Год назад Алеша мечтал пойти в первый класс. Он научился читать и писать, обожал энциклопедии и пел в хоре. Потом мальчика укусил клещ, он перенес вирусный энцефалит и кому. Сейчас он не говорит, не ходит, дышит с помощью специальной трубки. После реабилитации врачам удалось вывести его в состояние малого сознания. Они верят, что ребенок может восстановиться полностью, если продолжать курсы. Но они платные и дорогие, семья мальчика не может оплатить их самостоятельно.
— То, что случилось с моим сыном, — следствие серии врачебных ошибок. После инициированных прокуратурой проверок нарушений нашли на 24 листа. Мне говорили: «Надо судиться с больницей». Но у меня нет сил. Все, чего я хочу, — чтобы мой сын поскорее восстановился. Он с рождения не мог усидеть на месте — отзывчивый, добрый, любознательный. Говорил на двух языках: нашем, коми-пермяцком, и русском. К семи годам умел читать, писать, считать до 20. Он ходил в музыкальную школу на хоровое пение. И мечтал пойти в обычную, общеобразовательную, в первый класс! Всего год назад. А сейчас не говорит, не ходит, дышит с помощью специальной трубки — трахеостомы, — рассказывая, Галя не может сдержать слез.
Леша с родителями до трагедии
Клещ инфицирован энцефалитом
Мама Алеши в деталях помнит все, что произошло в их семье ровно год назад, 30 мая. Они ночевали в доме ее родителей в селе Пелым. В 7 утра она стала будить сына, чтобы отвести его в детский сад. Откинула одеяло и заметила на груди черный бугорок. «Что это такое?» — удивилась она. «Клещ!» — сказал подошедший к дивану отец.
— Вы не представляете, какая у меня паника началась! Я же знала, что клещи очень опасны! Но откуда клещ мог взяться в доме? Я накануне вечером сама купала сына в бане. Никаких клещей на нем не было! В ту ночь Леша спал на диване с папой и котом. Возможно, кот и принес клеща. Конечно, в то утро ни в какой садик мы с Лешей не пошли. Вызвали скорую. Они клеща вытащили. Папа отвез его в лабораторию. Леше сделали укол иммуноглобулина, выписали противовирусный препарат. Сказали: «Следите, измеряйте температуру».
Когда на следующий день из лаборатории пришел ответ, что клещ инфицирован энцефалитом, я была в ужасе, — рассказывает Галина.
От одной мысли, что клещ мог заразить сына, у Галины все внутри холодело. Но первые дни Леша вел себя как ни в чем не бывало: бегал, играл, веселился. И, конечно, принимал все необходимые препараты. Ни одного намека на болезнь у него не было: ни температуры, ни слабости.
Мальчик с нетерпением ждал выпускного в детском саду, готовился. «Мам, сейчас я буду три месяца отдыхать, а потом — в школу, да? Вместе? Ты же будешь там работать?» — нетерпеливо спрашивал Леша. «Конечно! Буду учить детей математике. Как до рождения нашей Анечки», — отвечала Галина.
Леша до болезни
В воскресенье, 9 июня, через день после выпускного в саду, она заметила, что сын стал вялым, грустным. Измерила температуру — 37,5. Ни секунды не раздумывая, Галина повезла сына в районную больницу.
— У вас ОРВИ. Видите, горло у ребенка красное, – неожиданно заключила педиатр. Беспокойства Галины по поводу возможного клещевого энцефалита она не разделяла совсем. — Ничего страшного, поезжайте домой. Если температура будет подниматься — обращайтесь.
Никаких дополнительных обследований проведено не было.
«Отказывают конечности? Плохой знак», — сказали врачи
Не успели Галина с сыном вернуться из районной больницы, как Леше стало хуже. Температура поползла к отметке 39. Галина побежала за помощью к сельскому фельдшеру. Получила направление в райцентр в надежде, что оттуда их с сыном направят наконец в инфекционное отделение городской больницы Кудымкара.
Но та же врач-педиатр, которая накануне поставила ребенку диагноз «ОРВИ», сказала: «Признаков клещевого энцефалита, кроме температуры, у мальчика не видно. Оснований отправлять вас в Кудымкар у меня нет».
