Прошел митинг в защиту детей, на нем выступали представители общественных организаций, все вроде бы нормально — обычная политическая жизнь обычной страны. Что ж так нехорошо-то на душе?
Фото Анны Гальпериной
Плакаты вроде бы тоже с детства привычные, типа «не дадим взорвать мир»: американцы, мол, руки прочь от наших детей! И «все лучшее — детям», и «дети — зеркало семьи», и «сохраним наше будущее». Вот только «СССР — оплот мира» не было, но теперь Россия — оплот традиционных ценностей. И вот эти самые «традиционные ценности» как раз и нагоняют такую ядовитую тоску.
У нас закон праведный, а у них неправедный
Под традиционными ценностями понимается, главным образом, что у нас тут, в России, особая духовность, крепкая семья и всенародное православие, а государство бдительно стоит на их защите от заразы либерализма. Но за границей, понятное дело, гораздо хуже, потому что там семья распадается, кругом извращенцы, а религия в забвении.
Эта идиллия, правда, совершенно не подтверждается мировой статистикой, согласно которой у нас едва ли не самое большое в мире число разводов и абортов, а процент регулярно посещающих церковь существенно меньше, чем в большинстве стран того самого бездуховного Запада (эту статистику недавно собрал и привел в своей жесткой и неприятной статье Александр Баунов).
У нас — самый высокий в мире уровень самоубийств среди мужчин (53.9 на 100 тысяч населения на 2006 год согласно данным ВОЗ за 2011 год) и самый высокий в Европе уровень самоубийств среди подростков (32 на 100 000).
Расходы на здравоохранение на душу населения (согласно докладу ВОЗ за 2012 год) у нас составили в 2009 году 476 долларов, это здорово меньше, чем в ЮАР, на Кубе и в Ботсване, зато примерно столько же, сколько в Суринаме, Гренаде, Омане, Ливии и на островах Кука. У нас смертность среди мужчин в возрасте от 15 до 60 лет — как в Мали, Мьянме и Папуа — Новой Гвинее. У нас потребление алкоголя на душу населения старше 15 лет — едва ли не больше всех в мире, 16 литров в год (ну да, в Литве, Румыниии, Уганде столько же, в Эстонии 17, а в Молдове 23). А курят 59% мужчин (больше только в Греции, Индонезии и Кирибати) и 24% женщин.
У нас детская смертность — 14.9 человек на тысячу, выше -только в Афганистане, Чаде, Конго, ЮАР, Лесото, Гвинее-Бисау, Малави, Мозамбике, Сомали и Замбии. В Нигерии, Зимбабве и Мали, кстати, ниже. Желающие могут самостоятельно изучить статистику по убийствам вообще, убийствам детей в частности, убийствам в семье и уровню домашнего насилия — тоже ничего утешительного.
Можно продолжать и продолжать, но статистика никого не убеждает. Потому что за границей, понятное дело, и царей-то нет православных, а салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в другой — салтан Махнут персидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и, что ни судят они, все неправильно. И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит, а по-ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут:«Суди меня, судья неправедный!». А то есть еще земля, где все люди с песьими головами.
Содом, матушка!
Любые публичные дискуссии на острые политические темы вот примерно так и заканчиваются, как разговор Феклуши с Глашей в «Грозе»: есть земля, а в ней люди с песьими головами. Никакое серьезное, обоснованное обсуждение с цифрами в руках невозможно, потому что оппоненты срываются на крик: ах, тебе цифры важнее детских судеб? Да там же детей на органы продадут! Ах, ты, значит, хочешь, чтобы наших детей на органы? Последние времена, матушка Марфа Игнатьевна, последние, по всем приметам последние. Еще у вас в городе рай и тишина, а по другим городам так просто содом, матушка.
Они там развращены и вырождаются. Треть всех европейцев бесплодна, а сорок процентов психически больны и сидят на антидепрессантах, уверяют нас какие-то безымянные «эксперты МГУ». Оттого и женщины-то у них все-такие худые, тела-то никак не нагуляют, да как будто они что потеряли либо чего ищут: в лице печаль, даже жалко.
