«Коллеги видели во мне выпускника, пока мой ученик не набрал 100 баллов на ЕГЭ». Учитель Алексей Боккин

Хожу по классу и замечаю, что дети хихикают

— Сложно вам было, когда начинали работать учителем, завоевать авторитет? Как это происходило, как дети относились к «новенькому»?

— Расскажу сразу историю. В Петербурге, в первый год моей работы в школе, в самом начале октября я получил первую учительскую зарплату. Она, конечно, была небольшой, но мне очень хотелось купить что-то именно «для школы». Решил обновить гардероб и купил шикарные брюки — красивые, отлично сидели, просто огонь. Это было в воскресенье, и уже в понедельник я, конечно, пошел в школу в обновке: не зря же покупал.

Вел урок у своего седьмого класса, моих первых учеников. Волновался, адреналин, все новое, все в первый раз. Хожу по классу, рассказываю материал — и замечаю, что дети хихикают. Причем не только те, кто любит подшутить, а и вполне серьезные, воспитанные ребята. Я у одного из них спрашиваю: «Что смешного?» — а он: «Я не могу вам сказать».

И вот так я ходил по классу, а хихиканье все усиливалось. В конце концов начался уже настоящий хохот. Я остановился: «Так, дети, рассказывайте!» Оказалось, что в какой-то момент я резко сел, увлекшись объяснением, и мои новые брюки ровно по шву на пятой точке разошлись. Я даже не услышал! И целый урок курсировал перед ними в таком виде.

Урок закончился, я бегом к директору — он был моим наставником. Директор пытается мне что-то подшить, но в итоге пришлось моей супруге срочно приносить в школу запасные штаны. А на следующий год, вспоминая этот случай, я уже шутил перед детьми: «Так старался вам объяснять материал, что у меня аж штаны треснули». Потом я спокойно продолжал работать. Что было, то было.

Алексей Боккин

— Сейчас вы работаете в Костомукше, ощущается ли разница между детьми здесь и в крупном городе?

— Разница очевидна. В Петербурге дети быстрее взрослеют, раньше становятся самостоятельными. Среда сама подталкивает их к этому: транспорт, кружки, конкуренция, городские вызовы. Там подростки уже в 14–15 лет могут поехать в другой конец города на мероприятие, сами управляют своим временем.

В Костомукше темп другой. Тут больше размеренности, меньше возможностей для активности. Даже на уроках это заметно. В Петербурге за 45 минут мы успевали решить четыре задачи, здесь чаще три. Там школьники спокойно выполняли целиком самостоятельную работу, здесь им чаще требуется подсказка или ориентир от учителя. Но это не значит, что они хуже. Просто путь взросления иной.

— В чем особенность школы, в которой вы сейчас работаете?

— Наша школа — одна из крупнейших в городе: около 1100 учеников, 80 учителей. После реорганизации мы занимаем два здания. Мой кабинет оборудован прекрасно, есть даже мобильный класс — целый набор ноутбуков для детей. В Петербурге такого не было, и это стало приятным открытием: иногда в малом городе есть то, чего нет в мегаполисе.

Есть важная деталь: продолжительность урока. В Петербурге — 45 минут, в Костомукше — 40. На бумаге мелочь, а на практике — целая пропасть. За пять минут можно разобрать дополнительный пример, подвести итог или дать задание на закрепление. Когда времени меньше, приходится жестче выбирать приоритеты.

В Петербурге у школьников огромное количество секций, кружков, олимпиад.

В итоге график перегружен, и учителю важно помогать им расставлять приоритеты, чтобы не довести до выгорания.

— И как вы можете на это повлиять, что делаете с детьми вне уроков? 

— У меня класс умный, но дети закрытые: между собой общаются прекрасно, а вот со взрослыми — тяжело. Я постоянно ищу способы помочь им раскрыться.

Например, перед Новым годом мы пригласили Деда Мороза: подарки, стихи, песни — все как положено. А потом я предложил провести небольшой «анализ года». Каждому раздал карточку с вопросом: «За что хочу поблагодарить одноклассников?», «Какая книга была самой интересной в этом году?», «Самое яркое воспоминание?», «Что я хочу пожелать классу?» и так далее.

Это было очень непросто для них — прямо видно было, как трудно. Но меня поразило: никто не отказался. Каждый по очереди вышел и ответил на свой вопрос. Для восьмиклассников — в их непростом возрасте — это был настоящий шаг вперед. И я считаю, что это большое достижение, важный момент в их взрослении.

— Что вообще влияет на жизнь и работу в Костомукше?

— Во-первых, климат. Город приравнен к Крайнему Северу. Зима тянется с октября по май, мало солнца, не хватает витаминов. Это влияет на настроение и работоспособность: люди быстрее устают, становятся менее энергичными. Я вижу это у детей и коллег, поэтому приходится дозировать нагрузку.

Во-вторых, индустриальная специфика. Рядом добыча руды, существует магнитная аномалия. Многие уверены, что она влияет на самочувствие. Я не могу доказать это научно, но по ощущениям фон действительно сказывается.