Леша с папой до болезни
— Нас оставили на ночь в районной больнице в Кочево. Я умоляла врачей отправить нас поскорее в город, в инфекционку. Мне говорили: «Мамочка, что вы истерите?» В общем, мы сами поехали в Кудымкар искать инфекциониста. Леша уже с трудом мог идти. Я списывала это на слабость, температуру. О худшем боялась думать. Вечером в больнице Леша стал отказываться от еды. А ночью вдруг попросил поесть. Я обрадовалась. Поставила тарелку с едой, положила хлеб. Он хотел его взять и не смог. Кулачок не сжимался. Левая рука перестала слушаться, — вспоминает Галина.
«Отказывают конечности? Плохой знак, — сказали тогда врачи. — Вам нужно срочно в краевую больницу, в Пермь!»
Но срочно уехать не получилось. Машину скорой смогли выделить только к вечеру 11 июня. До краевой больницы добирались больше двух часов. Жара в тот день была невыносимой.
12 июня был праздник. В краевой больнице оставались только дежурные врачи. Брать анализы, обследовать Алешу было просто некому.
Он метался на больничной койке: «Мама, мамочка, у меня сильно болит голова!» Галина умоляла дежурных врачей сделать что-нибудь.
Только благодаря знакомым ей удалось добиться того, чтобы в больнице все-таки появился невролог и осмотрел ребенка. Леша в тот момент уже был на грани потери сознания, не мог держать голову. Его тут же перевели в реанимацию. В спинномозговой жидкости — ликворе — у него обнаружили инфекцию.
Леша
Леша выжил, но без реабилитации не сможет восстановиться
— Алеша долго был в коме. Не приходил в сознание. Мы с мужем приходили в реанимацию каждый день. Только на ночь нам не разрешали оставаться. Врачи говорили: «Мы не знаем, выживет ребенок или нет. Шансов 50 на 50». За несколько дней до того, как сына перевели в неврологию, ему поставили трахеостому — специальную трубку, через которую он мог дышать. До этого он все время был на ИВЛ. Питание шло через зонд. Леша был в таком истощенном, спящем состоянии. Он ненадолго открывал глаза и закрывал их снова. Было страшно на это смотреть, — говорит Галина.
Еще два месяца они провели в паллиативном отделении. Ему делали массаж, разные процедуры. У мальчика появилась фиксация взгляда, подергивания рук и ног. А Галина научилась ухаживать за ним.
Леша на реабилитации
Домой они вернулись только в декабре. Галина понимала, что Леше нужна реабилитация, только в их селе, кроме массажиста, специалистов не было. А в краевом центре таких тяжелых, как Леша, — с трахеостомой и гастростомой (трубка, через которую пища попадает в желудок) — не брали.
Платный курс реабилитации в подмосковном центре, куда согласились взять мальчика, стоил неподъемную для Галины сумму. Она почти отчаялась. Но неожиданно на помощь пришли пермяки, узнавшие историю Леши. Они собрали деньги даже не на один, а на три месяца реабилитации.
Леша на реабилитации
— Знаете, как у нас было? Работаем, работаем — вроде не происходит ничего, а потом внезапно что-то меняется, — рассказывает мама о реабилитации. — Нёбо у Леши стало контактным, рабочим. Слюни во рту исчезли. Алеша научился их сглатывать. Натренировали ему мышцы глаз. Теперь сын может смотреть и в правую, и в левую сторону, наблюдает за происходящим. Взгляд намного дольше фиксирует. На музыку реагирует хорошо. У него есть положительные эмоции. Улыбаться начал. Может несколько секунд удерживать спину в положении сидя и час дышать самостоятельно — с заглушкой трахеостомы.
Леша
Специалисты говорят, что снятие трахеостомы будет огромным шагом вперед, — продолжает Галина. — Этого мы и хотим добиться в ближайшее время. И еще улучшить глотание, укрепить спину и шею. Главное не останавливаться! Заниматься!
Помогите Алеше! Пусть он поскорее поправится и пойдет в школу, как мечтал.
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.