Вот им и понадобились наши дети, потому что своих-то не родят. Правда, идеи о том, зачем проклятым иностранцам понадобились наши дети, резко разнятся — в меру развития фантазии. Некоторые думают, что на западе российских детей хотят усыновить. Эти чудесные люди в самом деле думают, что дети имеют рыночную стоимость. В их мире светловолосые голубоглазые детки по всем параметрам лучше, качественней и дороже, чем кареглазые и темноволосые (вот, например, прямым текстом об этом говорится; однако с семьей по ссылке все оказалось куда банальнее).
В общем, иностранцы спят и видят, как заслать к нам в страну ювенальную юстицию, которая всех белых и голубоглазых деток будет изымать у родителей и отдавать бесплодным и сумасшедшим иностранцам для поправки их вырождающегося генофонда.
Фото Анны Гальпериной
Этот дискурс начисто исключает всякую возможность общественного обсуждения совершенно реальных и жизненно важных вопросов помощи кризисной семье, изменения функции органов опеки, функций социального патроната, законных оснований для изъятия ребенка из семьи. Вопросы решаются не так: они решаются криком, истерикой и телепередачами Малахова и Зеленского.
Суди меня, судья неправедный!
Есть идеи куда более кровожадные. Продажа на органы — раз; вторая — продажа в секс-рабство. С ней носятся теперь «Русские матери», организатор марша и митинга на Новопушкинской площади.«Русские матери» без устали разоблачают всемирный заговор педофилов, который тянет свои щупальца к русским границам. «Русские матери» в январе собрались создавать «Антипедофильский родительский фронт».
Ведущий разоблачитель мировых педофилов — глава организации «Русские матери» Ирина Бергсет, знаменитая тем, что обвинила бывшего мужа в педофилии и насилии над младшим ребенком и вчистую проиграла дело в норвежском суде. Суд неправедный решил, что ребенок, подстрекаемый матерью, наговаривает на отца, и запретил ей видеться с ребенком. Ирина Бергсет охотно раздает интервью — как по поводу собственной семейной трагедии, так и по поводу разоблаченной ею сети норвежских педофилов — целые деревни педофилов, как вампирские деревни у А. К. Толстого.
На youtube выложено множество роликов с монологами Ирины Бергсет; тошнить начинает уже на середине первого. Даже если не касаться семейных вопросов Бергсет, а сосредоточиться на ее общественной деятельности и послушать ее публичные выступления, посвященные спасению детей — становится понятно, что она живет на каком-то другом глобусе. На нем в Норвегии запрещено плакать, педофилия не преступление (на самом деле в Норвегии можно получить за педофилию срок до 20 лет), а самое модное норвежское развлечение — это секс с новорожденными.
«Русские матери» в прошлом году требовали, чтобы Путин запретил секс с детьми до трех лет в России «как преступление против Человечества», — как если бы у нас не было нужной статьи в Уголовном кодексе, — и стращали слушателей и читателей «масштабами рынка охоты на живых новорожденных русских младенцев в европейских странах».
В Норвегии, рассказывает Ирина Бергсет, действует «19 тысяч тайных обществ, переучивающих детей на ненатуралов». Непокорных русских матерей, отказывающихся предоставлять своих детей педофилам, сажают в психушки. Русских детей лечат «ковровой терапией»: закатывают в ковер; по уверениям Бергсет, большинство сразу умирает от разрыва сердца, оставшиеся сходят с ума через 30 минут, получают травмы на всю жизнь или делаются покорными. «В Финляндии это объявляется очень хорошей терапией без синяков для русских детей», говорила в камеру Бергсет во время акции у финского посольства.
