Мария Шкарина
— Когда коронавирус пришел в Нижний Новгород?
— 5–6 марта, запомнила, потому что дежурила в эти дни. Мы к тому времени уже госпитализировали пациентов, вернувшихся из-за рубежа, брали у них анализы. Первые случаи коронавируса в Нижнем Новгороде были завозные, как, впрочем, и везде.
— Помните ваши эмоции, когда вы столкнулись с тем, о чем весь мир уже говорил?
— Каких-то особых эмоций по поводу самого коронавируса не было. Но пресса начала активно писать, брать у нас интервью и комментарии, и мы впервые столкнулись с таким вниманием журналистов. Для нас ведь это несвойственно, мы больше по приему пациентов и их лечению.
— Сегодня Нижний Новгород — один из лидеров по заболеваемости коронавирусом среди регионов, с чем-то вы это связываете?
— Город-миллионник, туристические потоки большие, есть международный аэропорт, все закономерно.
Больницу готовили к эпидемии еще в 2018-м
— Готовили ли вашу больницу под эпидемию специально или статус инфекционной больницы все упростил?
— Как инфекционная больница мы были готовы к эпидемии. И еще нам помогла большая подготовка к Чемпионату мира по футболу 2018 года. Можно сказать, что с того момента мы готовы практически ко всему.
Тогда, два года назад, мы тоже боялись завозных случаев особо опасных инфекций, известных на тот момент. Мы тренировались, как будем принимать больных, разобщать потоки, чтобы были отдельные въезды и входы. Мы бесконечно тренировались одеваться\раздеваться, быстро перепрофилироваться, готовить чистые и грязные зоны, соблюдать остальные меры безопасности.
К моменту эпидемии коронавируса все было отработано на автомате, ни инфекционистам, ни персоналу никакие дополнительные навыки не пришлось изучать.
— Работы сейчас стало больше?
— У нас всегда работы много: каждый год грипп, подъемы ОРВИ, летом — геморрагическая лихорадка с почечным синдромом, отравления. Мы, инфекционисты, никогда не жалуемся на отсутствие больных.
Перед эпидемией тяжело было то, что пришлось одномоментно осваивать много новых подходов к лечению. У нас было по несколько вебинаров в день, нужно учитывать все новые рекомендации, постоянно читать иностранные источники. При этом пациентов с другими болезнями никто не отменял.
Сейчас все четыре корпуса нашей больницы принимают только больных с коронавирусом. Мы стали флагманом по коронавирусной инфекции в Нижнем Новгороде. Но врачей хватает, больница полностью укомплектована.
— Трудно быть флагманом?
— Нет. Наверное, потому что мы не думаем об этом, просто выполняем свою работу. Да, много звонят, спрашивают, консультируются из других больниц, но это тоже обычная ситуация. Иногда другие медики звонят чтобы просто удостовериться — они все правильно делают. И легче становится.
— Вы наверняка читаете, как работают московские врачи. На ваш взгляд, в чем разница между Москвой и регионами, насколько вам труднее или, может быть, легче?
— Может быть, нам сложнее было организовать все это. Возьмем Коммунарку, огромная больница, современная, продуманная, все внутри есть. Нам пришлось подумать, как организовать ту же маршрутизацию. Но мы привлекли другие городские учреждения нам в помощь. Пример: на нашей территории нет аппаратов для компьютерной томографии, сейчас нам в проведении КТ помогает областной диагностический центр.
За дежурство поступило 63 пациента с Covid-19
— Как обычно проходит ваш рабочий день?
— Сейчас чуть пораньше приходится приезжать на работу — к 7 утра. Принимаю у дежурного персонала смену, узнаю о состоянии больных. Если какие-то больные вызывают опасения, стараешься сразу надеть защиту и к ним сходить, измерить основные показатели — пульс, давление, частоту дыхания, оксигенацию. Чтобы решить — сейчас экстренные меры нужны или все спокойно и стабильно. Если все стабильно, дальше начинается плановый обход, после обеда — работа с документацией. Домой ухожу часов 5–6 вечера.
— Если ли проблемы со средствами защиты или их достаточно?
— Проблем нет, достаточно.
— Насколько тяжело целый день проводить в респираторе, очках, костюме, который «не дышит»?
— Тебе жарко и душно, к этому состоянию пришлось привыкать. Любые очки, маски создают ограничения в движении, но сейчас этого уже не замечаешь, мы привыкли, приспособились, хотя этот дискомфорт все равно есть. Бывает, очки-респираторы натирают лицо, оставляют следы. Приходишь домой со следами от очков, респиратора, мажешь лицо кремом с пантенолом.
— Что чувствует человек, который после нескольких часов в защите снимает ее?
— Когда костюм снят, ты думаешь, все ли ты обработал, все ли правильно сделал? Есть четкий алгоритм снятия средств индивидуальной защиты, и чтобы избежать инфицирования его нужно строго соблюдать. Да он уже у нас в головах, но иногда из-за усталости боишься что-то пропустить, неверно сделать, но тренировки берут свое.