В Петербурге жизнь была динамичнее, но и требовательнее: пробки, стресс. Здесь темп ниже, но и жить психологически легче. Успеваешь больше, потому что меньше тратишь сил на лишнее.

Зарплата меньше, но я чувствую свободу

— Как вы пришли в программу «Земский учитель»?

— Мое участие началось весной 2021 года. Долгое время я считал эту программу чем-то далеким и скорее теоретическим. Слышал, что государство предлагает миллионы тем, кто поедет в малые города и деревни, но никогда не видел себя в этой роли. Я сам родом из Костомукши, но жил в Петербурге, строил карьеру, все складывалось ровно. Но однажды моя бывшая классная руководительница, которая к тому моменту стала директором гимназии, позвала меня вернуться. Она сказала: «Нам нужен свой человек, который умеет работать с детьми и любит предмет».

Решение вернуться домой зрело во мне постепенно. Работа в большом городе выматывает, и в какой-то момент понимаешь: нужно менять ритм, чтобы не выгореть. Мне хотелось большего баланса между работой и личной жизнью, хотелось быть ближе к своим корням. Когда позвонила директор родной гимназии, сомнений почти не осталось. Было ощущение, что это правильный шаг и что я должен попробовать.

А программа с ее миллионом (по условиям программы участникам, переехавшим на работу в село, выплачивают 1 млн рублей, они обязаны отработать не менее 5 лет. — Прим.ред.) стала не решающим, но все же весомым аргументом. Конечно, финансовый бонус приятен: это возможность закрыть кредиты, обновить жилье, обеспечить стабильность. Но куда важнее оказалось чувство, что ты нужен именно здесь. Так я оказался дома — и до сих пор считаю, что это было правильное решение.

— Родные и коллеги удивлялись вашему возвращению?

— Многие удивлялись: как можно уехать из Петербурга, где возможности, связи, высокий темп, и вернуться в маленький город? Но я не чувствовал страха. Наоборот, понимал: я приобрету больше, чем потеряю. Да, зарплата в Костомукше меньше примерно на 20 тысяч. Но здесь я выигрываю во времени, в спокойствии, в том, что могу реально видеть результаты своей работы. Я меньше трачу на транспорт, не провожу часы в пробках, могу больше заниматься собой.

— Было ли сложно работать рядом с бывшими учителями?

— Да, в первое время это было непросто. Все-таки они видели во мне того самого выпускника. Но со временем ситуация изменилась. Результаты помогли: когда мой выпускник набрал 100 баллов на ЕГЭ, все окончательно убедились, что я полноценный коллега.

— У вас остались связи в Петербурге?

— Да, у меня остается опора: жилье и связи в Петербурге. Это дает чувство свободы. Я знаю, что могу в любой момент вернуться или пойти дальше. Но сейчас мне хорошо здесь, и я рад, что сделал этот выбор.

Я смотрел на учительницу и думал: «Хочу уметь так же»

— Почему вы выбрали физику?

— На этот выбор повлияла моя учительница по физике. Она умела объяснять трудные вещи просто, увлекательно и интересно. Ее уроки всегда были живыми, они не ограничивались сухой формулой или задачей: это были настоящие разговоры о том, как устроен мир. Я смотрел на нее и думал: «Хочу уметь так же». Постепенно это желание стало целью. Я понимал, что быть учителем физики — значит давать детям инструмент познания мира. Физика учит думать, искать закономерности, видеть причинно-следственные связи. И меня вдохновляло, что я смогу помогать другим в этом. Гимназию я окончил здесь, а затем поступил в университет имени Герцена в Питере. 

Там я прожил одиннадцать лет. Семь из них отдал школе № 535 Калининского района. Это была работа, которая многому меня научила. Я впервые ощутил себя не просто педагогом, а частью большой образовательной машины. Ученики были разные: кто-то целеустремленный и подготовленный, кто-то требовал особого внимания.

Параллельно я сотрудничал с Герценовским университетом: проводил мероприятия для школьников, принимал студентов на практику. Это добавляло еще один уровень ответственности. Нужно было не просто вести уроки, а показывать будущим учителям, как строится работа на практике. Я чувствовал себя и наставником, и экспертом. Все это помогло мне вырасти и как педагогу, и как человеку.

— Что главное вы взяли из этого периода жизни и работы в Петербурге?

— Благодаря Петербургу я понял, что если хочешь двигаться вперед, не жди, что кто-то подтолкнет. Все зависит от твоей инициативы. Под лежачий камень вода не течет. Я начал искать новые формы работы, новые методы, стремился выходить за рамки стандартных уроков. И это стало моим внутренним правилом.

Дети удивляют воспитанностью и сдержанностью

— Как готовите к ЕГЭ, есть ли отличия от подготовки в большом городе?

— Все зависит от школы и учителей. Например, здесь, в Костомукше, школа нашла интересное решение: мне выделили дополнительные часы именно для подготовки старшеклассников. Это были обязательные занятия для учеников 10–11-х классов. 

