…В провинциальный российский город, где прошли ее первые годы, приезжает Анна (Анна Щербинина), бывшая детдомовская воспитанница. Много лет назад ее удочерила супружеская пара из Франции. Анна сделала карьеру, теперь она фотомодель и занимается благотворительной деятельностью от лица известной косметической фирмы. На празднике в детском доме Аня знакомится с Любой (Ольга Попова), местной банщицей-хромоножкой. Она тоже детдомовская, ее мать погибла во время пожара. За девять дней, проведенных в родных местах, Анне предстоит узнать новых людей и осмыслить свою жизнь…
— Вера Михайловна, когда Вы начинаете работать над сценарием, придумывать новое кино, создаете характеры персонажей, отправляете их на разные испытания, осознаете, что в какой-то степени Вы становитесь демиургом, творцом, распоряжаетесь судьбами вымышленных людей?
— Наверное, это в такой степени не осознается, хотя, конечно, в творчестве человек всегда уподобляется Творцу. Однажды один из авторов мне в шутку сказал: «Конечно, мы должны получать очень большие деньги», — я говорю: «Почему?» — «Потому что мы создаем то, чего до нас не было. Мы создаем миры». Конечно, дело не в деньгах, а в ответственности. Когда автор, режиссер начинает дело, развивает идею, то скоро вокруг собирается большой коллектив – операторская группа, художники, артисты, гримеры, осветители — 50 или 70 человек, и каждый привносит в кино что-то свое, очень ценное. Тогда и происходит какое-то такое оплодотворение идеи. И, действительно, на площадке — все творцы! От того какая у тебя команда, зависит, насколько этот создаваемый мир будет жизнеспособный, позитивный, или это будет какая-то черная дыра. Да, если задумываться серьезно, то, конечно, снимать кино — это ответственность. Фильм отделяется от тебя и живет своей жизнью — счастливой ли несчастливой, но всегда приятно, когда проходит 10-12 лет после того, как ты кино сделал, а зрители его помнят и любят. Да, кино — это какая-то такая небольшая вселенная, сотворенная не только режиссером, но и единомышленниками, и вселенная эта живет. Мне кажется, что мерилом творчества должна быть ответственность перед тем, что ты делаешь.
— Вы снимали очень разные по формату, по жанру картины, но можно ли говорить о главной теме Ваших фильмов?
— Да, наверное. Мой первый фильм — «Небо. Самолет. Девушка» — это некий манифест самопожертвования. Героиня Литвиновой жертвует собой ради людей, погибает, выводя пассажиров из горящего самолета, дарит любовь человеку, который ее даже не ощущает, она ему, может быть, даже не нужна. Мне кажется, что вот это главная тема. Потом я снимала и комедии, но мотив, тема человеческого самопожертвования, отдания себя ради другого, мысль, что человека спасает любовь, и не только любовь к другому полу или к ребенку, даже любовь к самому себе, — мне всегда казалась самой важной. Человек должен себя полюбить и сделать все, чтобы стать свободным. «Путешествие с домашними животными» тоже об этом — героиня фильма освобождается через принятие решений, разрушает какие-то оковы, условности, которые ей мешали, и усыновляет ребенка
Как говорил мой духовный отец: «Не надо все время говорить «Бог, Бог, Бог», а можно рассказать о чувствах искренних, о природе, о замысле Божьем, как сотворена планета и мир».
Кадр из фильма «Небо. Самолет. Девушка»
— И каждый раз — чудо человеческих взаимоотношений. Как рождаются ваши истории?
Кадр из фильма «Путешествие с домашними животными»
— По-разному. Бывает, что изначальным бывает сценарий, как в случае с «Путешествием с домашними животными». Сценарий Аркадия Красильщикова я прочитала за двенадцать лет съемок фильма. Красильщиков эмигрировал, я забыла об этом сценарии, но потом он восстал в сознании, и так возникло вот это кино. Это пример наиболее целостной истории, которую мне почти не пришлось под себя переделывать. Всегда есть какие-то поправки, исправления и прочее, но в той картине это было не так кроваво, как обычно. Сценарий последней картины — «9 дней и одно утро» родился из идеи, которая у меня была. Два автора пытались написать, и я сама, но как-то не получалось, а вот сценарист Анна Козлова смогла точно почувствовать и понять, и создать именно ту историю, которую мне хотелось. Я считаю, что для режиссера не очень правильно самому писать сценарий, потому что ты должен быть автору неким оппонентом. Всегда в творчестве должен быть некий диалог, с собой это сложно делать. Когда ты пишешь сценарий, то ты его уже снимаешь, привыкаешь к нему и ты, можешь не увидеть каких-то драматургических огрехов.
