Он будто сказал: «Привет! Я пойду с тобой»
Год назад после переезда петербурженка Юлия Алимова решила завести домашнее животное. Вариант покупки девушка не рассматривала: она убеждена, что приобретение животных в ситуации существования нуждающихся питомцев неэтично.
Юля выбирает бывшую лабораторную крысу на передержке у Елизаветы
— Понимаю людей, но для себя сделала другой выбор, — рассказывает девушка. — Я откликнулась на объявление в соцсети: «Лабораторные крысы ищут дом». Пришла в лабораторию, мне показали большую коробку с животными. Решила взять двух мальчиков. Один залез на меня в духе: «Привет! Я хочу с тобой уйти!» У другого было порвано ухо — его хотели первым усыпить. Назвала их Пончиком и Котиком.
Крысы Котик, Чарли и Феликс – бывшие лабораторные крысы. Юля дала им имена в честь бездомных животных, которым она раньше помогла.
Позже Юля согласилась взять на передержку двух лабораторных крыс-девочек — Чарли и Феликс. Она не планировала оставлять животных, но «все подружились, понравились друг другу, а по уходу и затратам большой разницы между двумя и четырьмя животными не было: в среднем на питание и подстилку для одной крысы уходило около 350 рублей в месяц». Трудности возникли только с проводами: Юле пришлось купить специальную обмотку и заменить мышку на беспроводную после того, как во время работы за компьютером Чарли перегрызла кабель питания.
Девушка полюбила крыс «просто потому, что они — крысы».
— После лабораторий крысы более нервные, чем домашние. Они не очень любят сидеть на руках и гладиться, но могут быть рядом. С ними появляется ощущение дома. Я работаю практически только дистанционно, поэтому животные гуляют по комнате, мы разговариваем, играем: я провожу по полу рукой — крыса бежит за ней. У каждой свой характер, несмотря на то, что это мелкие животные.
В январе умер Пончик. Сначала стал падать: по словам ветеринара, из-за генетического заболевания, обусловленного плохой наследственностью, начались проблемы с суставами. Потом у крысы нашли опухоль.
Лекарства, используемые волонтерами для лечения крыс. Респираторные заболевания — наиболее частые проблемы со здоровьем у бывших лабораторных крыс.
По наблюдениям Юли, у лабораторных крыс слабее здоровье: «Возможно, они не рассчитаны на срок жизни в несколько лет: их задача — прожить эксперимент. Может быть, проблемы с генетикой появляются из-за скрещиваний». Через месяц Юля решила взять себе новую крысу.
— Пончик прожил классную крысиную жизнь, нам было здорово вместе, — говорит Юля в кафе перед поездкой на передержку, которую обустроила у себя дома Елизавета Новикова.
100 крыс из лаборатории
Елизавета занялась передержкой крыс немногим более года назад. Это случилось после того, как в одной из квартир Петербурга обнаружили несколько сотен крыс. Большинство активистов были заняты этим случаем, стараясь спасти животных от умерщвления.
Елизавета с подругой решили: необходимы люди, занимающиеся оперативной помощью мелким домашним животным: хомякам, крысам, мышам, морским свинкам. И начали получать заявки через социальные сети. Так появилось сообщество «Бежит — орет», насчитывающее 14 волонтеров.
Елизавета.
— Есть приюты для кошек и собак, но ничего подобного для мелких животных. У них тоже есть право на жизнь, но нет своих спасателей, поэтому в их роли выступаем мы, — объясняет свое решение девушка.
Весной прошлого года во все профильные сообщества «ВКонтакте» пришло сообщение: крысам из лаборатории требовалась помощь.
— В Москве откликнулся «V-фонд» (V — значит виварцы; виварий — помещение при медико-биологическом учреждении, в котором содержатся лабораторные животные. — Прим. ред.). В Питере обратились ко мне. Передали 19 крысят, оказавшихся лишними для эксперимента. Среди них были первые животные Юли. Потом нас связали напрямую с сотрудником лаборатории. Передали еще сорок. Потом еще. В итоге в этой квартире было около ста бывших виварцев из контрольных групп. Сейчас мы раздали или отправили на передержку почти три четверти особей.
