В Министерстве экономического развития считают, что сохранить моногорода трудно, экономический рост они тормозят, а будущее за мегаполисами. В стране мегаполисов немного перспектив и у малых городов. Портал «Правмир» продолжает проект «Малые города России» и призывает привлечь к проблеме максимальное внимание.
Кувшиново — это Тверская область, километров 50 отъехать от Торжка по Осташковской дороге. До Твери по прямой километров 100, дорогой, правда, все сто двадцать. Да и до Москвы, если разобраться, не так уж далеко. Каждый день на работу не поездить, а на всю неделю — пожалуйста. Места тихие, непарадные, лес да торфяные болота.
Впрочем, если ехать сюда на осташковском прицепном — точнее, «отцепном» от питерского скорого в Торжке — вагоне, то места здесь положительно чудесные. От слова «чудеса»: есть тут вещи, которые в иных местах прочно повывелись, а в Кувшиновском районе имеются.
Например, семафоры: где вы в последний раз видели их в работе, с поднимающимися и опускающимися «руками»-сигналами? Да и вокзал — деревянный, образцового русско-железнодорожного модерна — один из последних в своем роде, горят старые станции и разрушаются с каждым годом. А не так далеко от вокзальной площади — и сердце района, Кувшиновская бумажная фабрика, а при ней всё того же купеческого ар нуво строения самого разного калибра.
Живут в Кувшинове небогато — в магазинах, помимо «минимальной корзины», почти ничего лишнего. По сравнению с окрестными селами, впрочем — и не бедно.
В деревнях и поселках как-то окончательно неуютно — здесь и в марте вечный ноябрь-декабрь, ветер гуляет в обнажившихся шлакоблоках жилых домов и свистит по развалинам ферм и ангаров.
Бедность и заброшенность — та особая заброшенность, которая характерна для городков покинутой старопромышленной России — тем поразительнее, что по всем понятиям Кувшиново — место, которое могло бы работать и быть счастливым. Не клянчить деньги из областного центра, а кормить себя и ближайшие окрестности.
Все возможности стать богатым у района имелись. Бумажная фабрика — в советские времена еще передовая, да и десять лет назад не потерявшая конкурентоспособности. Лес — то же десятилетие назад в районе было несколько леспромхозов. Собственная энергетика: торфоразработки, узкоколейная железная дорога для перевозки торфа и работающие на нем ТЭЦ и котельные.
Имея всё это, район в нулевые годы не только не выбрался из катастрофы начала 90-х, но и утонул еще глубже. Понять, как это происходит, разложить на составляющие это фаталистическое «так сложилось» — пытаешься хотя бы для того, чтобы отвлечься от накатывающего в этих местах ужаса за будущее всей нашей земли, в которой такие поселки и городки составляют едва ли не большую часть.
I. Бумажная фабрика
Сейчас в Кувшинове делают упаковочный картон и тоскуют по другим временам. Еще несколько лет назад основной продукцией фабрики была бумага высших сортов. «Финны и японцы удивлялись», — понятно, что подобные рассказы можно услышать на почти любой российской старой фабрике, но бумага и впрямь была отменная.
«Конечно, фабрика работает!» — бодро скажет любой кувшиновец. А потом помнется немного и добавит еле слышно: «Только бумаги уже не делают, упаковку одну… Ну а что, упаковка тоже хороший товар!»
Всё правда, картон — дело наиважнейшее и, может быть, уже более перспективное, чем бумага. Однако тут вопрос престижа, конечно же. Одно дело, если твоя продукция служит носителем для мысли, другое – если просто коробкой или оберткой. Да и повыгоднее, как считают в городе, была бумага. И при царе, когда купцы Кувшиновы основывали тут фабрику и поселок (редкий случай — большевики название по владельцу не тронули, никому из местных переименовывать в голову не пришло), и в советские годы — производство позволяло держать в городке крепкую «социалку», техникум для подготовки местных кадров.
Сейчас ушла бумага, закрылся и техникум. Впрочем, может, и не закрылся бы, если б не владельцы фабрики, которые как-то от техникума избавились: актив непрофильный.
В здании бывшего городского училища — тоже прекрасного особняка в стиле модерн — сейчас музей. Не особенно понятно, фабричный или городской: настолько неотделимо Кувшиново от бумажной фабрики и всего, что ее снабжает.
Портреты купчихи Юлии Николаевны Кувшиновой, значительнее всех расширившей фабрику и давшей рабочим, по моде столетней давности, хороший «соцпакет», — в музее везде и во всех видах, как и памятных людям директоров фабрики советской эпохи. Современников — почти не видно.
II. Лес
Бумажную фабрику строили здесь не просто так, а потому что век назад здесь было много отборного леса. Бумагу перестали делать на фабрике потому, что леса не стало. То есть физически лес стоит, а вот леспромхозы, поставлявшие его на фабрику, закрылись несколько лет назад. Были какие-то торговые войны локального масштаба, по итогам которых фабрика «проявила характер» и обошлась без леспромхозов, выделывая картон. А потом возврата назад не стало — некому получилось древесину поставлять. Да и возить тоже: лесовозная узкоколейка за ненадобностью разобрана.