— Да, Ваше кино — о любви к ближним, о любви к себе, и каждый раз это разговор о поиске счастья… Вот Тарковский, например, говорил: «Человек не создан для счастья. Существуют вещи более важные, чем счастье»…
— Счастье в одном возрасте – это какие-то взрывы и эмоции. В другой период жизни – это какой-то мир с собой и с окружающими, гармония, баланс. Трудно ответить на вопрос, «Что такое счастье?», потому что это для каждого разное состояние.
— Имеет ли право человек искать счастье?
— Он имеет право искать себя, как только он найдет, наступает эта гармония, можете называть счастьем. Господь дает жизнь, чтобы прожить ее в радости.
Я думаю, что когда Тарковский снимал, то он был счастлив, поскольку это было его призванием — создавать, быть творцом. Если творец несчастлив, то что он может сделать позитивного? Счастье, на мой взгляд, это когда есть внутренняя гармония в сочетании с внешним миром.
С. Тома в фильме Веры Сторожевой
— Но иногда судьба властно вмешивается в наши жизни, в наше счастье, как, например, в Вашем фильме «9 дней и одно утро»: одна сестра оказалась в благополучной французской семье, стала моделью, а другая так и выросла в провинциальном детдоме, работает в бане…
— Но при этом нельзя сказать, что девушка, которая выросла в благополучной стране, в благополучной семье, более счастлива, чем ее сестра. Здесь вопрос в том, что с ними произошло в детстве: как растение, которое в зародыше было как-то уязвлено, вырастает большим, но его ствол навсегда остается искаженным. Так и здесь… Мне кажется, так многое идет от детских травм. Для творческих людей они, может быть, даже являются каким-то подпитывающим фактором, как говорят, чем больше комплексов, тем больше человек может творить. Да, потому что он черпает из каких-то своих искажений. Но у другого человека рана, полученная в детстве, калечит всю его жизнь. Наши героини, сестры обе в детстве недополучили любви, внимания, их недоцеловали родители… И всю жизнь каждой не хватает любви, теплоты. Для одной из девушек воспоминания о маме — это шлепанцы… Шлепанцы – это то, что греет, что-то такое родное, или еще вспоминает игрушку пустую, в которой когда-то были конфеты… Воспоминания из детства, для них — это очень тяжело. Как уметь аккумулировать любовь и давать ее, когда они ее недополучили? А все мы родом из детства.
— А какое бы кино Вы не стали снимать? Есть у вас табуированные темы?
— У меня нет табу, мне просто чего-то не хочется делать. Ведь любая картина рождается из желания, из каких-то тонких субстанции, из ощущений. Иногда сначала ты даже не можешь это желание сформулировать, обсуждаешь, советуешься с друзьями, проговариваешь какие-то вещи, ищешь. Но самое первое ощущение, желание — оно очень сильное, и не раз в процессе работы ты к нему возвращаешься. Потом в картину приходят другие люди, пишется сценарий, появляются артисты хорошие, и твоя идея, этот сгусток оказывается слегка размыт, транслирован. Но, поскольку режиссер всегда носитель этой самой важной эмоции, то он все время возвращается к этому начальному чувству, толчку.
