Сможет ли священник отслужить панихиду на кладбище или сказать вступительное слово перед концертом — и не быть за это оштрафованным? Будет ли считаться миссионерской деятельностью разговор о Боге с попутчиком в электричке? Кто выдаст удостоверения православным миссионерам?
После того, как на официальном сайте Минюста был опубликован проект закона о внесении изменений в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и в Кодекс об административных правонарушениях, в обществе разгорелись споры о том, как реально закон отразится на религиозных организациях. Поможет ли он в борьбе с сектами или запретит представителям традиционных религий осуществлять миссию? Мы попытались разобраться в этом с помощью экспертов.
Событие
18 сентября 2009 года в Министерстве юстиции Российской Федерации состоялось заседание круглого стола, на котором обсуждались поправки в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях. Эти дополнения и изменения, предложенные Минюстом, целиком направлены на урегулирование миссионерской деятельности.
На заседании присутствовали представители различных религиозных организаций. От Русской Православной Церкви на круглом столе выступили председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин и юрисконсульт Московской Патриархии К.А. Чернега.
Законопроект (некоторые положения)
“Миссионерской деятельностью в целях настоящего Федерального закона признается деятельность религиозного объединения, направленная на распространение своего вероучения среди лиц, не являющихся членами, участниками, последователями данного религиозного объединения, в целях вовлечения указанных лиц в религиозное объединение, и осуществляемая религиозными объединениями либо уполномоченными ими лицами непосредственно, публично, при помощи средств массовой информации либо другими законными способами. Не является миссионерской деятельность религиозного объединения в пределах зданий и сооружений религиозного назначения и относящихся к ним территорий, иных мест, предоставленных на постоянной основе данному религиозному объединению для совершения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, мест паломничества, учреждений и предприятий религиозных организаций, кладбищ и крематориев».
“Право религиозной организации на осуществление миссионерской деятельности возникает со дня ее государственной регистрации. Право религиозной группы на осуществление миссионерской деятельности возникает со дня уведомления о создании религиозной группы и начале ее деятельности соответствующего территориального органа федерального органа государственной регистрации».
“Запрещается осуществление миссионерской деятельности: 1) лицами, не имеющими специального документа; 2) временно пребывающими в Российской Федерации иностранными гражданами и лицами без гражданства; 3) лицами, осужденными по приговору суда за разжигание межнациональной и межрелигиозной розни или иные преступления экстремистского характера; 4) в пределах объектов религиозного назначения, принадлежащих другому религиозному объединению, без письменного согласия его руководящего органа; 5) сопровождаемой предложением материальных, социальных и иных выгод с целью вовлечения граждан в религиозное объединение либо угрозой применения насилия, психологическим давлением, манипуляцией сознанием, то есть осуществляемой вопреки воле лиц, на которых она направлена; 6) в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов без согласия администрации указанных учреждений и лиц, находящихся в данных учреждениях (их законных представителей, опекунов, попечителей); 7) в пределах административных зданий государственных органов или органов местного самоуправления и на обслуживающих эти здания земельных участках.
“Вовлечение несовершеннолетнего в деятельность религиозного объединения вопреки его воле и (или) без согласия его родителей или иных законных представителей посредством приглашения несовершеннолетнего для участия в собраниях религиозного объединения или не воспрепятствования несовершеннолетнему участвовать в собраниях религиозного объединения, путем проведения бесед с несовершеннолетним, передачи для ознакомления печатных, аудио – и видеоматериалов, а также предоставления несовершеннолетнему материальных благ за участие в деятельности религиозного объединения – влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от двух до пяти тысяч рублей, на юридических лиц – от пяти до десяти тысяч рублей».
Мнения экспертов
Протодиакон Андрей КУРАЕВ, профессор Московской Духовной Академии
«Я больше не миссионер» — с такими словами протодиакон Андрей Кураев выступил в своем личном дневнике в Живом Журнале 12 октября. Мы приводим выдержки из текста.
Я больше не миссионер, потому что у меня нет надлежащей справки. Читайте законопроект, внесенный Минюстом.
….Миссионерской деятельностью в целях настоящего Федерального закона признается деятельность религиозного объединения, направленная на распространение своего вероучения среди лиц, не являющихся членами, участниками, последователями данного религиозного объединения, в целях вовлечения указанных лиц в религиозное объединение, и осуществляемая религиозными объединениями либо уполномоченными ими лицами непосредственно, публично, при помощи средств массовой информации либо другими законными способами.
Тут нет различия между профессиональным миссионерством и ситуативным. Если бабушка в поезде заведет разговор с попутчиком о своих болезнях и о Блаженной Матронушке — ее что, штрафовать надо?
