В комнату входят две женщины с сумками. Дверь за ними закрывается. Они сдают мобильные телефоны и паспорта, получают взамен жетоны. Сумки досматривают. Список того, что в них, уже есть у охраны. Охранник говорит: «Досмотр закончен».
Открывается вторая дверь, и посетительницы попадают на территорию женской исправительной колонии. Они с сопровождающим сотрудником проходят к зданию с детской площадкой. Оно огорожено забором, но колючей проволоки на нем нет. Вход в периметр разрешен только персоналу и мамам детей, которые здесь живут.
Здание внутри похоже на детский сад. В игровой комнате посетительницы расставляют стулья в круг. В комнату проходят шесть женщин. Часть из них в халатах и платках, другие — в зеленой униформе заключенных. Все они на последних сроках беременности.
Елена Шидловская. Фото: Сергей Баринов
Пришедшие со свободы достают из пакетов вязаные модели — матку, грудь, куклу младенца, брошюры «Дыхание и релаксация в родах». Одна из них улыбается и произносит:
— Здравствуйте. Меня зовут Елена Шидловская. Я психолог. Я очень хочу поддержать вас и рассказать о том, какими могут быть роды и как будет развиваться ваш малыш. О здоровье вашего ребенка, о том, как кормить грудью, расскажет врач-неонатолог. Это будет не лекция, а беседа. Мы ответим на любые ваши вопросы. Нам не важна ваша статья, нам не важно ваше прошлое. Мы приехали к мамам и детям. Мы приехали оказать ту помощь, которая вам необходима.
«Для детей колония — это дом»
Перинатальный психолог Елена Шидловская уже три года вместе с фондом помощи заключенным «Протяни руку» помогает женщинам из колонии готовиться к родам, взаимодействовать со своими малышами.
Дом ребенка в колонии устроен так же, как детский сад. Он рассчитан на 20–25 мест. Есть группы разных возрастов, воспитатели, педиатр, столовая, игровая комната и спальни, где дети живут с мамами.
К совместному проживанию допускают не всех женщин-заключенных. Мама не должна курить, ее уголовная статья не должна быть связана с насилием над ребенком.
Приоритет отдается тем, кто кормит грудью и отличается хорошим поведением.
В комнаты стараются селить по четыре мамы. Сотрудники колонии это объясняют опытом, который показывает: если селить по трое — двое могут объединиться против одной. В некоторых колониях на совместное проживание очередь. Его нужно заслужить.
Матку с плацентой, пуповиной и ребенком связала для занятий сотрудник фонда.
— Благодаря этой вязаной матке мы наглядно показываем, как происходит процесс родов, — говорит психолог Елена Шидловская. — Еще у нас есть вязаная грудь. С ней неонатолог рассказывает про грудное вскармливание, как прикладывать к груди, на что нужно обратить внимание. За решеткой у будущих мам тревожности больше, и у них, конечно, дефицит информации. И мы приходим к ним, чтобы снять эту тревожность.
Во многих колониях есть штатные психологи, в доме ребенка — педиатры, которые могут рассказать о грудном вскармливании и о том, как заботиться о ребенке. Но заключенные воспринимают этих людей как продолжение системы наказания. Они им не доверяют.
Наталья Костина
— Женщина в колонии находится в информационном вакууме, — объясняет Наталья Костина, директор фонда «Протяни руку», — а если она первый раз осуждена, первый раз отбывает наказание — это ее первые роды — это очень тяжело пережить. Мало того что ты в тюрьме, так еще и беременная. Женщины испытывают страх и стыд перед своим будущим ребенком. Им очень нужна помощь.
Главный вопрос, который задают заключенные беременные женщины перинатальному психологу: «Мой ребенок родился в колонии и первые годы будет расти здесь, какой отпечаток это оставит на всей его жизни?»
Елена в ответ рассказывает, как ценно для ребенка в первые месяцы жизни находиться рядом с мамой.
— Для этих детей колония — это дом, — говорит Елена. — Для ребенка важно и ценно находиться с матерью, если есть такая возможность, пусть даже на территории колонии. Кормление грудью — это формирование тех связей, которые очень важны для развития детей.
Неонатолог Ксения Бухольцева встречается с беременными женщинами и мамами малышей в красноярской колонии ИК-22.