Елизавета осматривает бывшую лабораторную крысу-альбиноса.
Волонтеры «пристраивают» крыс по всей территории России, куда возможна доставка. Животных, например, отправляют с доверенными водителями на Bla Bla Car: контакты передают зоозащитники. В среднем крыса пребывает на передержке от трех дней до месяца.
Бывшие лабораторные крысы-альбиносы из контрольной группы в клетке на передержке
— Смысл помощи лабораторным животным можно вложить в одну фразу: «Они спасают наши жизни участием в экспериментах. А мы спасаем их». К сожалению, невозможно отказаться от использования животных в исследованиях. Но мы в силах сделать все, чтобы животные содержались в хороших условиях, имели до опытов полноценную жизнь. Это выгодно всем: невозможно гарантировать правильность результатов экспериментов при плохих условиях. Можно исключить ненужные потери. Например, для эксперимента необходимо 100 крыс. А родилось 120. Эти 20 лишних подлежат выбраковке. Их можно спасти, — считает Елизавета.
С передержки животных забирают совершенно разные люди: водители автобусов, работники банков, сисадмины, строители, учителя. Главный для волонтеров критерий поиска нового дома — понимание новым хозяином ответственности за животное.
Крысы передаются только в готовые условия, а с будущими хозяевами проводятся консультации.
Животных с пострадавшими здоровьем или психикой волонтерам не отдают: они не покидают лаборатории, подвергаясь эвтаназии. «Как это происходит, я стараюсь не знать. Самый гуманный способ — это камера с гелием, инертным газом», — делится Елизавета. Уход за крысами отнимает много сил и времени: животных необходимо кормить, убирать клетки, осматривать.
Клетки с крысами на передержке
Стандартная проблема виварцев — респираторные заболевания. Крысы подвержены простудам, которые могут быстро переходить в пневмонии и отиты. В лабораториях часто вентиляция слишком интенсивна. Так меньше пыли и запахов. Но животные не всегда ограждаются от потоков воздуха. Если необходимо, Елизавета делает инъекции крысам, проводит первичную обработку ран.
— Да, это бывает непросто, но нас ведь тоже поддерживают: передают корм и приезжают пообщаться с крысами, есть автоволонтеры и доверенные ветврачи. Моя отдача — это умиленные мордочки, — усмехается волонтерка.
Марек и Карл
Юля снимает куртку, надевает тапочки и под тихое шуршание опилок под ногами входит в комнату.
— Здесь у нас альбиносы из поведенческой группы, — говорит Елизавета, показывая на клетку, из которой на девушек смотрит несколько пар розовых глаз.
— Можно я посмотрю нескольких и выберу? — уточняет Юля.
Юля знакомится с Мареком
— Да, конечно. Они сообразительные. Участвовали в опытах по обучению и изменению поведения в различных ситуациях. От них требовалась высокая способность к обучению. В итоге все проявилось на передержке: крысята сами научились открывать изнутри засов клетки и выбираться. Пришлось покупать замочки.
Елизавета приоткрывает клетку, достает первую крысу, не давая выскочить наружу двум другим. Юля гладит животное, подходит к зеркалу. Животное карабкается по плечам и старается спрятать голову под рукой. На происходящее с прикрепленной под потолком полки для головных уборов безразлично смотрит кот Куча:
— Он уже привык. Одного его с крысами не оставляю, но в целом он скорее реагирует: «Мам, они опять там ходят!», — объясняет хозяйка квартиры.
— Возьму его, — произносит Юля. — Думаю, мы поладили.
Девушка вызывает такси: на улице еще слишком холодно, чтобы везти крысу домой на метро.
Елизавета достает животное из клетки и, нежно держа в руках, несколько раз целует в мордочку: «Мой хороший, все будет в порядке!» Потом бережно кладет крысу в переноску, где та быстро забивается в угол и прячется под розовым пледом. В честь знакомого из Чехии Юля дает животному имя — Марек.
В такси Юля периодически заглядывает внутрь через сетчатые вставки. Остановить просит поближе к подъезду.