…Миссионерскую деятельность от имени религиозной организации вправе осуществлять руководитель религиозной организации и (или) член ее руководящего органа. Иные граждане и юридические лица вправе осуществлять миссионерскую деятельность от имени религиозной организации на основании доверенности, выданной соответствующей религиозной организацией или иного письменного документа, подтверждающего право на осуществление миссионерской деятельности от имени религиозной организации. Запрещается осуществление миссионерской деятельности лицами, не имеющими документа, предусмотренного пунктом 3 настоящей статьи.
Поскольку в законопроекте не сказано «дьякона Кураева это не касается», я считаю, что это и мне всунули кляп в рот.
…Вовлечение несовершеннолетнего в деятельность религиозного объединения вопреки его воле и (или) без согласия его родителей или иных законных представителей посредством приглашения несовершеннолетнего для участия в собраниях религиозного объединения или не воспрепятствования несовершеннолетнему участвовать в собраниях религиозного объединения, путем проведения бесед с несовершеннолетним, передачи для ознакомления печатных, аудио – и видеоматериалов, а также предоставления несовершеннолетнему материальных благ за участие в деятельности религиозного объединения –
влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от двух до пяти тысяч рублей, на юридических лиц — от пяти до десяти тысяч рублей.
Если я видел, что в храм входит ребенок без родителей, и я не задержал его и не позвал милицию — я должен платить штраф? Даже в Хрущевские времена такого не было.
Протоиерей Всеволод ЧАПЛИН, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества
Этот законопроект уже давно обсуждается, причем заседания рабочей группы Комиссии по вопросам религиозных объединений при правительстве РФ и совещания в Минюсте всегда проходят при участии представителей религиозных организаций, в том числе Русской Православной Церкви. В последнее время проект был много раз откорректирован и, наверно, нуждается еще в некоторой корректировке. Но главная его идея – о необходимости правовой регламентации миссионерской деятельности – полностью оправдана, как я считаю. О такой регламентации многие и многие годы говорят и региональные власти, и представители общественности, и журналисты. У нас сегодня существует правовой вакуум в этом вопросе, который необходимо ликвидировать.
В России все религиозные объединения равны перед законом, можно долго дискутировать, хорошо это или плохо. Я считаю, что не очень хорошо. К примеру, законодательства ряда стран Европы гораздо жестче разделяют секты и традиционные религии. Но в данный момент наша Конституция такова, поэтому законопроект должен распространяться на все религиозные организации.
Мне видится оправданным стремление законодательно закрепить связь миссионера с религиозной общиной. Я думаю, что и отец Андрей Кураев, и любой другой миссионер могут легко получить в своем приходе подтвержение того, что они ведут миссионерскую деятельность законно и от имени реально существующей церковной общины.
Православный христианин нисколько не пострадает, если будет действовать не сам по себе, а в контексте прихода, по согласованию настоятелем и другими членами общины.
Другое дело, что закон вовсе не препятствует тому, чтобы один человек просто поговорил с другим о своей вере. Беседы людей в быту – это не миссионерсво, при условии, что эти беседы не ведутся против воли одного из собеседников. Мы не должны уподобляться Свидетелям Иеговы, которые хватают людей за руки, пристают к ним, запугивают.
Спорный момент в законопроекте – преложение ввести наказание за вовлечение несовершеннолетних в деятельность религиозных объединений. На мой взгляд, это предложение нуждается в серьезной ревизии, я как раз сейчас обсуждаю эту тему с чиновниками Минюста и, кажется, нахожу понимание с ними. Нужно четко прописать, о чем идет речь: о согласии одного родителя или обоих, об устном или письменном согласии. Мне не ясен выход из ситуации, когда один родитель, например, приветствует участие ребенка в богослужениях, а другой нет.
Кроме того, важно уточнить, о каком возрасте идет речь. Я считаю, что несовершеннолетний подросток сам имеет право решать, посещать ему церковь или нет. Я сам, будучи сыном неверующих родителей, начал ходить в храм в возрасте тринадцати лет. Ествественно, мама и папа были против. Согласно сегодняшнему законопроекту, тогда священников, которые меня исповедовали и причащали, надо было бы штрафовать. Даже для советского времени такие жесткие правила были несвойственны!
Интересно, что в законопроекте отдельно не прописано, как регламентирвоать миссионерскую деятельность в средствах массовой информации. Лично я вообще не считаю, что выступления священников, к примеру, в прямом эфире телевизионных передач, подпадают под действие этого закона. Потому что транслирование своих убеждений широкому кругу аудитории – это не миссионерская деятельность. В законе речь идет все-таки о распространении своей веры среди лиц, не являющихся ее последователями. Никакого препятсвия для выступления в СМИ отца Андрея Кураева, вашего покорного слуги и других миссионеров я не вижу.