— Мамы за решеткой — такие же мамы, — говорит она, — они спрашивают то, что обычно спрашивают все — про вирусные заболевания ребенка, про аллергию, про приучение к горшку, про совместное засыпание, про питание. Выбор детских смесей у них там, конечно, ограниченный. Но все их хорошо переносят. Единственное, что поначалу девушки очень зажаты. Им нужно время, чтобы привыкнуть к нам.
Рожают заключенные в обычных роддомах. Но сопровождают их туда с конвоем. Конвой находится за пределами родового отделения. После, если ей разрешено совместное проживание, мама живет вместе с малышом в доме ребенка. Она может не работать. Но большинство через несколько месяцев после родов предпочитают начать работать в колонии, так как они нуждаются в деньгах.
Памперсы, смеси, детское питание мамам выдают. Единственное, чего может не хватать в доме ребенка в колонии, — это игрушки. Мамам часто не хватает нижнего белья, шампуней, средств по уходу за телом. Сотрудники фондов, которые помогают заключенным, все это собирают и привозят женщинам. Белье светлых и ярких расцветок запрещено. Можно только темное.
После беседы Елена Шидловская дарит будущим мамам подарок — это пинетки, игрушки. Для каждой мамы подписывают открытку и отдают ей. Многие женщины подходят, благодарят и спрашивают Елену: «Можно вас обнять?» Она никому не отказывает.
«Даже в этой тьме есть свет, за который можно держаться»
Следующая встреча перинатального психолога и неонатолога — с мамами и их детьми, которым больше одного года. Девять мам и девять детей. Все садятся в круг. У психолога пальчиковая куколка. Она здоровается с детьми. Мамам раздают пальчиковые краски. Психолог объясняет, как с ними играть. Мамы макают пальчик ребенка в краску и рисуют им на листе. Всем весело.
Психолог объясняет, что такой контакт с ребенком, даже если он длится несколько минут в день, помогает укреплению связи между мамой и ребенком.
— Ваша жизнь продолжается, — говорит психолог, — и от вас сейчас многое зависит. Ваш ребенок растет рядом с вами, и поэтому вы очень многое для него можете сделать.
Мамы задают много вопросов о методах воспитания.
— Мы часто говорим с женщинами про физические наказания, — рассказывает психолог Елена, — тут у нас жаркие споры. У многих мам в колонии сформировано мнение о том, что ударить по попе — это нормально. А мы развеиваем эти мифы и говорим, что агрессия порождает агрессию. Одни мамы согласны с нами.
Но есть и те, кто сами травмированы, испытывали насилие и не знают, как по-другому. И мы доказываем, что насилие — это не метод воспитания.
Перинатальный психолог и неонатолог три раза за год встречаются с женщинами в одной и той же колонии.
— Когда я приезжаю через месяц-два, женщины уже легко идут на контакт, — говорит Елена. — Задают много вопросов. Хотя изначально они не доверяли. Важно понимать, что многие из них никогда не видели хорошего отношения. И когда они благодарят, кто-то держит за руку, кто-то плачет и говорит: «Ну, так не может быть, что вы просто так к нам приезжаете». У них свой стереотип — раз мы заключенные, значит, мы никому не нужны. Я стараюсь им объяснить, что свобода их ждет. В любой тьме есть свет, за который можно держаться.
Дети в маленьком периметре живут с обычными для всех детских садов праздниками и утренниками. Только вот выйти за свой периметр они не могут. Они лишены впечатлений внешнего мира. Возможно, им удастся увидеть кошку, собаку, голубей. Но они не видят автобусы, поезда, реки, озера, зоопарки, машины, торговые центры, экскаваторы, многоэтажные дома, лес, парк, белку, хомяка, попугая, детей старше четырех лет, золотых рыбок…
В фонде «Протяни руку» придумали программу «Жизнь за периметром». Сотрудники фонда организуют для детей выезды за пределы колонии — в контактные зоопарки, парки, кукольные театры.
— Однажды, когда мы вывозили детей, один двухлетний мальчик страшно испугался автобуса, в который должен был сесть, — вспоминает директор фонда «Протяни руку» Наталья Костина. — Он видел его первый раз в жизни. Его напугал и внешний вид, и звук, который он издавал. Мы очень долго его уговаривали сесть в салон. Мальчик ни к чему там не прикасался вообще. Потом ему стало интересно, за окошком пошли елочки, сосенки, машинки, фонарики… Когда он второй раз выезжал, то бежал впереди всех в этот автобус.
Хуже всего детям и мамам в СИЗО. Там нет условий для детей. Нет детских площадок, игрушек. Детям сложно учиться ползать, потому что просто негде.