Юля достает Марека из переноски у себя дома
Во время адаптации Марек будет жить отдельно, поэтому дома Юля достает заранее приготовленную клетку, досыпает наполнитель, устанавливает поилку. Аккуратно ставит переноску посередине комнаты и с помощью злаковой трубочки пробует выманить животное наружу. Не помогает: крысы долго привыкают к новой обстановке. В ход идет лакомство — банан. Марек выходит, ест.
В клетке напротив — оживление. Крысы приникли к прутьям, наблюдают и нюхают. В своей клетке новичок забивается в угол. Юля выпускает из клетки погулять Чарли, Феликс и Котика. Они сразу бегут к клетке Марека и пытаются до него дотянуться. Он начинает нервничать, и Юля на время решает вынести клетку в коридор.
Юля вынесла клетку с Мареком в коридор, чтобы он постепенно привыкал к новой обстановке
Оставшиеся животные быстро рассредоточиваются по комнате. Котик, который самый возрастной из троицы, забирается в мягкий домик под тумбочкой с клеткой Марека, Феликс играет с Юлей, Чарли отправляется исследовать свою территорию, ловко перемещаясь между предметами мебели, по простыни забираясь на кровать и запрыгивая на нижнюю полку книжного стеллажа.
Когда Юля ненадолго приоткрывает форточку и в комнату проникает свежий морозный воздух, крысы отвлекаются от дел, постепенно высовываются, держа нос по ветру и вставая на задние лапки.
Юля играет с крысой Чарли.
— Мне кажется, что они воспринимают мир иначе: через обоняние. Люди смотрят фильмы, слушают музыку, а крысы нюхают. Они всегда оживают и интересуются с появлением потоков воздуха: для них это потоки информации, — объясняет девушка.
Через час Юля возвращает крыс в клетку. И приносит Марека. Его «дом» она ставит чуть подальше. Какое-то время наблюдает. Крыса начинает постепенно ходить по клетке, подниматься по лесенкам. Когда в другой клетке ребята собираются ложиться спать, они собираются вместе в подвесном гамаке. «Они всегда так: вместе», — отмечает Юля.
Юля устанавливает поилку в клетку Марека. На период адаптации к новому месту у Марека будет отдельная клетка.
— Надеюсь, что за пару недель Марек адаптируется. Сможет играть с другими крысами, возможно, с ними жить, — говорит Юля.
В любом случае у Марека есть новый безопасный дом.
Через две недели с Юлей связались сотрудники лаборатории, в которой изучают эпилепсии, нейровоспаления, а в ходе экспериментов исследуются эффекты различных лекарств и оценка возможности их последующего применения у людей.
Марек в своей клетке в квартире у Юли через три недели после «переезда»
Юля написала: «Знакомые из лаборатории спросили, не могу ли я взять себе одну крысу. У нее к голове прикручена винтиками платформа для измерения ЭЭГ. В конце недели платформу снимают. Говорят: останутся дырочки и будут еще зарастать какое-то время. Но, когда я увидела его фото, поняла: не могу не взять. Может, у меня примитивно работает эмпатия».
В честь своего любимого ученого и популяризатора науки Карла Сагана Юля назвала крысу Карлом.
Крыса, крысуля, мышиная мышь
— Мы проводили несколько больших экспериментов по бариатрической хирургии, один из которых продолжается четвертый год, — рассказывает сотрудница одной из лабораторий. — Они были направлены на изучение возможностей хирургической коррекции проблем с обменом веществ. Например, при сильном ожирении, которому сопутствует гипертония, сердечная недостаточность, сахарный диабет, гормональные изменения, и нельзя сказать: «Не ешь булки по вечерам и бегай!» Перестать есть невозможно: жировая ткань становится основным потребителем энергии в организме.
Василиса кормит крысу специальной кашей из крупп: гречки, риса, овсяных хлопьев и просо. После перенесенных за время участия в экспериментах операций на пищеварительном тракте крыса не может питаться промышленным кормом
Если диеты и лекарства не помогают, остается вариант — операция на желудочно-кишечном тракте. Можно удалить часть желудка, поменять местами разделы кишечника. В итоге изменится метаболизм.