Александр ДВОРКИН, заведующий кафедрой сектоведения Миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, президент Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского
Я согласен с законопроектом — в том виде, в котором он сейчас существует. Частности и детали, безусловно, нужно еще оговаривать, согласовывать, объяснять, уточнять, но мне кажется, что общее направление разработчиками проекта было взято правильно. О том, что закон нужен, говорили уже давно, всем было ясно, что бесконтрольную деятельность псевдомиссионеров следует каким-то образом ограничивать. Вспомним, как 10-15 лет назад в регионах даже предпринимались попытки создания собственных законов о миссионерской деятельности — и эти законы, кстати, были намного жестче, чем нынешний проект поправок, который предлагает Минюст.
Сейчас, с приходом Александра Коновалова и его команды, состоящей из высококвалифицированных профессионалов, Минюст попытался эту проблему решить — создать такой закон, который, с одной стороны, давал бы возможность традиционным религиям спокойно заботиться о своей пастве и заниматься миссионерством, а с другой – ограждал бы людей от недобросовестного миссионерства всевозможных сект и мошенников, которые под видом миссии решают задачи, от миссионерства весьма и весьма далекие.
Меня не смущает то, что законопроект «грешит» общим подходом. В России пока не существует пока четкого законодательного разграничения между традиционными и нетрадиционными религиями, хотя мне кажется, что рано или поздно мы к этому разграничению, в той или иной степени присутствующему в законодательстве большинства европейских стран, все равно придем. Но пока его нет, было очень важно сформулировать поправки таким образом, чтобы законопослушные религиозные организации никак от него не пострадали. Авторам проекта нужно было буквально пройти по лезвию бритвы, чтобы никак не задеть право традиционных религий, к примеру, православия, на реализацию миссии, к которой они призваны. Мне кажется, они, в общем и в целом, справились с этой сложной задачей.
Очень важный аспект законопроекта – подкрепление запрета на конфессиональную анонимность. Фактически в нашей стране не существует никаких карательных мер, которые применялись бы к тем, кто таким образом нарушает Федеральный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», в котором этот запрет прописан. Законопроект Минюста предлагает залатать дыру в нашем законодательстве и ввести административную ответственность за конфессиональную анонимность или псевдонимность. Секты сплошь и рядом используют эту лазейку в законе: приглашают людей в религиозные организации либо вообще без названия, либо с названием, вводящим в заблуждение, либо прикрываясь символикой или названиями других организаций. Сколько раз я видел неопятидесятнические объявления с православными крестами и приглашениями в «Храм Святого Духа» для помазания «привезенным из Иерусалима маслом», которое «будет проводить священник»! Портрет такого «священника» в рясе и с софринским крестом часто прилагается. Или адвентисты седьмого дня, которые позиционируют себя в виде респектабельной протестантской конфессии, тоже не гнушаются методов конфессиональной анонимности. Пример их афиши: «Приглашаем на встречу с преподавателями Заокской духовной академии…» Кто знает, что эта академия – адвентистское учебное заведение? А в объявлениях это, как правило, не оговорено. Я уже не говорю о мормонах, которые завлекают людей при помощи бесплатных уроков английского языка, или «богородичниках», которые приходят в больницы без всякого приглашения администрации, одетые как православные священники.
Законопроект впервые дает определение миссионерской деятельности. Вся критика проекта, которую мы слышим, как мне кажется, чаще всего исходит от людей, которые не внимательно его читали. В проекте четко сказано, что миссионерская деятельность – это не просто рассказы о своей вере, это всегда прямой призыв прийти в такую-то организацию по такому-то адресу. А просто рассказывать о своей вере вправе любой верующий.
Только когда человек приглашает своего собеседника в конкретную организацию, агитирует за это – его действия могут называться миссионерской деятельностью. Сейчас же складывается такая ситуация: даже когда в правоохранительные органы поступают жалобы на навязчивое приставание сектантов, то, когда по жалобе обращаются в секту, там говорят: «Мы ни при чем, эти люди действуют сами, по собственной инициативе». Законопроект регламентирует этот момент: если граждане занимаются миссионерством по своей инициативе, они должны быть готовы нести за это ответственность. Если же у них будет удостоверение от религиозной организации о том, что они вправе заниматься такой деятельностью, то – при нарушениях пунктов закона – за них ответственность будет нести уже организация.
Думаю, всем добропорядочным организациям такой порядок пойдет только на пользу, потому что поправки к закону станут защитой от людей, которые от их имени проповедуют неизвестно что.
А вот для определенной публики – сектантов – этот закон крайне невыгоден, поэтому они начинают шуметь, кричать и, возможно, кого-то вводят этим в заблуждение. Поэтому на сегодняшний момент, как я считаю, главная задача Минюста – грамотно доработать проект, учесть замечания, внести ясность в спорные моменты, проведя разъяснительную работу. И главное – соблюсти тонкую, миллиметровую грань, чтобы никак не ограничить свободу совести граждан, но вместе с тем защитить их от недобросовестных религиозных организаций и отдельных комбинаторов, которые пользуются прорехами в законе в корыстных или в честолюбивых целях.