В Петербурге у меня не было таких дополнительных часов — там подготовка была больше делом самостоятельной работы учеников или внешних курсов. Но повторю: все зависит от конкретной школы. У нас, например, есть физмат-класс и инженерный класс, где предусмотрено больше часов на предмет. Это сильно помогает.

— Какие отношения у вас складываются с детьми?

— В Костомукше дети удивляют воспитанностью и сдержанностью. Они готовы признавать ошибки, легче соглашаются на совместное решение конфликтов. В Петербурге подростки упорнее и жестче отстаивают свои позиции, иногда «до упора». Обе модели имеют право на существование, и мне интересно наблюдать за их различием. Я стараюсь брать лучшее из обеих и учить детей самостоятельности и уважению к другим.

Если я в Костомукше говорю: «В этом конфликте виноваты обе стороны. Давайте подумаем, в чем была неправа одна сторона и в чем — другая», — дети соглашаются. Они принимают идею, что вина может быть обоюдной.

А вот в Петербурге было чаще так, что дети отстаивают до последнего: «Нет, я прав, и все». Там сложнее вывести их на конструктивное обсуждение. То же самое касается проверочных или каких-то других работ. Если здесь я указываю: «Вот здесь у тебя неправильно, но можно было сделать так, так и так — результат был бы лучше», — дети это воспринимают, соглашаются. А там скорее скажут: «Нет, я считаю, что так правильно», и будут спорить.

— С чем это связано, по-вашему?

— Думаю, с тем, что в Петербурге с ранних лет все завязано на самостоятельности. Дети учатся отстаивать свою позицию. Но в подростковом возрасте, когда эта способность еще не до конца сформирована и не всегда сопровождается умением делать это корректно, получается достаточно жестко.

С родителями я максимально открыт

— Как строятся отношения с родителями учеников?

— А вот родители в Костомукше гораздо активнее вмешиваются в школьные вопросы. Иногда по мелочи идут сразу к директору или даже в отдел образования. В Петербурге стиль общения был иным: родители начинали с диалога, старались решить проблему вместе с учителем.

Чтобы избежать недопонимания, я выработал правило: быть максимально открытым. Стараюсь всегда быть на связи, отвечать на вопросы, объяснять, что происходит на уроках. Даже если я не классный руководитель, прихожу на собрания, общаюсь, показываю, что учитель — союзник, а не оппонент. Когда родители видят открытость, доверие постепенно укрепляется.

Вообще я бы советовал чаще обращаться к классным руководителям и чаще интересоваться жизнью ребенка. И еще очень важно помнить про первые пять минут, когда ребенок возвращается из школы. Особенно это касается детей младших классов и подростков в начале пути.

Потому что именно эта эмоция и есть «фишка импульса». Если вы скажете: «Подожди, я сейчас закончу и потом тебя послушаю», то волна уже пройдет, и желание делиться станет меньше.

Если услышать ребенка в этот момент, вы получите гораздо больше подробностей, эмоций и деталей о событиях в школе. Поэтому моя рекомендация простая: ребенок пришел и хочет что-то рассказать — слушайте его сразу.

— Что делать родителям, чтобы в школе ребенку было легче и учиться, и взаимодействовать с учителями?

— Здесь ключевое — помнить, что учителя тоже люди. Они могут ошибаться, у них есть своя позиция и свои принципы. Родителям стоит подходить к взаимодействию не с позиции «Марья Ивановна злючка, поставила двойку», а с позиции: «Учитель по-своему старается развивать ребенка, так, как он это понимает».

Нужно искать, как сделать так, чтобы и ребенку было комфортно, и учителю приятно работать с семьей. Потому что никому не нравится ощущение: «О Боже, опять эти родители звонят и пишут».

Я всегда за личное общение. Если есть важный вопрос, лучше найти возможность встретиться с учителем хотя бы на пять минут вживую. Это эффективнее, чем длинные переписки в мессенджерах. Иногда достаточно один раз увидеть человека и сразу понять его характер и подход — лучше, чем тысячи слов онлайн.

Недавно у меня была ситуация: мама девятиклассника пришла, и хотя она прямо не негативила, я чувствовал ее внутреннее напряжение. Она уже переживала за экзамены заранее. И эта эмоция очень ощущалась. Поэтому иногда полезно остановиться и сказать себе: «У нас еще есть время, не нужно переживать заранее».

Конечно, мы понимаем, что невозможно каждый вопрос решать лично, и не нужно идеализировать. Но если есть возможность обсудить вживую — я всегда за это.

Самое главное — приходить не с негативом, а с желанием понять. Понятно, что родитель волнуется, переживает, иногда эмоции зашкаливают. Но если идти на разговор в состоянии раздражения, то учитель ответит тем же, и конструктивного диалога не получится.

Нужно настроиться: «Я пришел, чтобы услышать и понять позицию учителя, разобраться, что произошло». Это совсем другой подход. Сначала успокойте себя, а потом идите на разговор. На эмоциях полезного результата достичь трудно.

Фото из личного архива героя публикации