А. Щербинина и О. Попова
Мне не хочется делать кино про насилие, не хочется делать какие-то тупые вещи. Мне необходимо говорить о чем-то важном для меня. Меня тут одна журналистка спросила: «Скажите, а Вы воспитывались в детском доме?», — я говорю: «Нет». «А почему у вас все фильмы про сирот?». Я вдруг я поняла, что это действительно так! «Компенсация» — про сирот, «Скоро весна» — про сирот, «9 дней и одно утро» — тоже! И даже в комедии «Мой парень Ангел» у героини мамы нет. «Путешествие с домашними животными» — и там сирота. Я даже сама не разобралась, почему так получается, материал же не весь я сама придумываю, он приходит ко мне, я его отбираю, я заинтересовываюсь чем-то, а что-то отбрасывать. Я начала анализировать, где источник этой темы во мне. Наверное, сироты больше всего нуждаются во внимании, в любви…
Но зритель все равно хочет какого-то другого кино, хотят смеяться. У меня много смешного во всех моих фильмах, и я всегда вижу, с благодарностью зритель воспринимает то, над чем можно посмеяться, и нельзя этим пренебрегать. Но все равно важно сделать так, чтобы люди смеялись не над пошлостью. Смехом можно даже оздоравливаться, с улыбкой можно и серьезные вещи говорить, как с ребенком. «Открой рот, посмотри, игрушка», — рот открыл, а вы кашу положили. Так приятно, когда люди выходят из зала — кто-то плачет, кто-то благодарит. Думаю, несмотря ни на что, важные темы находят отзыв. Хотя вот у фильма «Француз» были очень большие рейтинги, мне сказали, что в первый показ мой фильм посмотрело 32 миллиона зрителей. Конечно, хочется, чтобы кино смотрели…
Кадр из фильма «Скоро весна»
— Все картины у Вас очень разные, но героев фильма «9 дней и одно утро» вы снова поселили в провинции, как и в фильмах «Скоро весна», «Путешествие…» Вам интересно это пространство? Почему вы идете в малые города?
— Во-первых, в Москве снимать стало почти невозможно — очень тяжело найти объекты, все безумно дорого, нигде не припарковаться… Но и это не главное. В провинции другие люди, другие лица, там другие отношения, там все по-другому. Москва — это мегаполис…
— И в фильме «Мой парень Ангел» у Вас получился образ прекрасной Москвы — такой замечательный, европейский, современный, радостный город, совершенно без того негатива, который мы привыкли видеть вокруг и на экране…
— Да это кино такое — новогоднее, чудесное. Но я с удовольствием в провинции снимаю еще и потому, что вся группа живет в одном отеле, все вместе работаем, вместе отдыхаем, никто не говорит, что он в пробке застрял, никто не опаздывает…
— А как Вы выбрали Ростов Великий для съемок «9 дней…»?
— Сначала мне показали фотографии, потом туда съездили художник с оператором, пришли в восторг и мы больше не искали. Город в фильме, словно еще один персонаж. Ростов очень красивый. Недаром нам на фестивале в Шанхае сказали: «Вы сделали очень интересную графику, но слишком много храмов, так не бывает. Какой смысл вы в это вложили?». Даже нам в Выборге одна девушка-продюсер сказала: «Ну это же у вас графика?» А там действительно, куда ни кинь взгляд, везде храмы… Мы не специально…
— Детские дома там есть? Вы не заходили туда?
— Во-первых, в детский дом зайти не так просто. Договориться о съемках детей из детского дома – это очень тяжело, почти невозможно. Мы смоделировали наш детский дом, пригласили деток-артистов. Хотя мне кто-то сказал: «Ваши дети не похожи на детдомовских, потому что у детдомовских глаза злые, а у вас видно, что дети домашние»…
— В фильме открытый финал, но на самом деле теперь у девочки Люси, маленькой героини, которая мечтает о том, чтобы ее усыновила французская модель, нет такой перспективы из-за запрета на усыновления детей-сирот зарубежными семьями…
— Я так понимаю, что когда больным детям дома не могут помочь, а за рубежом находятся такие благородные люди, которые готовы усыновлять больных детей, у которых есть возможность их лечить, — я только «за». Конечно, к сожалению, везде есть, уроды, извините. Но, я думаю, что у нас дети страдают, погибают и в родных семьях не меньше. Я видела статистику — это страшные цифры…
Да, я знаю, что на этом усыновлении обогащались, что работали ужасные коррупционные схемы, что нечестные люди из детских и других учреждений торговали детьми. Дети-то здесь ни при чем? Если у нас безобразие у чиновников, коррупция и прочее, причем здесь дети? Запретить проще, чем уничтожить безобразие, вместо того, чтобы вылечить проблемы. Уверена, запретами вообще ничего не решится.
