Ольга Седакова
Первый раз с Сергеем Юрьевичем мы продолжительно общались, когда вместе оказались в жюри литературной премии «Русский Букер». До этого я его, конечно, знала как артиста, мы эпизодически встречались, но так длительно общаться не приходилось.
Меня удивило то, что ему очень понравилась книга Владимира Бибихина «Новый ренессанс» – она была выдвинута на премию «Малого Букера», которую в тот год давали за эссеистику. Я, честно говоря, не ожидала такого интереса, поскольку не предполагала, что актеры вообще читают подобные философские книги.
Сергей Юрьевич постоянно говорил об этом произведении, в частности то, что это – единственная книга из того множества, которые нам, членам жюри, положили на стол, – единственная, где звучит тема будущего и нет настроения упадка, насмешки – всего того однообразного настроения, которое наполняет сейчас и наполняло в то время нашу словесность. Мы были одинаково равнодушны ко всем книгам, выдвинутым на премию «Большого Букера», но очень постарались, чтобы «Малого Букера» дали именно Владимиру Вениаминовичу Бибихину.
Потом мы уже встречались много раз, и Сергея Юрьевича ничуть не огорчило, когда я честно призналась, что я – не театральный человек.
Он пригласил меня на прекрасный спектакль по «Дядюшкиному сну» Достоевского в театр им. Моссовета, где он играл главную роль, Фому Опискина, на котором и держалось все действие. Такие герои, как Опискин, у Юрского получались блестяще.
Но что меня особенно впечатлило – это то, как он здоровался и заговаривал со всеми в театре, как его любили и уважали все, кто участвовал в этом спектакле. Такого взаимоуважения я, пожалуй, не встречала. Чувствовалось, что Юрского все в театре любят и ценят, что он внимателен к каждому.
Потом я увидела, что он так же уважительно относится к людям везде, и за пределами театра. Очень благорасположенный и внимательный человек.
Как-то священник Иоанн Привалов из Архангельской области (они вообще дружили) пригласил Сергея Юрьевича приехать в себе в Заостровье и выступить перед его прихожанами. Сергей Юрьевич не отказался. Все это, естественно, было благотворительностью с его стороны. Выступал он там перед совсем простыми людьми, прихожанами этого сельского храма.
Он был абсолютно демократичным, внимательным и гуманным. Думаю, талантливые люди другими просто не могут быть.
О глубоких умственных интересах Сергея Юрьевича я говорю с некоторым удивлением, просто потому, повторяю, что никак не думала, будто актеры могут интересоваться и философией, и современным искусством, которое обычно люди традиционного склада не хотят даже принимать во внимание.
Он был моим читателем, читал много моих сочинений, и об этом мы тоже разговаривали.
Встречались мы также на конференциях, которые организовывал Свято-Филаретовский институт: Сергей Юрьевич был верующим человеком, православным и относился к этому очень серьезно. Как происходило его обращение – не знаю, это было еще до нашей встречи, но, во всяком случае, он проходил серьезную катехизацию перед тем, как стал православным.
На конференциях он всегда выступал с темами о том, что происходит в современности – у нас и в других странах. Он много гастролировал по свету, работал в разных театрах, и в целом его настроение было скорее печальным. Ему представлялось, что все, что было дорого культуре, театру как самому близкому для него искусству, куда-то уходит. Он много говорил о господстве потребительского и легкого настроения во всем мире. «Все включено» – называлось одно из его выступлений.
Что же касается наших палестин, здесь он не молчал и участвовал во всех болезненных эпизодах, когда надо было вступиться за кого-то гонимого.
Последним его публичным выступлением в этом роде, насколько я знаю, были слова в защиту коллеги Кирилла Серебренникова.
Записала Оксана Головко
