«Кин-дза-дза» (1986 год)
Георгий Данелия: «Мы снимали фильм о вымышленной планете, где жители технически посильнее нас, зато нравственно — полный швах!
Да, я подал это с юмором, но сейчас мне фильм смотреть уже страшно: сбывается предсказанное в нем.
<…> Под горячую руку чуть ли не целые народы уничтожаем, воздух, воду, словарный запас — сплошное «кю»… Пора спохватиться, а то и сами не заметим, как землю в планету Плюк превратим. Не хотелось бы на ней оказаться».
«Мимино» (1977 год)
Георгий Данелия: «С Мимино получилось так. Мы приехали в горную Грузию снимать этот фильм. По характеру Мимино должен был походить на Бенжамена из «Не горюй!» — такой веселый, легкомысленный человек. Типичный имеретинец. А в горах народ совсем другой. Более суровый.
Вахтанг посмотрел на это и сказал, что надо менять какие-то сцены, менять характер Мимино именно под того героя, который родился в этой деревне. Тогда ему будет легче играть эту роль. И вот с его подачи фильм получился достоверным. Хотя это и сказка, конечно, но верится, что такое могло произойти на самом деле…»
«Афоня» (1975 год)
Георгий Данелия: «Первыми, кого я представил в образе Афони, — Владимир Высоцкий и Даниэль Ольбрыхский. Ольбрыхский — хороший актер, и у него русское лицо. Он согласился сниматься, но это было на уровне разговоров.
Кто-то донес Высоцкому, что мы обсуждаем его кандидатуру, и он заходил к нам в группу под разными предлогами. Но Володя — сильная личность, и ему зрители не простили бы того, что натворил Афоня, которого несет, куда ветер дует. Вот Куравлев добился благосклонности зрителей».
«Я шагаю по Москве» (1963 год)
Георгия Данелия: «В Госкино после просмотра нам опять сказали: «Непонятно, о чем фильм». «Это комедия», — сказали мы. Почему-то считается, что комедия может быть ни о чем. «А почему не смешно?» «Потому что это лирическая комедия». «Тогда напишите, что лирическая». Мы написали. Так возник новый жанр — лирическая комедия».
«Осенний марафон» (1979 год)
«Меня так замучили переделками на прежних картинах, что во время работы над «Осенним марафоном» мне все время снился сон, будто я сдаю готовую картину, и директор «Мосфильма» зловещим голосом спрашивает: «Куда это ваш герой бежит? Там же Финский залив, стало быть, он в Швецию бежит…» Сон был такой реалистичный, что я просыпался в холодном поту.
И вот сдаю я картину не во сне, а наяву. И представьте, директор «Мосфильма» вдруг говорит: «Вот там у вас в финале…» Ну похолодел я, сейчас про Швецию скажет. Как выяснилось, он имел в виду другое: что финал, дескать, не прояснен, что надо бы героя как-то наказать.
Я вспылил: какое еще нужно наказание герою, когда он и так наказан: продолжает в финале бег по замкнутому кругу, не развязав эту невыносимую для него ситуацию. В итоге попросили сделать хотя бы финальный крупный план героя подлиннее. Я ничего не поправил, но соврал, будто план удлинил. «Вот так, теперь стало лучше», — удовлетворенно заметили в Госкино».