В Норвегии, правда, страшнее. Во время акции у Норвежского посольства Бергсет сказала на камеру дословно следующее: ««В Норвегии режет хлеб машина! Допустим, там есть стандарт три миллиметра! Мы, русские, режем сыр так, как хотим! Но если сыр нарезан не по норвежским стандартам, или омлет сделан не так, норвежский психолог по детям говорит: „Ваш ребенок будет нашим! Мы сделаем из него человека!“. Понимаете? Ведь это садизм над русскими людьми! Когда мы ехали туда, нам никто не говорил, что наши дети перестанут быть нашими, что у нас украдут самое дорогое!» ( с 1:25)
Почему хлеб? Почему сыр? Это Бергсет рассказывает о русской матери, в дом которой стучится опека: «Ей сказали: ты! Плохая мать! Нам нравится твой ребенок! Мы хотим сделать его норвежцем! И! ровно через девяносто дней ребенка отбирают! За что? за то, что мать режет хлеб толстыми ногтя… ломтями! Вы можете себе представить такой диагноз?» Правда, большую часть леденящих душу историй, рассказанных этой общественной деятельницей, процитировать никак невозможно: и те, кто верит в них, и те, кто не верит, одинаково найдут, что это за гранью добра и зла, хотя и по разным причинам.
По-хорошему Ирина Бергсет должна была оставаться маргинальным персонажем международной судебной хроники. Однако современная российская действительность настоятельно требует таких героев — и вот она красуется в газетах, поддержанная Павлом Астаховым; вот она пикетирует посольства скандинавских стран вместе с «Молодой гвардией»; вот возглавляет колонну защитников русских детей на марше, выступает со сцены митинга в центре Москвы, раздает интервью — уже в качестве лидера общественной организации — и участвует в качестве эксперта по семейной политике в Рождественских чтениях.
Время требует такого дискурса. Страшилок, а не фактов, истерики, а не статистики, антизападной риторики и международной изоляции, а не разумных попыток навести порядок у себя в стране — со всем тем безобразием, которое в ней творилось и творится. Так всегда бывает во времена, когда власть не справляется с домашними безобразиями: обязательно нужен внешний враг. Хоть страшные европейские вольнодумцы, как в «мрачное семилетие» Николая I. Хоть потребители крови христианских младенцев, как в последние предреволюционные десятилетия. Хоть поджигатели войны и безродные космополиты, как в другое мрачное семилетие, перед смертью Сталина.
Фото Анны Гальпериной
И потом, разоблачать европейский рынок живых новорожденных русских младенцев, продаваемых в секс-рабство, — во всех отношениях легче: ответственности ровно никакой. Заявить можно все, что угодно, а обременять себя доказательствами не надо: целевая аудитория и так поверит. «Изо всего-то вы себе пугал наделали, — говорил в той же классической пьесе изобретатель Кулигин. — Эх, народ!».
Боярыня Морозова издевалась над крепостными
Депутат от «Единой России» Евгений Федоров отметил второго марта у себя на сайте: «Партия „Свободная Россия“ учавствует в Марше в защиту детей! Нам есть, кого защищать! Нам есть, за что бороться! Нет работорговли детьми!». Евгений Федоров — действительный государственный советник, председатель комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству. Он тоже борется с мировой закулисой. По его мнению, «российских детей вывозят в Америку в качестве дани».
Невежество борцов с мировой закулисой так же колоссально, как и их напор. Безграмотность орфографическая и историческая, невежество и непрофессионализм — это, кажется, уже необходимые квалификации для защитников русских детей, без них на работу не возьмут. Юрист Астахов, узнав о смерти Максима Кузьмина, непрофессионально и непростительно для юриста заявил, пренебрегая презумпцией невиновности, что ребенка убила мать. Уполномоченный МИД РФ по вопросам прав человека, демократии и верховенства права Константин Долгов в тот же день написал у себя в твиттере, что мать кормила ребенка «антипсихопатическими препаратами» (это, видимо, такие специальные таблетки, отпугивающие психопатов).
Все эти дискуссии о «ковровой терапии для русских детей», «антипсихопатических препаратах», сорока процентах сумасшедших в Европе и «так называемом синдроме дефицита внимания и гиперактивности» демонстрируют, что спикеры вообще ничего не понимают в вопросах психического здоровья, которые берутся обсуждать публично.