В данных экспериментах животные находились в разных группах: контрольных и основных с разной степенью патологии. В каждом эксперименте участвовало около ста животных. Очередной этап начинался раз в полгода. Все животные были стерильны в нескольких поколениях: не получали бактериальную флору извне, потому что любые микроорганизмы могли повлиять на ход эксперимента. Все операции проводились в чистой зоне, а врачи были в костюмах, похожих на ковидные СИЗЫ, но защищающие от них самих.
Среди животных были учебные, на которых медики учились делать операции. Сначала — на желудке, потом — на кишечнике. Среди этих животных выживаемость была практически нулевая: две операции подряд животным перенести тяжело.
— Однажды произошёл случай: мы с напарником оперировали учебных крыс перед большим экспериментом. В итоге осталось 8 крыс с двумя выполненными операциями. Руководители сказали: «С ними уже ничего сделать нельзя, т.к. они прооперированные. В эксперимент не годны. Выводите их». Мне стало их очень жалко. Я приехала в лабораторию, с собой взяла большую обувную коробку. Ночью под работающими камерами видеонаблюдения запустили газовую камеру, постояли, поместили внутрь животных для видимости, достали, мешком пошуршали. Я тем временем в обувной коробке вытащила этих крыс. Я могла их убить, но это было бы тяжело морально. Спасение крыс было авантюрой. Это подкупило.
В доме Василисы две бывшие лабораторные крысы появились осенью 2019-го. Девушке позвонила подруга-медик, работавшая в лаборатории: «Мы закончили эксперимент, сейчас всех крыс “почикают” — надо спасать. Четырех я уже пристроила, заберешь двух?»
Василиса гладит крысу у себя дома
— Я пошутила, сказав Яру, своему мужу, что нам пора завести кого-нибудь третьего. Вначале хотели взять одно животное, но крысам лучше парами. Пришлось взять двух, — рассказывает девушка.
Единственное, что она уточнила, не заразны ли животные, но подруга объяснила: для чистоты эксперимента все участники стерильны.
Год крысы прожили вдвоем. Однажды, когда Василиса и Яр уехали в поездку, одна из крыс заболела и умерла.
Василиса со своей крысой, перенесшей две операции в рамках эксперимента по бариатрической хирургии
— Вначале я думала, что не расстроилась: крыса и крыса. Потом начала вспоминать. Они были дикие, много нервничали: с ними никто не обращался как с домашними. Я их приручала: давала вкусняшки, когда была рядом. Постепенно, несмотря на то, что это были уже взрослые животные, они привыкали не паниковать, давать себя гладить, быть на руках. А я прониклась уважением к ним, захотелось устроить крысам почетную пенсию. Я думала: «Животные страдали, чтобы было лучше нам, людям. Они заслужили», — делится Василиса. — Вторая крыса продолжает жить уже 2,5 года с момента встречи с моей подругой. На человеческие годы — это около 140 лет. По ней я вижу: она старенькая. Постепенно смиряюсь с мыслью, что скоро она уйдет.
Крыса до сих пор очень боится и вне клетки чувствует себя спокойно, только когда Василиса держит ее в ладонях
Весной Василиса берет крысу в коробочку и ходит с ней гулять в парк: крысе нравится запах цветущих вишен: «Белая крыса любуется белыми вишнями и тянет нос в сторону деревьев через приоткрытую коробочку. Это прекрасно».
В последнее время, когда оставшаяся крыса постарела и ее зубы уже не могут разгрызть зерна, Василиса смешивает в банке просо, ячмень, гречку, рис, пшено, бобовые и заливает их кипятком, чтобы получилась каша.
Крупы, из которых Василиса готовит еду для крысы
Василисе сложно давать животным имена: «Все крысы — крысы, все коты — коты». Она пробовала называть крыс Slim и Tall, но клички не прижились: «Мы называем ее просто: мышь, мышиная мышь, крысуня».
— Мне кажется: должен быть памятник таким животным. Один памятник лабораторным мышам есть в Академгородке в Новосибирске. На нем пожилая мышь в очках вяжет спицами спираль ДНК. Это правильно.
Фото: Артем Лешко
