— Есть мнение, что пациенты и врачи – сами виноваты в низком качестве дженериков. Вместо того, чтобы кричать в социальных сетях и в СМИ, лучше бы жаловались в Росздравнадзор.
-Пациенты, конечно же, не виноваты. Говорить так значит заниматься виктимблеймингом. Они – страдающая сторона. Давайте поставим вопрос иначе: хорошо было бы, если бы пациенты писали в фармаконадзор? Да, хорошо. Но они не пишут. И понятно почему – им не до этого. А вот врачам лучше бы, действительно, обращаться в Росздравнадзор.
-Как это работает?
-Чтобы лекарство можно было применять, оно должно пройти клиническое исследование и получить разрешение. В клиническое исследование входят отобранные пациенты, которые, как правило, молоды и неплохо хорошо себя чувствуют, у них нет сопутствующих заболеваний, метастазов в голову, ВИЧ и так далее – там множество критериев включения/исключения. Поэтому мы получаем результаты на «идеальной» популяции, которая не отражает ту реальную часть популяции, которая приходит к обычному врачу «с улицы». Поэтому существует фармаконадзор – система сбора информации о нежелательных явлениях, после того как прошли клинисследования и препарат доступен к применению. Это такая же область знаний, как фармакокинетика, фармакодинамика. Фармаконадзором занимаются регуляторные органы – Росздравнадзора. В каждой приличной компании есть большой отдел фармаконадзора, который собирает по своим каналам сведения обо всех нежелательных явлениях, делает отчеты и передает их в Росздравнадзор.
-Какие меры должны быть приняты при поступлении тревожных сигналов может принять?
-Например, отозвать препарат или обязать компанию выполнить дополнительные проверки. Это в принципе единственный легально существующий инструмент влияния на рынок лекарств. Когда Минздрав говорит: «Почему вы думаете, что дженерики это плохо? У нас об этом нет никаких данных», то он по-своему прав.
-Так почему так редко жалуются врачи? Им лень, некогда?
-Дело не в том, что врачи – это какие-то безразличные и ленивые люди, а потому что никто не верит этому. Зачем делать бессмысленные вещи, которые отнимают время? У нас существует тотальное недоверие к госорганам и друг другу. Многие видят, что импортозамещение – это политика. И всем кажется, что бороться тут бесполезно.
-Ну вот, отозвали препарат, который не работает. На его место вернется тот самый импортный, который так неудачно заместили?
-Если препарат есть на рынке, то он может прийти вместо него, да. А если нет, то ничего не изменится.
-Допустим, есть иностранный препарат и его отечественный аналог. Я хочу закупить иностранный. Как быть?
-Основной закупщик лекарственных препаратов – государственные больницы. Они вынуждены проводить закупки по 44-фз. Там написано, что ты не имеешь права писать торговое название, а только МНН – международное непатентованное наименование, действующее вещество, по-русски. Например, есть «Фервекс», есть «Панадол», но у всего этого действующее вещество – парацетамол. И дальше на этот тендер выходят поставщики самого дешевого парацетамола. Естественно, отечественного производства.
— А если врач скажет мне, что есть дешевый препарат, но он отечественного производства и не работает, а есть иностранный, и он работает?
-Это коррупция. Пациента в государственной клинике лечат тем, что дают. Если он спрашивает, нет ли препарата получше, ты ему говоришь: «У нас все одинаковое, все хорошее». А то будет как с кардиологами из Нижнего Новгорода. Они сказали: «У нас есть наши, дешевые стенты, а есть иностранные, хорошие. Ваш выбор?» Пациент говорит: «Купим хорошие». А потом пишет жалобу, что у него вымогали. Никто из врачей больше не говорит, что у нас плохие лекарства, потому что посадят же.
-Это часто бывает, что сам больной может пойти и стукнуть?
-Да, довольно часто. Люди слышат по телевизору: «Выделили 330 миллиардов на борьбу с онкологическими заболеваниями». Государственная программа, национальный приоритет, то-се. А тут им врач говорит, что за лекарство платить надо. Ну и пишут в прокуратуру.
-Лучше бы в Росздравнадзор писали, вот правда. Назовите какой-нибудь препарат, который врач, работающий в системе государственного здравоохранения, даже вслух теперь назвать не может.
-Да те же «Онкаспар» или «Цитозар». В «Цитозаре» действующее вещество – цитарабин, и у него есть какой-то отечественный аналог. А вот у «Онкаспара» аналога нет. И на рынке его тоже нет. Можно из-за границы в кармане привезти, но он стоит огромных денег. В России в принципе есть механизм для закупки таких препаратов, но им почему-то крайне редко пользуются.
-Жалобы в Росздравнадзор когда-нибудь срабатывали? Вам известны прецеденты?
-Мне неизвестны, но это не означает, что их нет, я просто могу не знать. Сам никогда не жаловался официально, поскольку давно не назначаю «советских» препаратов. Я ушел из государственной медицины уже семь лет назад, и это одно из самых удачных решений в моей жизни.