После снятия защиты открытые участки тела всегда обрабатываю антисептиком. Потом, конечно, делаешь глубокий вдох. Все врачи сейчас особо чувствуют ценность свежего воздуха.
Когда нам всем позволят гулять, мы вдвойне будем счастливы. Я надеюсь, все мы станем больше ценить то, что имеем. Возможно, в этом главный урок пандемии коронавируса.
— Как вы переключаетесь дома? Получается ли это?
— Получается. У меня дома первоклассник на дистанционном обучении, хочешь не хочешь, а переключаешься на технологию, русский, изо, литературное чтение. Материнское начало — все же основное в женщине. И домашние стараются лишних вопросов не задавать, если видят, что я совсем как выжатый лимон домой пришла. Мама мне помогает, старается разгрузить по максимуму.
— Как проходят дежурства?
— Как обычно — сутками по сменам. Конечно, сейчас дежурства проходят гораздо напряженнее, чем раньше. Бывают дни по итальянскому сценарию, когда массово и одномоментно поступает большое количество больных, это физически тяжело. Если бы это были плановые госпитализации по 15–20 человек, это один расклад, а когда одновременно приезжает 63 человека, это физически тяжело.
— Каков порядок госпитализации?
— Когда приезжает человек с подозрением на коронавирус, мы стараемся еще у фельдшеров скорой уточнить, какие у него признаки болезни, как он себя чувствует. Это позволяет быстро принять решение, куда его госпитализировать — в отделение для контактных больных или отделение, где лежат непосредственно коронавирусные больные.
Если больного госпитализировали непосредственно в это отделение, мы, надев защиту, идем к нему, принимаем, оформляем, решаем, необходимо ему отделение реанимации или нет. Если скорая сообщает, что едет тяжелый больной, то заранее готовим койку реанимации.
— Хватает ли аппаратов ИВЛ?
— Аппараты у нас есть, хватает.
— Если одномоментно поступает такое большое поступление больных, привлекаются ли дополнительные кадры?
— У нас большой опыт работы с наплывами пациентов. Возьмем 2009 год, когда была эпидемия свиного гриппа, мы тогда принимали людей автобусами в прямом смысле этого слова. Поэтому научились справляться.
— Насколько трудно эту нагрузку переносить женщине? Все же у мужчин физическая выносливость другая.
— Мне кажется, женщины могут все. Согласитесь, что такое для нас ночь не поспать? И у нас в больнице больше инфекционистов-женщин.
Сначала думали, что это как ОРВИ
— Ваши представления о коронавирусе изменились за то время, когда вы впервые услышали о нем, когда началась эпидемия в Европе? Если да, то как?
— Когда мы лечили первые случаи коронавируса, это были крайне легкие степени болезни, практически без клинических проявлений. Мы сначала как-то легкомысленно отнеслись, ведь коронавирус — это обычное ОРВИ. Чего в нем особенного, думали мы, группа ОРВИ нам хорошо известна. Больных беспокоила небольшая температура и дискомфорт в горле, вирус. Сейчас мы видим нарастание более тяжелых случаев, много больных с двусторонними пневмониями. И мы поняли, что это не просто ОРВИ.
— А что это?
— Коронавирус опасен очень большим тропизмом (тропизм — излюбленное место поражения того или иного органа; например грипп поражает мелкие сосуды, геморрагическая лихорадка с почечным синдромом — почки и капилляры) поражения легких. В этом главная опасность и это может случиться быстро.
Больной может поступать с легким течением, без какой-либо дыхательной недостаточности, через сутки-двое появляется поражение легких. И всегда надо быть начеку: если сегодня пациента ничего не беспокоит, завтра можно ожидать чего угодно. Стремительность течения болезни — вот что самое страшное.
— Поражения легких после коронавируса неизбежны?
— Сейчас по контрольным КТ мы видим, что у пациентов все проходит бесследно. Что будет, когда у нас будет огромная выборка пациентов, когда мы примемся исследовать ретроспективные данные, покажет только время.
Важно, что покажет КТ через полгода-год после выздоровления. Есть риск возникновения фиброза легких. Фиброз будет ограничивать расправление легких при вдохе, как у больных с хронической обструктивной болезнью легких, бронхиальной астмой. Люди с фиброзом больше склонны к поражению бронхолегочной системы при обычных ОРВИ, каким-то аллергическим предрасположенностям.
— Что скажется на образе жизни? Как минимум, нужно бросить курить?
— Бросить курить — обязательная часть программы здорового образа жизни. Как и кататься на лыжах, ездить на велосипеде.
— Как проходит болезнь? Что вы видите по своим пациентам?
— Если температура фебрильная, то есть 38 градусов и выше, если кашель, то у 99 процентов таких пациентов — двусторонняя пневмония. Эти пациенты сразу же или на следующий день отправляются на КТ, где мы видим двустороннюю пневмонию. Если лечение начать вовремя, то за день–два состояние пациента стабилизируется, уйдет эта симптоматика.