— За последние три года количество детей в колониях уменьшилось, — объясняет Наталья Костина. — К беременным обвиняемым стали более гуманно относиться, им стали чаще давать условные сроки, освобождать по УДО, они получают отсрочку от отбывания наказания до исполнения ребенку 14 лет.
Не старше четырех лет
Дети старше четырех лет не могут больше находиться в своем маленьком периметре. Их необходимо передать родственникам или в детский дом. Очень часто пап у этих малышей нет. По словам сотрудников фонда «Протяни руку», мужчины в большинстве случаев уходят от осужденной женщины.
— Практически у всех мужчин в колониях есть женщины, которые их ждут и поддерживают с воли — матери, сестры, жены, подруги, — рассказывает Наталья Костина. — У женщин в тюрьме ровно обратная ситуация. Мужчины очень редко их ждут и поддерживают. Как только за человеком закрывается дверь СИЗО, он остается один. Конечно, есть папы, которые забирают детей, есть мужчины, которые поддерживают. Но их не так много.
Екатерина (имя изменено) родила ребенка в колонии. Она была очень конфликтной. И ей не разрешили находиться в доме ребенка.
— Но она стала доказывать руководству колонии, что она изменилась, — вспоминает Наталья. — Участвовала во всех мероприятиях, стала вести себя иначе. Ходила к начальнику дома ребенка, к начальнику колонии и просила дать ей возможность быть со своим малышом. Ей было недостаточно видеть его два раза в день. Она хотела быть рядом, не могла смириться, что большую часть времени малыш проводит без нее. И она добилась. Ей разрешили жить с ребенком. Она оказалась очень включенной мамой, играла, занималась с ребенком. Но, когда ребенка должны были перевести в детский дом, ее срок еще не закончился. Она должна была отбывать наказание еще полгода.
Екатерина стала добиваться условно-досрочного освобождения, чтобы выйти из колонии вместе с ребенком. Она делала все, что только возможно. Примерно себя вела, подавала прошения. И ее выпустили по УДО. Она не позволила отправить своего малыша в детский дом.
— Мы видим, как ради детей эти женщины меняются, — говорит Наталья. — Из колонии они выходят совсем другими.
Конечно, так бывает не со всеми, у нас нет розовых очков. Некоторые женщины после колонии возвращаются, например, к наркотикам. Но за все время нашей работы было только два случая, когда после освобождения мамы отказались от детей.
Татьяне (имя изменено по ее просьбе) 27 лет, она отбыла четырехлетний срок в исправительной колонии за хранение наркотиков. В колонию она попала на четвертом месяце беременности.
— Мне было очень страшно, — говорит она, — помню только страх. Я думала, что у меня заберут ребенка. Передать мне его было некому. Моя мама умерла, а отца я не знаю. Потом, когда мне рассказали про дом ребенка в колонии, не надеялась, что меня туда пустят, потому что я употребляла наркотики. Я еще очень боялась родов. Но все прошло нормально и мне разрешили быть с сыном в доме ребенка. У него там была своя кроватка. Мне очень не хватало подгузников. Нам давали только два на день. Еще у меня были проблемы с грудью и нужна была мазь, а ее не было. Но я справилась. В колонии был хороший дом ребенка. Там и книжки, и игрушки, и детская площадка. Когда сыну исполнилось полгода, я стала работать в швейной мастерской. Хотела денег заработать, потому что у меня нет жилья. И я не знала, где я буду жить с ребенком, когда выйду.
Фонд помощи заключенным помог Татьяне после выхода на свободу найти работу.
— Я устроилась на одно предприятие, где мне дали комнату в общежитии. Я боялась, что опека заберет сына, потому что я живу там. Много работала, чтобы купить сыну одежду, шкаф, игрушки. Чтобы опека видела, как я о нем забочусь. Не допускаю даже мысли о наркотиках, потому что до сих пор очень сильно боюсь, что меня могут разлучить с сыном. Сейчас ему пять лет. Он самый лучший мальчик на свете.
Когда дети не с мамой
В челябинской колонии женщины спросили специалистов фонда: «А почему вы приходите только к тем, у кого дети в колонии? У нас у всех есть дети, и у большинства они не здесь, но мы матери и тоже хотим говорить о материнстве». У 90% женщин в колониях есть дети. Они живут с родственниками или в детских домах. И год назад проект «Мама за решеткой» стал «Школой материнства». К мамам, у которых на свободе остались дети, приезжает психолог.
