Молдавия — юг. Здесь все эмоционально, бурно, даже похороны. Они всегда яркие, с кучей народных традиций, с бесконечным количеством калачей и голубцов. Одинокие похороны в Молдавии — это несказанная редкость.
Женщина сокрушалась, что из-за предрождественской суеты у нее самой не было времени включиться и организовать прощание. Поэтому-то просила, чтобы мы совершили с ней на могилке отпевание, панихиду, да что угодно, положенное случаю.
Договорились встретиться на большом кишиневском кладбище. Женщина знала ряд и номер могилы. Другой информации не было, да и не нужно было. Как все кладбища в постсоветском пространстве, оно состоит из больших квадратов. Найти захоронение просто: вот квартал, вот ряд, вот номер.
Мы и правда легко обнаружили одинокую могилу с крестом и сбитой табличкой в новом квартале. Табличка, видимо, отлетела куда-то.
На свежей земле лежал одинокий цветочек. Вокруг — пусто и неприглядно, серо и грязно.
Ничего живого, сплошь свежие захоронения. Каждый день в городе умирает 15 человек. Столько же примерно хоронят. И это поле, кроме ужаса, не вызывало ничего.
В январе в Молдавии погода болотистая, неприятная. Когда мы с этой женщиной встали перед могилой, меня объяло чувство жалости и вопиющей неправды. Такая одинокость кругом.
Упокоившейся едва исполнилось пятьдесят. Не такой уж и возраст, чтобы умирать. Подруга принесла букет. Мы помолились, она поплакала. В этом было много чувства.
На кладбище женщина пришла пешком, а возвращаться нам нужно было в один район города. Предложил подвезти. Сели. Доезжаем до ворот кладбища. Тут она хватает меня за руку и с ужасом в глазах шепчет: «Перепутала. Квартал перепутала».
«Ну что делать? — говорю. — Поехали обратно». Разворачиваемся, приезжаем в расположенный чуть дальше, но ровно такой же квартал. В том же ряду и по счету месте обнаруживаем могилу, как две капли воды с первой. Одинокая, с несчастным цветочком. И тут я про себя крякнул: «Не может быть такого совпадения?! Одновременно, по одним координатам, в удаленных друг от друга параллельных кварталах могилы-близнецы? Одинаково одинокие, пустые, с единственным цветком на свежей земле?» Хотя разница была: табличка с именем покойницы красовалась на положенном месте.
Я стоял и думал, что как в Рождество наш Господь один в заброшенности, так и тут в такой же заброшенности лежит человек. Но в нелепом недоразумении, случившейся путанице я увидел нечто обнадеживающее, внутреннее чудо. У Бога-то никто не брошен. Видимо, тот другой, имени которого мы никогда не узнаем, нуждался в нашей молитве. И Господь нас к нему привел.
В этом было что-то очень рождественское. От звенящего одиночества и пустоты мы вышли к человеческому теплу и горячей молитве.
Это еще и случилось дважды. Фактически мы совершили молитву о безымянном. Для меня это стало знаком.
Заупокойная молитва очень спорная. Не весь христианский мир поминает мертвых. Большая часть христиан, протестанты, например, за покойников не молятся. Они вообще не понимают, зачем это надо, какой в этом человеческий смысл? «Человек умер, и его ждет личный суд с Богом. Не можем же мы этот суд изменить, — уверены протестанты. — Ведь если просим Бога быть милосерднее, выходит, сами милосерднее Бога?» Протестанты убеждены, что Бог обильнее человека. А раз так, смысла молиться за покойного нет никакого. Бог каждому воздаст по делам.
Я же увидел в нашем присутствии на кладбище красивейший ответ на это противоречие. Заупокойная молитва — чистая Любовь. Как любовь Рождества. Стоя на могиле родных, мы ни о чем уже не просим. Лишь повторяем: «Господи, я очень люблю этого человека. По-настоящему. Я очень хочу Вечности для него».
В одиноком сером пространстве кто-то случайно оказавшийся рядом помянул неизвестного. Это и есть тайна мира. Ведь мир только тогда становится честным, когда мы признаем его безумие.
Мир житий святых, где все по сценарию — это мир мифа, хорошего, но мифа. А настоящий мир — он безумный. Почему мы так дорожим нашими Евангелиями? Потому что они живые, в них есть противоречия, нечто непонятное, но только там мы находим настоящего Христа, не придуманного. Того, Которого временами не узнают. Того, Который рождается и оказывается никому не нужен. Вся история Его рождения даже исторически не отмечена. Мы до сих пор спорим об этом. И в этом всем есть настоящесть. Так что мы имеем? Мы имеем мир с его кошмарным лицом, внутри хранящий тайну Любви, ради которой только все наконец-то имеет смысл.
Записала Дарья Рощеня
Иллюстрации: нейросеть Midjourney
