Белозерский монастырь Псалтирь Следованная, в полдесть, поволоченная вишневым бархатом и серебряными застежками и жуками”[51].
Старец Адриан Ангелов был важной и деятельной фигурой в истории Троице-Сергиева монастыря середины XVI в., а его келарство осталось памятным в истории обители. Нельзя обойти его имя, если говорить об учреждении архимандритии в обители “у Троицы”. Ему приходилось часто обращаться к царю и Митрополиту, быть в Москве, проявлять попечение о монастырских владениях в других местах. Как келарь, он активно занимался монастырским строительством. Кроме того, он проявлял большую заботу об обеспечении новопостроенного храма подворья необходимыми книгами. Его следует отнести к числу книжников и писателей Древней Руси.
Список сокращений:
ГБЛ — Государственная библиотека им. Ленина,
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей,
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы,
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей Российских.
[1] Келарь — это “хранитель и расходчик монастырских припасов”, — читаем в “Словаре” священника Григория Дьяченко (Полный церковно-славянский словарь. М., 1993, с. 203). В другом словаре читаем: “Келарь — должностное лицо в монастырском хозяйстве” (Кочин Г. Е. Материалы для терминологического словаря Древней Руси. М.—Л., 1937, с. 141). И. И. Срезневский приводит лишь несколько цитат из древнерусских текстов, где упоминаются келари (Словарь древнерусского языка. Репринтное изд. Т. 2. Ч. 2. Е—К. М., 1989, стб. 1204).
[2]Николаева Т. В. Троицкий живописец XVI в. Евстафий Головкин // Культура Древней Руси. М., 1966, сс. 177—183.
[3]Державина О. А. “Сказание” Авраамия Палицына и его автор // Сказание Авраамия Палицына. М.-Л., 1955, сс. 16—63.
[4]Трофимов И. В. Больничные палаты с церковью Зосимы и Савватия XVII в. и их реставрация // Сообщения Загорского государственного историко-художественного музея-заповедника. Вып. 3. Загорск, 1960, сс. 107—129.
[5]Уварова Н. М. Симон Азарьин как писатель середины XVII века. Автореферат канд. дисс. М., 1974; Клитина Е. Н. Симон Азарьин (Новые данные по малоизученным материалам) // ТОДРЛ (список сокращений см. в конце статьи — Ред.). Т. 34. Куликовская битва и подъем национального самосознания. Л., 1979, сс. 298—312.
[6]Фонкич Б. Л. Греческо-русские культурные связи в XV—XVII вв. (Греческие рукописи в России). М., 1977, сс. 68—104.
[7Его можно отнести к числу книжников Древней Руси, однако о нем ничего не говорят ни митрополит Евгений (Болховитинов) (Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви. Изд. 2. СПб., 1827), ни архиепископ Филарет Черниговский (Обзор русской духовной литературы. Изд. 3. СПб., 1884). Только П. Строев, перечисляя рукописи, содержащие Киевско-Печерский Патерик, называет, в частности, майскую Минею, переписанную “по приказанию Троицко-Сергиева монастыря келаря Адриана Ангелова” (Строев П. М. Библиологический словарь и черновые к нему материалы. СПб., 1882, с. 373).
[8]См. Никольский Н. К. Рукописная книжность древнерусских библиотек (XI—XVII вв.). Материалы для словаря владельцев рукописей, писцов, переписчиков, переводчиков, справщиков и книгохранителей. Вып. 1. А—Б. СПб., б. г., сс. 17—18. Со ссылкой на Н. Никольского упоминает старца Адриана И. У. Будовниц (Словарь русской, украинской, белорусской письменности и литературы до XVIII века. М., 1969, с. 11).
[9]Веселовский С. Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М., 1974, с. 14.
[10]Список погребенных в Троицкой Сергиевой Лавре, от основания оной до 1880 года. М., 1880, с. 72.
[11]Никольский Н. К. Рукописная книжность древнерусских библиотек, с. 17. В сентябре 1551 г. (7060) в документах упоминается Троицкий келарь старец Пантелеимон (Каштанов С. М. По следам троицких копийных книг XVI в. // Записи Отдела рукописей ГБЛ. Вып. 40. М., 1979, с. 57).
