Современные издательства то и дело выпускают книги, так или иначе затрагивающие Библию. Часто участники таких проектов делают вид, что ни о каком священном статусе Писания разумным современным людям говорить повода нет. Мол, памятник это, конечно, поразительный — до ужаса, до сумасшествия, но и только. Может ли Библия быть литературной игрой?
Река книг
Двадцать четыре года назад на троллейбусной остановке в Таллине ко мне подошла незнакомая бабушка и пригласила прийти — куда и когда я сейчас точно не помню. «Там собираются такие, как ты», — с этими словами она вручила мне маленькую книжицу. Это было изданное самым простым способом — в бумажном переплете, без каких-либо картинок и комментариев — Евангелие от Иоанна. К тому времени я проглотил гималаи книг, но Библию не держал в руках. И читал из нее только те фрагменты, что были опубликованы в одном из томов БВЛ — из «Песни Песней» и «Экклезиаста».
Но когда я открыл подаренную книжицу, я с удивлением обнаружил, что хорошо ее знаю. Цитаты из нее были разбросаны по всем книгам, которые я до этого читал, и по всей моей жизни. Только теперь я обрел первоисточник — вместе с его собственным грандиозным смыслом и сетью корешков, проросших в самые далекие друг от друга куски жизни.
Уже через много лет после этого я стал вспоминать, как много было людей, которые могли бы пересказывать мне истории Библии. Например, на казахстанском току, где я после седьмого класса ковырялся в рассыпающихся механизмах в качестве помощника механика, работал необычный дядька, который нам — четырнадцатилетним мальчикам на подхвате — во время перерывов в работе рассказывал о Христе. В красноярском университете преподавательница «мирового искусства» каждое занятие гасила свет и с помощью слайд-проектора воссоздавала перед нами, советскими дичками, Благовещение и другие сцены Евангелия.
Еще я вспомнил, как в детстве гостил у своей неграмотной белорусской бабушки и по одному ее вопросу вдруг понял, что, по ее представлениям, все книги, какие есть на свете, продолжают одна другую и развивают один сюжет. Тогда я посмеялся над бабушкиной наивностью, а через много лет убедился в ее правоте. Книги призваны дополнять друг друга и в первоистоке все восходят к этой Книге книг, которую я узнал достаточно поздно, но о которой хорошо знала моя не прочитавшая ни одной страницы бабушка.
Может ли Библия быть мистификацией?
Несколько лет назад шотландское издательство Canongate запустило серию, где выпускались отдельные книги Ветхого и Нового Заветов с предисловиями разных известных людей — далай-ламы, рокеров Боно ( U -2) и Ника Кэйва, Тура Хейердала и режиссера Паоло Пазолини. Потом предисловия объединили в одну книгу — «Откровения. Личный взгляд на Библию». В этом году на русском языке книга вышла в издательстве Ad Marginem.
Проект позиционируется как популяризация христианства, но это вряд ли. Можно было бы ожидать, что Писание таким способом пытаются приблизить к современному читателю с помощью посредников, доказавших свою способность овладевать вниманием современной аудитории и говорить с ней на одном языке. На деле большинство авторов сборника ни в грош не ставят главный посыл Библии, а именно то, что эта Книга дана человечеству во спасение. Даже историческое значение и высокое поэтическое качество текста признается не всеми. В результате сборник в немалой своей части является скорее коллекцией современных предубеждений в отношении Библии. Есть среди авторов и в разной степени верующие люди, но большинство разделяют уверенность в том, что Библия — это литературно сконструированная имитация Боговдохновенного текста. Популярна, к примеру, следующая мыслительная конструкция: над каждой отдельной книгой Библии работала группа авторов, разрабатывая сюжет так, как это делают авторы детективов — от конца к началу. Скажем, мы имеем сейчас разделение языков, чтобы объяснить этот факт, таинственный древний коллектив сочинителей разработал сказание о Вавилонской башне.
Однако текст Ветхого Завета содержит ряд предсказаний, исполнявшихся порой через столетия после того, как они были записаны: например, падение Вавилона, разрушение храма Соломона, рассеяние евреев и — через тысячелетия — возрождение их государства. Предсказана была и жизнь Иисуса Христа — в самых неожиданных подробностях: от места рождения до обстоятельств распятия.
Но главное опровержение мифа о «детективной», имитационной природе Библии — в самой фактуре текста Писания. По своей многослойности, многозначности он не сопоставим ни с каким литературным текстом (тем более с картонными драмами детективных романов). К примеру, вместо пламенной речи Христос может сказать просто: «Кто из вас без греха, первый да брось на нее камень». И это усмиряет обезумевшую толпу.