— Но ведь как это серьезно и трудно – взять на себя ответственность за приемного ребенка! В фильме этого нет, но пытались ли Вы представить, что героиня, французская модель Анна все-таки усыновляет девочку Люсю?..
— У Анны внутри нет на это никаких сил и резервов. Она – человек, который хотел покончить с собой, человек, который не может разобраться со своей жизнью, со своим парнем, который больше ее хочет усыновить Люсю, но и сам страдает теми же проблемам. Анна только демонстрирует благополучие и благотворительность, некий фонд, в котором под социальной деятельностью отмываются какие-то деньги… Героиня ездит по разным точкам, дарит девочкам ушные палочки, ватные тампончики… Куда она возьмет этого ребенка? Анна сама еще более несчастная, чем эта Люся. Помните, в перестройку Запад казался нам таким прекрасным местом: «Запад нам поможет». В провинции, видимо, до сих пор такие представления. Француженка приехала, и все считают, что сейчас она сестре ногу вылечит, туалеты починит, Люсю усыновит, всех осчастливит… А на самом деле ей нечего дать. И так часто бывает: люди нормальные и полноценные просят от того, кто ничего не имеет. Каждый в этом городе на своем месте, может прекрасно жить, свое дело делать. Тут много всего… Кино простое, но там много разных тем…
Кадр из фильма «Мой парень — Ангел»
— Вера Михайловна, в Вашем кино есть и мужские персонажи, но каждый раз – яркие, сильные женские образы…
— Наверное, такие истории я выбираю, потому что они мне понятнее, мне их интереснее делать. Быть может, меня, как человека сильного, тянет к таким героиням, которые преодолевают, которые хотят что-то сделать, которые ощущают себя, как единицу. Я в жизни для себя поняла, что человек единичен…
— А как же семья, сестры, друзья, коллеги?..
— Да, конечно, семья — это всегда фундамент, но все равно человек единичен. Он рождается и умирает один. Человек сам несет ответственность за себя, а все близкие даны нам в помощь и в утешение. Профессия тоже дана для реализации себя, как единицы. Все мои героини — самостоятельные и самодостаточные, по крайней мере стремятся к этому.
Когда я ощутила себя человеком православным, первое, что мне пришло, — это осознание, что я создание единичное. Дети, внуки — я обожаю их всех, но все равно это ощущение меня никогда не покидает.
— Вся ваша семья кинематографическая. Муж, Сергей Попов – режиссер, сценарист и актер, известный по фильмам «Астенический синдром», «Чеховские мотивы», «Увлеченья», «Француз» и многим другим. Дочка Анна – продюсер, дочка Ольга – учится на режиссера, но у нее уже много больших актерских работ – дебютировала она в фильме Киры Муратовой «Чеховские мотивы», во многих Ваших фильмах она играет большие роли, в «Скоро весна», «Путешествие с домашними животными», «Мой парень Ангел». В картине «9 дней и одно утро» Ольга Попова сыграла одну из сестер. И критики, и зрители очень высоко оценивают эту работу…
— Многие смотрят и думают, что она такая и есть, настолько органична она в образах, но это не так. Да, она понимает этих героинь, она долго к ним пристраивается, но она совсем другая. Она часто мне говорит: «Что ты мне не можешь дать нормальную роль? Каких-то все сирот, убогих, хромых играю!» Как-то так получается.
Сейчас хочется что-то совсем другое сделать, не интересно идти по проторенным дорожкам.
— Вера Михайловна, а какая эмоция, какая тема Вас сейчас тревожит?
— Меня, конечно, сейчас волнует, которая, наверное, волнует и многих, я хочу, чтобы у нас наступил мир, чтобы на Украине война закончилась. Главное – остановить ненависть, которая распространяется, нельзя ненавидеть, необходимо учиться любить!
Беседовала Алиса Струкова
