К началу 1905 году во всём мире Россию воспринимали не только как страну медведей и графа Толстого, но и как территорию террора. Вести о покушениях на генералов, министров, губернаторов будоражили общество.
Как правило, в Европе с сочувствием относились ко всякого рода бомбистам. У официального Петербурга сложилась недобрая репутация в глазах прогрессивной (или «прогрессивной») лондонской и парижской прессы, даже её консервативного крыла.
Никто не воспринимал революционный взрыв как гром среди ясного неба. То есть, новости из России об уличных «классовых боях» мало кого в мире удивили: казалось, что нечто подобное назревало.
Старт революционной эпопее дал Георгий Гапон – православный священник, ушедший в политику. Тёмная личность, несомненный авантюрист, который метался между карьерой вождя рабочего движения и службой институтам власти.
Георгий Гапон
У него имелись определённые принципы: толстовство, почерпнутое ещё в годы семинарии. Из духовного звания его исключат только в марте 1905-го, после кровавых событий. Но, конечно, не авантюристы-одиночки расшатали ситуацию, как берёзу в бурлацкой песне.
Кого считать столпами самодержавия в 1905-м году? Оставалась Церковь и армия, хотя и в этих институтах формировался поток «неблагонадёжных».
Есенин писал о тех временах: «продал власть аристократ промышленникам и банкирам». Добавим: эти самые промышленники и банкиры относились к числу социально угнетённых страт. Больше половины капиталов (а во многих стратегически важных отраслях – до 80 процентов) принадлежало старообрядцам. Немалую роль играл и еврейский капитал, а также французский и армянский.
В старообрядческой среде никогда не угасало недовольство системой. В народе старообрядцев называли «двоеданами». Это первый наш император Пётр велел переписать «всех раскольников мужского и женского пола, где бы они ни проживали, и обложить их двойной податью».
Можно долго говорить о различных ущемлениях старой веры. С годами ущемлений становилось меньше, но они не сошли на нет. И всё-таки деловой успех пришёл к старообрядческому купечеству в режиме постоянной борьбы с государством. Они закалились и усилились в этой борьбе.
В результате для лучшей части российской буржуазии государство не было ни святыней, ни важной ценностью. Причём религиозность в среде миллионщиков постепенно ослабевала, зато сочувствия революционному движению стало больше.
Это лишь один аспект великого разочарования, приведшего к революционным потрясениям. Самодержавие не могло переварить реформ 1860-х, после которых последовало усиление новых хозяев жизни – деловых людей, всё тех же представителей купечества. Хозяином земли Русской император назывался уже, по большому счёту, номинально.
Среди рабочих, которые начали январское выступление 1905-го, жила вера во всесилие царя. В нём видели заступника перед несправедливостью общества.
Всё началось со вполне ординарного события: на Путиловском заводе мастер вагонного цеха уволил четверых рабочих. Они были членами «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» – самой массовой легальной организации в империи. Возглавлял собрание Георгий Гапон.
Изначально его начинаниям покровительствовал полицейский департамент, но вскоре стихия вышла из-под контроля. Увольнение четвёрки путиловцев стало вызовом для Собрания.
Г. Гапон и И.А. Фуллон в «Собрании русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга»
Хотел ли Гапон предотвратить большое выступление? Возможно. Но он не нашёл иного выхода из кризисной ситуации. Ни забастовки, ни депутации к руководству завода не помогли.
3 января на Путиловском началась большая забастовка – в ней участвовали больше десяти тысяч рабочих. Проявили солидарность и другие заводы.
На общем собрании Гапон заявил: «Если существующее правительство отворачивается от нас в критический момент нашей жизни, если оно не только не помогает нам, но даже становится на сторону предпринимателей, то мы должны требовать уничтожения такого политического строя, при котором на нашу долю выпадает только одно бесправие. И отныне да будет нашим лозунгом: „Долой чиновничье правительство!“».
Он озвучил общую идею: обратиться за поддержкой к царю. Для этого они за несколько дней подготовили петицию с требованием политической реформы, свободы слова и собраний и так далее… Слова звучали как грозный ультиматум:
«Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе… Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой и славной, а имя твоё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, — мы умрём здесь, на этой площади, перед твоим дворцом».
Безусловно, они перешли границы привычного и допустимого. Со времён медного бунта с царями не разговаривали в таком тоне… Другое дело, что, потеряв веру этих людей, государству пришлось столкнуться с более организованным и серьёзным противником – с социалистическими партиями.
Бастующие рабочие у ворот Путиловского завода. Январь 1905 г.
Гапон в своих речах угрожал в случае отказа разнести Зимний дворец: он чувствовал силушку. Чиновники восприняли Петицию раздражённо: они рассчитывали на лояльность со стороны Гапона, а тут – революционные требования.
Было принято решение не допускать шествие на Дворцовую площадь. Полиция не решилась выполнить приказ министра и арестовать Гапона. Ситуация накалялась. Высшие сановники империи бросили против шествия армию. На несколько дней власть в городе перешла в руки военных. Этот отчаянный шаг оказался стратегически ошибочным.
Удивительный факт: казалось бы, полиция контролировала политику гапоновского Собрания, а к событиям января 1905-го правительство оказалось не готовым и выхода из кризиса не нашло.
Ранним утром 9 (22) января на улицы столицы вышел рабочий люд – более 140 тысяч человек. Четверть трудоспособного населения великого города! Огромная оппозиционная демонстрация, равных которой по масштабам не было и нет в истории России.
Армия в разных районах города остановила продвижение демонстраций к Зимнему. По мнению Гапона, в те дни на улицах было убито от 600 до 900 рабочих, а ранено пять тысяч человек. В газетах фигурировали иные сведения: 130 убитых и 299 раненых. Истина, по-видимому, где-то посередине.
Могилы жертв «Кровавого воскресенья» на Преображенском кладбище под Петербургом
Этот день перевернул общественную жизнь, расшатал устои. Волна забастовок прошла по всей стране, активизировались революционные партии. В промышленных центрах боевики сражались с полицией… Забушевала Польша. Осенью и в декабре вооруженное восстание начнется в Москве.
Ещё недавно каждый школьник у нас знал высказывание Ленина: «Без “генеральной репетиции” 1905 года победа Октябрьской революции 1917 года была бы невозможной». Это справедливо. Власть не сумела защититься ни от провокаций, ни от собственного высокомерия. История за такое поведение жестоко наказывает. Трагическая дата в истории России.