Если ехать из Кувшинова в самый крупный поселок района – Ранцево – то нельзя ориентироваться по карте. На ней – как, кстати, и на спутниковых снимках – видна отличная прямая дорога. В реальности по ней до Ранцева не добраться: перекопана в нескольких местах, причем не самовольно, а по распоряжению районных властей.
Дело оказалось в том, что построенная в обход нескольких деревенек дорога обескровила эти населенные пункты, оттуда начали настолько скоропостижно уезжать люди, что «прямоезжий» путь решили от греха закрыть.
Впрочем, не помогло: из поселений на пути сохранилось лишь Высокое. Мимо него в Ранцево и ездят – по старой извилистой дороге, вдоль которой в паре мест видны остовы домиков бывших деревень.
Зато и по старой, и по новой дороге то и дело попадаются навстречу серьезные грузовики. Тягачи – обычно старые «американцы», которые лет 5 назад работали на питерской трассе. Все до одной фуры гружены лесом. Номерные знаки заляпаны так старательно, что разглядеть никакой возможности.
Выезжают фуры с лесных опушек, где – едва прикрытые от дороги полосой деревьев – работают стихийные лесосклады. Работают везде – местные кувшиновские мужики, которые посторонних незлобно, но очень убедительно посылают «лесом».
То есть лесная промышленность в районе вполне существует. Только полностью ушла в тень, потому и гонит лес-кругляк исключительно на мелкие пилорамы. Владельцы пилорам – известные в городке люди, в том числе чиновники. Можно бы назвать их по именам, но мешает не риск – какой риск в Кувшинове для столичного журналиста, – а нежелание мешать людям работать.
Всё просто: не будет нелегального лесного промысла – не будет никакого, не будет никакого — не будет у людей заработка, не будет заработка – не будет района.
В убытке – помимо государства, которому, откровенно скажем, кувшиновцы лишь отвечают равнодушием на равнодушие – только бумажная фабрика. Нелегальный лес в работу не примешь, значит, приходится тачать картон.
III. Торф
Вот и Ранцево – центр крупного когда-то торфопредприятия. В отличие от многих других, оно живо и сейчас. Работает контора – в двухэтажном здании, напоминающем типовой для тех мест детский садик.
Александр Васильев, директор торфопредприятия, настроен пессимистически – может, и вовсе придется вскоре закрываться. В 90-е и начале нулевых предприятие и узкоколейная железная дорога при нем выжили – за счет того, что Кувшиново отапливалось и освещалось Каменской ТЭЦ, работавшей исключительно на торфе. «Там стояли немецкие котлы с одного из нацистских линкоров», — любимая кувшиновская история.
Так это или не так – уже не проверишь, потому что в 2010 году ТЭЦ закрыли, Кувшиново перевели на газовую котельную, а проработавшие почти век «котлы дедушки Рёдера» сдали в металлолом.
Точно так же поступили и с новенькой торфяной котельной в самом Ранцеве. Она вообще проработала всего 2 года – с 2005 по 2007, охотно рассказали в местном продмаге. Потом перевели на газ «за нерентабельностью торфа», и за пару лет всё оборудование растащили и сдали в чермет.
Кто растащил? Да все, в общем-то, — рассказывает, улыбаясь, продавщица Оля. Нет, конечно, лично она не участвовала, и семья ее тоже, не подумайте плохого.
У Ранцевского торфопредприятия, таким образом, практически нет клиентов – сельское хозяйство потребляет сущие крохи, если сравнить с нуждами энергетики. Поэтому и торфоразработки, и узкоколейка медленно умирают. Кое-какое движение в 2012 году еще сохраняется, но что будет в 2013-м – никому не ясно. А может, наоборот, слишком ясно, но уж очень не хочется в это верить. В Ранцеве ведь до сих пор династии торфоразработчиков и железнодорожников – благо, последние могут работать и на широкой колее…
***
Еще двадцать лет назад у Кувшинова худо-бедно имелись три составляющие успеха, которые в умных руках могли бы этот успех обеспечить. Своя древесина, свой энергоноситель с инфраструктурой, своя промышленность с востребованной продукцией.
Сконцентрировать всё это в одних руках в 90-е не удалось – что-то не продавалось из государственных рук, на что-то не хватило денег у местных предпринимателей, Кувшиновы же повывелись давно. А в нулевые годы логика экономической эффективности – при разных собственниках на лес, торф и фабрику – привела к тому, что выгоднее оказалось убить все три элемента несостоявшегося кувшиновского процветания.
Газ выгоднее торфа – если и то, и другое приходится покупать за деньги. Лес невыгодно рубить «вбелую» — если его потом вывозить и продавать за деньги. Смерть выгоднее жизни – если посчитать издержки. Всё это верно при одном условии. Если решает не тот, кому жить на этой земле.
Читайте также:
Вячеслав Глазычев: Малые города — спасти нельзя бросить
Мезень: чем хуже?