Они находятся очень близко друг от друга, на расстоянии максимум — автобусной остановки, а вообще между ними луг и холм, которые можно пройти пешком. Оба — красивые, благородные, с волевым профилем. Один из них — молодой украинский художник, поэт и композитор Владимир Ивасюк. Когда-то в советское время, в разгар борьбы с инакомыслящими его при странных обстоятельствах нашли повешенным в лесу. Теперь он стоит в полный рост на Лычаковском кладбище Львова, изящно повернув голову набок, небрежный и возвышенный, а в его руку кто-то заботливо вставил букетик живых цветов. Вокруг него ещё множество могил, в том числе уничтоженных в период репрессий деятелей культуры и науки.
Второй — советский герой-разведчик Николай Кузнецов. Его могила находится на Холме славы, который, как уже говорилось, расположен очень близко с Лычаковским кладбищем. Пожалуй, бронза и схожая манера художника — вот и всё, что объединяет эти два таких разных памятника. Каждый из них выражает свои ценности, свою эпоху, у каждого есть своя аудитория. Один олицетворяет свободомыслие и творчество, второй — холодный профессионализм и одновременно самопожертвование ради Родины. Даже относясь к примерно одной эпохе, они таят в себе два разных мира, две разные культуры, две стороны жизни одной страны. И, что самое удивительное, мирно сосуществуют рядом на том самом пугающем многих Западе Украины. Или, может, сосуществовали. За Кузнецова, во всяком случае, я сейчас поручиться не берусь.
Мы с мужем проехали этим летом практически весь украинский Запад — и совершенно не боялись при этом говорить по-русски. Да, в замках Закарпатья нам действительно рассказывали на экскурсиях о разрушениях, нанесённых советской властью — но рассказывали с болью, а не с ненавистью, не требуя возмездия, а благодарно принимая наше сочувствие. Простые люди, в отличие от политиков, не пытались спекулировать на нашем общем сложном и неоднозначном прошлом. Они искренне старались залечить старые раны и жить дальше в причудливом мире, где сосуществуют рядом практически взаимоисключающие герои, где наша общая история и культура пересекается с их особой, своей культурой и историей, и где каждый выбирает своё. Кто-то с благоговением вспоминает подвиг Кузнецова, кто-то тоскует о погибшем музыканте, а кто-то принимает в равной мере и то, и другое. По крайней мере, так было. Так было ещё совсем недавно, всего несколько месяцев назад.
То, что я пишу сейчас — это невыразимая боль тоски по миру, которую можно почувствовать лишь в условиях войны. Войны, которая колесом проходит не только по нашей общей культуре, истории и вере, но и по семье. Мой муж родом с Украины, и я не собираюсь в угоду агрессивной пропаганде вешать на него ярлык «бандеровца» лишь за то, что он вместе с десятками тысяч других украинцев с ужасом и состраданием воспринял новость о погибших на Майдане людях. Наша первая совместная вечерняя прогулка началась на том самом киевском Майдане, а свадьба проходила в том самом Харькове, где сейчас происходят уличные столкновения и поочерёдные захваты городской администрации. Практически все дорогие для нас места сейчас так или иначе помечены кровью, и что самое страшное — вражда и ненависть не прекращаются до сих пор.
Можно сколько угодно рассуждать о защите русскоязычного населения Крыма и российских военных баз, но факт остаётся фактом: украинские СМИ пестрят сообщениями о войне с Россией, и наряду с частичной мобилизацией появляется всё больше желающих записаться «добровольцами на фронт». Дай-то Бог, чтобы этот новый виток «холодной войны» никогда не перерос в горячую, но даже сейчас между нашими странами уже проложена невидимая линия фронта. Она проходит не по границам севастопольских военных баз, а по гораздо более глубокой границе, где-то между сердцем и разумом.
Она означает самое страшное: что в отношениях между нашими двумя странами ещё очень долго не будет так, как раньше. Что мы, русские, уже не сможем так легко и беззаботно пройтись по улицам Львова, а «нефтегазовые» шутки уже не станут восприниматься с юмором. И этот почти метафизический выбор: Кузнецов или Ивасюк, ещё недавно бывший глубоко личным и второстепенным, в искалеченном войной сознании становится чуть ли не фундаментальным, навсегда отрезающим «своих» от «чужих».
Всё искажается, извращается, болезненно переоценивается в ослеплённом войной разуме. Проповедники войны ставят перед людьми из наших обеих стран неразрешимые и ненужные дилеммы: семья или Родина, они бросают в толпу идеи, за которыми стоит одна лишь пустота, они заставляют клокотать ненавистью ещё недавно спокойные улицы. В угоду великому молоху «геополитических интересов» так по-советски приносятся конкретные судьбы конкретных людей. И пока кто-то по непонятным замерам высчитывает процент тех, кто хочет жить в России, забывая о тех, кто не хочет в ней жить, новый «коктейль Молотова» летит в чьего-то сына, отца или брата, в самые счастливые воспоминания моей жизни, в наш медовый месяц…
Конечно, можно сказать, что так было всегда: политики всегда ставили свои интересы выше интересов и даже жизней обычных людей, и вокруг них всегда находилась толпа ретивых блогеров, готовых с пеной у рта объяснять нам, тёмным мещанам, подлинные нужды Родины. Но интересно, что и среди политиков были люди, умеющие любить, и именно любовь ставящие выше всего на свете.
В уже упомянутом мной Закарпатье очень высоко ценят Илону Зрини. Дочь правителя Хорватии, графиня, она была влюблена в предводителя венгерских повстанцев Имре Текели. После смерти мужа она вышла за него замуж — за мальчишку-бунтаря, который был младше неё на четырнадцать лет — и потеряла от неравного брака всё: владения, имя, репутацию, титул и даже свободу. Впрочем, и в нашем Предании есть подобная история жертвенности — в повести о князьях Петре и Февронии. Вот только нынешние правители ради народа, к сожалению, не готовы поступиться даже малым…
И это, пожалуй, единственное, что остаётся сегодня нам, обычным людям — хранить любовь. Хранить вопреки всему, через каждое новое испытание, через каждый новый выстрел, бьющий в нашу шаткую общность, через снежным комом нарастающую ненависть, через страх надвигающейся войны, через всё, что нас разделяет. И этому почти невыполнимому занятию посвящать не только ближайший Великий пост, но и всю жизнь.
Ксения Кириллова. На фото — беспорядки в Харькове, interfax