[12]ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1. СПб., 1904, с. 232. О ереси середины XVI в. на Руси см. Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 2. Ч. 1. М., 1900, сс. 817—841.
[13]Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией. Т. 1. 1294—1598. СПб., 1836, с. 252.
[14]Там же, с. 267. См. также Митр. Макарий. История Русской Церкви. Т. 6. Изд. 2. СПб., 1887, с. 262.
[15]Богоявленский Н. А. Древнерусское врачевание в XI—XVII вв. Источники для изучения истории русской медицины. М., 1960, с. 31.
[16]Прот. А. Горский. Историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры, составленное по рукописным и печатным источникам. Ч. 2. М., 1890, с. 178; Насонов А. Н. Материалы и исследования по истории русского летописания // Проблемы источниковедения. Вып. 6. М., 1955, с. 237. Пруд, упомянутый в летописце, как отмечается, “и поныне называется келарский” (Иером. Арсений. Летопись наместников, келарей, казначеев, ризничих, экономов и библиотекарей Свято-Троицкой Сергиевой Лавры // Летопись занятий Археографической комиссии. 1865—1866. Вып. 4. СПб., 1868, с. 79).
[17]См. ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1. СПб., 1904, с. 273.
[18]Прот. А. Горский. Историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры, с. 178.
[19]С. В. Бахрушин пишет: “Крупные внемосковские монастыри, как Волоколамский, Болдинский, имели в Москве свои подворья” (Бахрушин С. В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма (Научное исследование). М., 1987, сс.36—37). Таким образом, было подворье в Москве и у Троицкого монастыря.
[20]Прот. А. Горский. Там же; Бычков А. Краткий летописец Святотроицкия Сергиевы Лавры // Летопись занятий Археографической комиссии за 1864 год. Вып. 3. СПб., 1865, с. 22.
[21]Изображение этого храма см. История русского искусства. Т. 3. М., 1955, с. 443; ЖМП, 1978, № 2, с. 73.
[22]Ильин М. А. Русское шатровое зодчество. Памятники середины XVI века. М., 1980, с. 99. Некоторые элементы убранства были затем повторены при строительстве храма Зосимы и Савватия в Троицком монастыре (Там же).
[23]Архим. Макарий. Всероссийский Митрополит Макарий и обитель преподобного Сергия игумена Радонежского // Вперед. Сергиево-Посадская обществ.-политич. газета. — Спец. выпуск, посвящ. 600-летию преставления великого сына земли Русской преподобного Сергия Радонежского. 1392—1992. Октябрь 1992 г., с. 6.
[24]Голубинский Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра. Жизнеописание преподобного Сергия и путеводитель по Лавре. М., 1909, с. 205; Балдин В. Загорск. М., 1989, с. 34.
[25]Троице-Сергиева Лавра. Художественные памятники. М., 1968, с. 30.
[26]Загорский государственный историко-художественный музей-заповедник. Путеводитель. М., 1983, с. 41.
[27]См. Диак. Петр Веретенников. Священномученик Петр, архиепископ Александрийский // ЖМП, 1979, № 10, с. 68. См. также след. прим.
[28] Насонов А. Н. Новые источники по истории Казанского взятия // Археографический ежегодник за 1960 г. М., 1962, сс. 3—26. “Следование” старцем Адрианом стопам преподобного Сергия, благословившего князя Димитрия Донского на борьбу с Мамаем, выразилось и в том, что при нем “был в 1559 г. для Свияжка слит колокол” (Насонов А. Н. История русского летописания XI — начала XVIII века. Очерки и исследования. М., 1969, с. 404.
[29]Насонов А. Н. Новые источники по истории Казанского взятия, с. 13.
[30]См. Клепиков С. А. Орнаментальные украшения переплетов конца XV — первой половины XVII веков в рукописях библиотеки Троице-Сергиева монастыря // Записки Отдела рукописей ГБЛ. Вып. 22. М., 1960, с. 68; Он же. Описание древнерусских обиходных переплетов // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей для сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. Вып. 2. Ч. 1. М., 1976, сс. 56—57.
