Средние века: с иронией и между строк
В ранней средневековой Европе кошек не любили. В послании папы римского Григория IX 1233 года было однозначно сказано о том, что коты служат дьяволу, что стало причиной для гонений; именно тогда кошки стали считаться спутницами ведьм, и не каждая даже знатная и влиятельная дама рискнула бы появляться в свете с котом.
Выгнанные с улиц, в искусстве кошки, тем не менее, нашли приют в маргиналиях — на маленьких рисунках в рукописных фолиантах тех лет, в основном религиозного содержания. Там они частенько имели человеческие черты лица или ходили на задних лапах, могли играть на музыкальных инструментах и пользоваться оружием.
Часослов. Париж, XV век
Кот символизировал хитрость, лукавство и нечистые намерения. Иногда из кота делали химеру, добавляя ему, например, раковину улитки: улитка символизировала лень, а персонаж с кошачьей головой и раковиной — лень и хитрость одновременно, иллюстрируя, например, притчу про эти черты.
Библия Парижской библиотеки. XV век
Кошки есть даже в таких ранних манускриптах, как Келлская книга, знаменитая в современной культуре благодаря мультфильму «Тайна аббатства Келлс» — как раз о том, как создавалась эта самая книга и ее иллюстрации.
Книга аббатства Келлс. 800 год нашей эры
Маргиналии на страницах старинных книг служили чаще всего двум целям: либо иллюстрировали какое-то стремление или настроение переписчика, порой не всегда напрямую относящееся к тексту, либо работали вместо ссылок, помогая слабочитающему или неграмотному служке ассоциативно, по картинке быстрее найти нужную страницу, если о том его попросил кто-то из церковных чинов.
В России же кот в ироничном аллегорическом образе был популярен как персонаж лубков о Коте Казанском Алабрысе в эпоху Петра I и после него.
Лубок Казанский Кот Алабрыс
Про Алабрыса писали юмористические стихи, и даже ходили слухи, что прототипом ему послужил не то сам царь-реформатор Петр, не то кто-то из видных придворных деятелей его эпохи.
Ренессанс: с благородными дамами и господами
В XV веке стигматизация котов как приспешников дьявола уже уверенно шла на убыль, причем настолько, что Леонардо да Винчи, например, смог добавить кота на картину с Девой Марией и ангелом о Благовещении. Этот титан эпохи Возрождения вообще любил котов и сделал с них множество набросков и эскизов, которые сегодня можно увидеть в итальянских музеях.
«Благовест», да Винчи
Его современники из других стран, например, немец Ганс фон Кульмбах и флорентиец Франческо Убертини Баккьякка, также стали добавлять котов на портреты и в жанровые сценки. Правда, кошки у них были белые или цветные: изобразить женщину с черной кошкой пока мало кто решался — репутация черных кошек как пособниц ворожей была наиболее зловещей даже в те времена.
«Девушка с котом», Франческо Убертини Баккьякка
Зато портрет мужчины с черным котом не был чем-то столь провокационным, особенно если изображено знатное и известное лицо. Например, как портрет кисти Джона де Критца, изображающего графа Саутгемптонского.
«Генри Ризли, 3-й граф Саутгемптон», Джон де Критц
Кстати, эту картину вы могли видеть в фильме «Собака Баскервилей» в роли портрета главного антагониста детектива.
Расцвет классической живописи: с девами, семьями и едой
В XVII–XIX веках коты окончательно укрепились на полотнах известных художников не как символические фигуры, а порой практически как члены семьи. Картины на заказ становились все более популярны, и питомцы попадали на них все чаще.
«Обед кошки», Маргерит Жерар
Великие мастера живописи, которым тоже надо было зарабатывать деньги до того, как их имена зазвучали в веках, также рисовали на заказ; например, у Франсиско Гойя есть милый портрет аристократического отпрыска с кошками и птицами.
Работы с изображениями кошек теперь охотно покупали. Так, у малых голландцев — авторов невероятно реалистичных и аппетитных натюрмортов, пользовавшихся большим спросом — кошки нередко служили оживлению картины, наводя переполох среди груд снеди и сверкающей посуды.
«Овощная лавка», Ян Фейт
Разумеется, на самом деле эти картины имели и подтекст: кошки на них могли трактоваться вдумчивыми зрителями как разрушители и грабители, хитрецы и хулиганы, что хорошо сочетается со средневековой предысторией их символизма. Четвероногие мародеры на натюрмортах фламандской школы имели успех, и им начали подражать по всей Европе.
Осиас Берт, «Натюрморт с котом и устрицами»
Кошки стали популярными героями жанровых сценок: иногда — главными героями, иногда — сторонними наблюдателями, добавляя реализма и непосредственности происходящему. И, конечно же, подтексты никуда не делись: например, на картине Шильдера «Искушение», где бедной девушке сводня предлагает подарок от заинтересованного в ней господина, кот рядом охотится на мышку, будто бы показывая, какая роль уготована бесприданнице.
Николай Шильдер, «Искушение»
Домашние любимцы украшали любые картины, создавали на них динамику и сюжеты: на красавицу, например, всегда приятно посмотреть, но если она кормит или ласкает кота — можно посмотреть еще и на кота! Причем этим правилом пользовались и зарубежные, и русские художники.
Существовали и отдельные художники-анималисты: Генриетта Роннер-Книп, бельгийская художница голландского происхождения, прославилась не просто как анималист, а как автор картин именно про кошек.
Генриетта Роннер-Книп, «Любовь к драгоценностям»
Многие женщины-художницы с удовольствием рисовали животных в те времена, когда считалось, что благородной даме учиться рисовать анатомию по обнаженной натуре не очень прилично. А вот растения и животные — совсем другое дело, в них никто не углядит непристойность и можно будет упражняться сколько угодно, доводя искусство до совершенства.
Годы отчаянных экспериментов: узнаваемые в любом стиле
XX век был веком потрясений, и для искусства в том числе. Реализм сменился на поиски новых способов визуального самовыражения, и мастера того времени запечатлевали не то, что видели, а то, что чувствовали.
«25 котов по имени Сэм и одна голубая кошечка», Уорхолл
А что же с котами? И им нашлось тут место. Но в это время как никогда они стали близки на картинах человеку: общемировые события невиданного доселе масштаба будто бы кое-где постирали границы между человеком и животным, и коты снова вернули себе человеческие черты, как в Средневековье, но уже не как аллегории пороков, а как маленькие подобия человека.
Марк Шагал, «Окно в Париже»
Кот на картине Шагала «Окно в Париже» и вовсе сидит с лицом таким же человеческим, если не более, чем у двуликого господина рядом с ним.