Но ладно антипсихотики и методики подсчета душевнобольных, это все-таки узкоспециализированная тема. Но вот Евгений Федоров говорит в своем интервью о событиях, известных и понятных большинству людей, учившихся в школе. Начинает с того, что российские дети в США по статусу ниже, чем американские, потому что это «продолжение рабской системы отношений»: ведь США «идеологически вышли из рабства». Дальше мы узнаем, что у нас никогда рабства не было, «потому что крепостное право и рабство — принципиально разные вещи».
Нужно доказательство? Пожалуйста. Боярыню Морозову казнили не за раскол, а «за то, что она наказывала крепостных», утверждает Федоров. Дальше цитирую дословно:
«И за это ее соответствующий суд — ну, царь, — в Российской Федерации наказали. Почему? Потому, что крепостные — это души. Души мужского пола. Дети и женщины туда вообще не входят. И души мужского пола — это соответственная система отношений. Даже был Юрьев день, когда от одного помещика можно уходить к другому и так далее.
Рабы — это персональная вещь. Головы. Рабов считают по головам. Крепостных — по душам. Что это означает? Что раб — это просто скотина, которую можно продавать, покупать. Убивать. Потому что он может убить свою корову, а значит, может убить своего раба. Вот эта технология, которая была в странах, где было рабство — это принципиальное отличие от крепостного права. И крепостное право в России было запрещено раньше, чем в Соединенных Штатах рабство. И там даже была гражданская война, в результате которой американцы решили, что рабовладение — это плохо. Но в их сознании это осталось. И потому они рассматривают российских детей как рабов, которых надо покупать — ну как их, собственно, и покупали — на невольничьих рынках».
Вроде как председатель думского комитета — а посмотришь: ан нет, Феклуша-странница! Люди с песьими головами, судьи неправедные, дети в рабстве у неправославных царей…
Собственно, и меры по решению сиротского вопроса, которые предлагают организаторы и участники митинга — такие же простые и дремучие, как Феклушины истории. Все элементарно: раз Россия не может отследить судьбы усыновленных детей — значит, их продали на органы. Раз продали на органы — значит, запретить иностранное усыновление. А чтобы усыновляли на родине — надо повысить пособия усыновителям.
Лариса Ефимова, руководитель Общественного центра информационной безопасности семьи и детей, вот прямо об этом и говорит: «Многие не решаются усыновлять детей, боясь, что не смогут их содержать. Мне кажется, если бы платили хорошие пособия, проблема была бы решена и детские дома закрыты». Волшебные кнут и пряник! Лору Шатто засудить, американцев призвать к ответу, а нашим усыновителям дать денег. И все заработает само, не надо ничего придумывать, ничего организовывать, все и так получится. Востребованы только самые примитивные, самые непрофессиональные решения — только то, что получит поддержку у аудитории программы «Пусть говорят». А чего эта аудитория не поймет — то от лукавого.
И спорить не надо, и доказывать не надо ничего: пена у рта, гневное выражение лица, крик и скандирование лозунгов с успехом заменяют всякую содержательную полемику.
Правда, они не имеют никакого отношения к помощи детям. Если кто реально хочет российским детям помогать — придется оставить в покое риторику и Америку и заниматься фактами, статистикой, научным изучением вопроса, обсуждением с реальными, а не самозваными экспертами, вообще очень неэффектной повседневной работой, на которой головную боль и бессонницу себе заработаешь, а денег и паблисити — вряд ли.
Читайте также:
В защиту детей — репортаж с марша
Марш в защиту детей в Москве (ФОТО)
КОММЕНТАРИИ ОРГАНИЗАТОРОВ
- Ольга Леткова: Защита детей дает нам шанс стать единым народом
- Ирина Бергсет о марше 2 марта: Не хотим кормить прожорливого дракона, который уничтожает детей
- Лариса Ефимова: Марш в защиту детей еще не состоялся, а результаты уже есть