В повествованиях нет никаких дидактических или сюжетных схем. Когда разные люди рассказывают об одних событиях (как авторы Евангелий), они нередко противоречат друг другу. Там, где нет прямой речи, происходящее излагается скупым языком какого-то военкора, пренебрегающего красотами. Вот, например, вояка Авенир силой возвращает Давиду первую жену, которая уже давно сроднилась с другим мужем. Можно представить, что устроил бы из этого эпизода Шекспир. В Писании несколько строк: «Пошел с нею муж и с плачем провожал ее до Бухрима; но Авенир сказал ему: ступай назад. И он возвратился».
Истории эти грубы, как будто вытесаны на скалах, но есть в них то, что заставляет к ним возвращаться даже абсолютно неверующих людей, — концентрированное, сжатое в одну-две сцены, одну-две фразы знание жизни и человеческой природы. Этот текст нарушает все представления драматургии о единстве времени-места-действия, пользуется каким-то нечеловеческим временным масштабом, на одной странице в одну фразу укладывается то одна секунда, то десятилетия, то века. Для Бога сотни лет подобны мигу, но и секунда может быть равна сотням лет. Сквозь вереницу этих, казалось бы, обрывочных записей, как в окошки гигантской панорамы, видна история мира, ее начало. То, как Бог разговаривает со своими конфидентами и в виде огненного столба ведет народ через пустыню. И то, как являет своего Сына среди подданных Ирода и Пилата и возводит на Крест.
Возможен ли Бог после истории с Иовом?
Обвинять в отсутствии веры никого нельзя, но для того, кто забыл, не знает или не хочет знать, что Бог жив, Писание — это заблуждение, неправда, литературная игра, а значит, бессмыслица. Новый Завет — какая-то мрачная история о непреодолимом одиночестве Бога, которая закончилась убийством Спасителя на Кресте, а не радостными событиями, последовавшими за Его Воскресением. Стоило ли тогда веками носиться с такой странной Книгой? Дай Бог не сойти с ума от отчаяния ищущим людям, оказавшимся в таком состоянии, что честно не умеют Ее понять! Но как бы ни относились к Библии разные поколения, Ее не могут забыть, отставить, не читать. Веками ужасаются Книге Иова, где Бог мучает праведника и губит детей, кажется, из одной только прихоти. Даже верующие (знающие, что Господь воскресит Иова со всеми его детьми после смерти) в большинстве своем молятся, чтобы Господь избавил от подобных испытаний. А неверующему совсем невозможно уложить в сознании, как это Иов мог успокоиться в окружении новых чад и как будто забыть, что те, первые, погибли и их не вернуть.
Приемлемого для всех объяснения этой Книги и нет. Попробуй, представь себе смерть своего ребенка! Упаси, Боже! Каждый перенесший хоть малую толику подобных страданий ищет свое собственное решение, свои слова, возможно не годящиеся для других. Друзья Иова пытаются прояснить все за Бога, но добиваются в результате от Него осуждения. А сам Иов, потерявший все, отверженный обществом, изъеденный проказой, в своих воплях начинает вдруг подробно описывать непостижимое величие и красоту Божьего мира и отказывается судить Бога. И Бог в ответ Иову как будто ничего не объясняет, а почему-то напоминает, что это Он положил «основание земли» и создал все ее чудеса, в том числе левиафана, который «кипятит море, как котел, и море претворяет в кипящую мазь». То есть пересказывает вкратце и другими словами Священное Писание. Возможно, главный ответ на историю Иова, на все те страдания, которые когда-либо обрушивались на человека, — все Священное Писание. Оно не о гибели, а о жизни, о том, что смерть — только промежуточный эпизод истории, начавшейся с рассказа о том, как мир был извергнут из бездны небытия, и заканчивающейся победой Христа над адом.
Как-то на моих глазах умирал один мужественный человек, врач, в течение нескольких последних месяцев его мучила неотступная боль, он не мог ни смотреть фильмы, ни читать книги. «Единственное, что помогает», — говорил он, указывая на лежащую в изголовье Библию.
Взгляд божьей коровки на Большой взрыв
Любое самое разъяренное прочтение Священного Писания укладывается в заданные Им сюжеты и продолжает одну из тем. Бунтарей — вроде Евы или жены Иова, призывавшей мужа похулить Бога и умереть, — среди героев Библии куда больше, чем праведников, а описываемые нравы часто таковы, что и у самого передового представителя современной контркультуры зашевелятся волосы. Все имеют право на личный взгляд на Библию. Но что божья коровка может сказать про Большой взрыв? Капля — о реке? Границу, где кончается Библия и начинается мир, обнаружить невозможно. Сим, Хам, Иафет наплодили детей, те расселились по всему свету, и далекий потомок Иафета прочитал об этом в Библии и пересказывает сейчас в статье. Негры на Миссисипи поют о том, как реки Вавилона струятся по их щекам. Современные стихи пишутся на полях Псалтири. Иов утешился. Христос воскрес.
Андрей КУЛЬБА