— Мы работаем с женщинами, у которых дети от трех до 18 лет, — рассказывает психолог Елена Загорская. — У некоторых матерей шесть-восемь детей. Приходят бабушки, чтобы поговорить о внуках. Многие люди отбывают наказание по наркотическим статьям. Это большие сроки. Часто матери переносят это тяжело: «Ради чего жить — когда я выйду, мой ребенок будет уже большой?»
Елена убеждает женщин, что даже в колонии можно поддерживать контакт со своими детьми. Можно звонить, а можно писать письма.
— Про письма многие уже забыли. Для них такая возможность становится открытием. Но я убеждаю, что в письме можно сказать гораздо больше, чем по телефону. Моя задача — вернуть им смысл жизни.
Светлана (имя изменено) — красивая молодая женщина. Она получила очень большой срок за перевозку наркотиков. Ее сын остался жить с первым мужем. Он против того, чтобы Светлана общалась с ребенком. Женщина мечтала стать певицей. Она хорошо поет, пишет стихи.
— Светлана была в тяжелой депрессии, когда мы с ней познакомились, — рассказывает психолог. — Я ей предложила идею — поставить спектакль. И это ее вдохновило. К ней вернулась жизнь. Я убеждаю женщин, с которыми работаю, что нет места отчаянию, всегда есть возможность что-то исправить. Ко мне приходят самые разные люди. Я не хочу знать, за что они отбывают наказание. Но иногда узнаю случайно.
К Елене на встречи приходит женщина, которая осуждена за убийство ребенка. Ему было около пяти лет, мальчика оставила ей подруга на время. Женщина била его, и в итоге он умер. В тюрьме эта женщина родила. Ее малыш живет в доме ребенка, но матери с ним жить не разрешили.
— И она каждый день приходит к начальнику дома ребенка и говорит, что ее ребенку необходимо то и это, — рассказывает психолог. — Говорит, что у него, кажется, температура. Она считает, что ее малышу уделяют недостаточно внимания, и она рвется все время быть с ним. Она приходит на занятия, которые проводят перинатальный психолог и неонатолог, хочет все знать про детей.
К Елене на встречи приходит скромная женщина. Она ведет себя доброжелательно. На свободе у нее осталась девятилетняя дочь, которая живет с бабушкой. После встреч эта женщина обнимает Елену и благодарит.
— Я случайно узнала, что она получила срок за изготовление и распространение детской порнографии, — говорит психолог. — Она занималась этим вместе со своим мужем, и ее дочь была вовлечена. Конечно, я была шокирована. Но у каждого должен быть шанс на то, чтобы исправить свою жизнь. И может быть, я помогу ей его не упустить. По крайней мере, попытаюсь. Это моя задача здесь.
Страх свободы
Больше всего заключенные боятся свободы. Потому что им придется строить свою жизнь заново, а как — они не знают.
На выходе из колонии сотрудники фонда вручают женщине дорожный комплект: сменные вещи для ребенка, игрушки, книжки, бутылочки, соски, памперсы, простой кнопочный телефон. Если ребенок маленький, женщине дают люльку. Если постарше, то коляску-трость.
Женщины, у которых ребенок оказался в детском доме, не знают, как его вернуть. И им оказывают юридическую помощь.
— Ребенка из детского дома не отдадут, пока у женщины не будет работы и приличного жилья, — рассказывает Наталья, — и требуется очень много сил, чтобы этого добиться. Но у нас была женщина, которая горы свернула, чтобы ребенка, уже школьника, забрать из детского дома. Устроилась на работу кассиром в «Пятерочке». Невероятно дорожила своей работой и старалась изо всех сил. Сняла квартиру. Мы помогли ей купить мебель для ребенка. Некоторым женщинам, которые находили место в общежитии, помогали установить бойлеры и душевые кабины, потому что в общежитии не было горячей воды и опека ребенка в такое помещение, конечно, не отпустит.
Связь мамы и малыша не может разорвать тюрьма, считают специалисты фонда «Протяни руку».
— Мы делаем все, чтобы связь мамы и ребенка стала крепкой, — говорит Наталья, — чтобы они научились любить и понимать друг друга. Потому что чем крепче эта связь, тем проще женщине идти по нужному для нее и ребенка пути. Тем больше у нее сил выбраться оттуда, где она оказалась.
Фото предоставлены Еленой Шидловской