Если больной поступает с невысокой температурой, незначительным кашлем, мы назначаем более легкую терапию и дальше наблюдаем за больным. Дальше события развиваются уже по-разному: у кого-то температура нормализуется, уходит кашель, у кого-то симптоматика сохраняется. Последним опять назначаем КТ, обычно подтверждается пневмония в той или иной степени и, соответственно, мы включаем более массивную лекарственную терапию.
— Почему такое разное течение болезни? Ответ на этот вопрос хотя бы частично найден?
— Первый важный фактор — это доза инфицирующего агента. Если на человека попало, условно, 10 единиц вируса, это легкое течение, иммунитету проще. Если попала тысяча этих частиц, естественно, степень тяжести, объем поражения, будет больше. Поэтому и говорят: носите маску, перчатки, занимайтесь обработкой. Одно дело, на вас попадет 10 частиц, другое — тысяча.
Далее — наличие сопутствующей патологии. Возраст, избыточная масса тела, заболевания сердечно-сосудистой, бронхолегочной систем, эндокринные болезни, вредные привычки — все это группы риска, хорошо знакомые врачам.
— В Нижнем Новгороде уже были смерти от коронавируса?
— От коронавируса — нет, с коронавирусом — да. У пациентов из групп риска, уже перенесших инфаркты, инсульты, как и у пациентов, уже несколько лет пребывающих на гемодиализе, любое ОРВИ и вызванная им интоксикация могут привести к летальному исходу. Чем большую нагрузку организм за жизнь испытал, тем ему тяжелее бороться с любым ОРВИ и гриппом.
Вирус живет за ваш счет
— Из того,что происходит сейчас, что самое страшное на ваш взгляд?
— Люди не до конца понимают, что необходимы самоизоляция, контроль, маски, перчатки, надеются на русское «авось». Надо понимать: вирус живет за наш счет. Если он попал на какую-то поверхность, но мимо не прошел его хозяин, вирус умрет через трое суток. В этом смысл самоизоляции — не дать вирусу найти хозяина.
Что касается медицины, нам пришлось в короткий период мобилизовать все силы — кадровые, медикаментозные, инструментальные. Нам пришлось в короткие сроки воспринять и усвоить большой объем информации, в голове по полочкам разложить и с этим алгоритмом работать.
— А что самое оптимистичное?
— Эта эпидемия однозначно закончится. Вирус не любит ультрафиолета, он при нем не выживает. Когда будет солнце и устойчивые высокие температуры, это все точно закончится. Также произойдет коллективная выработка иммунитета.
Мы ждем, что начнутся исследования не только ПЦР-методом (это на наличие вируса, то есть на наличие заболевания), но и антител ИФА-методом — будут смотреть антитела к этому вирусу у людей. Это покажет, есть ли уже переболевшие и самостоятельно выздоровевшие люди и насколько у них крепкий иммунитет к коронавирусу. Потом все-таки появится вакцина.
— Лично вы боитесь заразиться?
— На работе я вообще не боюсь. Мы четко знаем, что у нас все больные с ковидом, мы знаем, как одеться, как обработать все дезинфицирующим раствором, как и где включать кварц. А когда я иду в магазин, аптеку, еще куда-то, вижу там людей без масок и респираторов, мне кажется, все они — ходячий источник ковида, вот тогда становится страшно.
— Коронавирусом болеет много пожилых, расскажите об особенностях работы с такими пациентами. Они сложные?
— Все пациенты сложные и особенные, всегда. Мы же стараемся все-таки лечить конкретного человека, а не болезнь. Это возможно только с включением внутренних психологических ресурсов.
Почему у врачей есть синдром эмоционального выгорания? Потому что без какого-то личного участия, без профилактической беседы бывает невозможно сдвинуть ситуацию с места. Если пациенту задать правильный настрой на выздоровление, убрать какие-то его страхи, фобии, то и тело начинает отвечать выздоровлением.
— Что нового вы узнали о себе и своих коллегах во время этой эпидемии? Приятное или неприятное?
— Из неприятного — ничего, из приятного — что мы одна большая команда. Мы всегда были командой, но сейчас это особенно проявляется. Мы работаем как одно целое, на любую просьбу, потребность в отделении отвечают «Да» и это очень приятно. Захотелось больше отдавать работе, меньше семье, это связано с тем, что хочется быстрее всех вылечить, чтобы все испытания закончились и мы вернулись в привычное русло. Хочется лечить ОРВИ и отравления, но только не ковид.
— Что вас может порадовать сегодня? Возможно ли переключиться на что-то другое или все мысли об этой эпидемии?
— Как я уже говорила, меня переключает семья.
Приятно ощущать поддержку простых людей. Был такой случай — на нашей медицинской машине при транспортировке анализов случились проблемы с колесом. Мы заехали в шиномонтажную мастерскую, нам говорят: «Машины скорой помощи и машины медслужбы больниц мы обслуживаем бесплатно. Ребята, держитесь!» Из таких мелочей складывается та сила, которая позволяет нам бороться с эпидемией.