[31]Моисеева Г. Н. Житие Новгородского архиепископа Серапиона // ТОДРЛ. Т. 21. Новонайденные и неопубликованные произведения древнерусской литературы. М.—Л., 1965, с. 150; Дмитриева Р. П. Житие Новгородского архиепископа Серапиона как публицистическое произведение XVI в. // ТОРДЛ. Т. 41. Л., 1988, с. 365.
[32]ПСРЛ. Т. 34. М., 1978, с. 180.
[33]ПСРЛ. Т. 13. Ч. 2. СПб., 1906, с. 331. Как пишет одна исследовательница, “воспитанный Митрополитом Макарием в искренней набожности, царь Иван IV не мог не чувствовать определенного пиетета по отношению к главному монастырю Московской Руси” (Ханагова И. Г. Троице-Сергиев монастырь в общественно-политической жизни Руси XV—XVI вв. Автореферат. М., 1993, с. 16).
[34]Прот. А. Горский. Там же. Ч. 1, сс. 176—183.
[35]Прот. А. Горский. Там же. Ч. 2, с. 180. Первые архимандритии в московских монастырях были учреждены также благодаря ктиторскому участию Московских государей (См. Щапов Я. Н., Соколова Е. И. Архимандрития в древнерусском городе // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990, с. 44.
[36]Иером. Арсений. Летопись наместников, келарей, казаначеев…, с. 59.
[37]Попеску Т. А. Источники по истории складывания книжного рукописного собрания Троице-Сергиевого монастыря в XIV—XVII вв. (описи, вкладные и переписные книги). Автореферат. М., 1979, с. 24.
[38]Архим. Леонид (Кавелин). Сведения о славянских рукописях, поступивших из книгохранилища Св.-Троицкой Сергиевой Лавры в библиотеку Троицкой Духовной Семинарии в 1747 году (ныне находящиеся в библиотеке Московской Духовной Академии). Вып. 1. М., 1887, с. 50; Никольский Н. К. Там же, с. 17; Записки Отдела рукописей ГБЛ. Вып. 22. М., 1960, с. 181.
[39]Архим. Леонид (Кавелин). Там же, с. 55.
[40]Ухова Т. Б. Каталог миниатюр, орнамента и гравюр собраний Троице-Сергиевой Лавры и Московской Духовной Академии // Записки Отдела рукописей ГБЛ. Вып. 22. М., 1960, с. 187.
[41]Никольский Н. К. Там же, сс. 17—18.
[42]Иером. Тихон. Преподобный Сергий Радонежский и его школа // ЖМП, 1981, № 10, с. 21.
[43]Ухова Т. Б. Каталог миниатюр, орнамента и гравюр…, с. 175.
[44]Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря / Изд. подг. Клитина С. Н., Манушина Т. Н., Николаева Т. В. М., 1987, с. 52.
[45]Никольский Н. К. Там же, с. 18.
[46]Ухова Т. Б. Там же, с. 105.
[47]Каштанов С. М. По следам Троицких копийных книг XVI в. (погодинский сборник 1846 и архив Троице-Сергиева монастыря) // Записки Отдела рукописей ГБЛ. Вып. 38. М., 1977, с. 34.
[48]Список погребенных в Троице-Сергиевой Лавре…, с. 72. № 789.
[49]Прот. А. Горский. Там же. Ч. 1, с. 56.
[50]Еп. Макарий. Синодик XVI-го века в Нижегородском Печерском монастыре // ЧОИДР. Книга 1. Смесь. 1868, с. 8.
[51]Никольский Н. К. Там же, с. 18. Впрочем, в Кормовой книге Кирилло-Белозерского монастыря, в которой указывалось, как чтилась память того или иного вкладчика, имя старца Адриана не упомянуто (См. Сахаров И. П. Кормовая книга Кирилло-Белозерского монастыря // Записки Отделения русской и славянской археологии имп. Археологического общества. Т. 1. СПб., 1851, сс. 46—105).
