Священник Дмитрий Свердлов
В Церкви «быт» нередко противопоставляют аскетизму. Или еще: быт — «низкая» сторона жизни человека, а есть «высокие»: любовь, духовность, культура, наука и др. Уместно ли такое противопоставление? Размышляет иерей Дмитрий СВЕРДЛОВ, настоятель храма Петра и Павла в деревне Павловское Домодедовского района (Московская область):
Вещи не виноваты
— Разделение жизни человека на «высокую» и «низкую», или деление ее на «священное» и «быт» — с точки зрения православной антропологии не вполне корректно. Бог создал материю, Бог создал землю и само материальное освящено благодаря Божественному акту творения, которое подробно описывается на самых первых страницах Библии. Сама материя свята, потому что вышла из рук Божиих. Презрение земного, материи, материального – это нехристианское отношение к миру, сродни дуалистическому, манихейскому взгляду, который принципиально противопоставляет дух и материю. Эта концепция (где считается, что дух — свят, а материя – априори грешна) была многократно отвергнута православным богословием.
О Божием благословении материи говорит само Воплощение, вочеловечивание Сына Божия. Если бы материальное было скверным, Бог не мог бы воплотиться, потому что плоть – это материя. Божественная и человеческая природы Христа не смогли бы соединиться в акте Воплощения, если бы человеческая, созданная в том числе из материи, природа была бы по сути своей грешной. Потому что Бог с грехом ничего общего иметь не может, по определению.
Рождество Спасителя, то, что Он жил земной жизнью, пользовался вещами, ел, пил, ходил, спал, разворачивал своими руками свиток в капернаумской синагоге, брал в руки землю и прикладывал ее к глазам слепого — все это и многое другое подтверждает Божие благословение материи. Крещение человека использует материю – воду. Таинство Причастия, великая Евхаристия совершается с помощью материальных предметов – хлеба и вина.
…Вообще, о проблеме разделения жизни верующего человека на жизнь духовную и не духовную хорошо говорил прот. Александр Шмеман, в том смысле, что для человека церковного не существует по сути такого разделения. Для него все, чем он живет, включая обыденные вещи: работу, дом, быт, то, как он его организовал – все это составляет единое целое, является частями духовной жизни. Человек, стремящийся к Богу, стремится к Нему всем своим существом. Поэтому и быт, как часть земной жизни, может и должен быть посвящен Богу – как одно из слагаемых пути спасения.
В опрятном, уютном быте, на мой взгляд, нет никакого греха, наоборот, это добродетель и прямое следование Божьей заповеди. В книге Бытия говорится, что, сотворив Адама, Бог дал ему всю землю вместе с ее творением — растениями, животными, чтобы он ее хранил и возделывал, или как сказано в славянском переводе, Бог наказал Адаму «блюсти» райский сад. Эта заповедь относится, что важно, не к внутренней жизни человека, а к заботе о благополучии, поддержании порядка и красоты внешнего, сотворенного Богом мира. И Адам, «блюдя» райский сад, оказывал послушание Богу…
Различие сакрального и профанного проходит не по границе духовное-материальное. Все мирское должно попадать для христианина в орбиту его духовной жизни. Грех — не в самих вещах, а в неправильном их использовании. У апостола Павла есть прекрасные слова: «Попечение о плоти не превращайте в похоти». (Рим.13:14). Если возвращаться к нашей теме, то это о том, что быт, уют, желание обустроить дом начинают завладевать человеком, и лишают его свободы заниматься другими вещами, — здесь как раз кончается свобода и начинается рабство. А где кончается свобода и начинается рабство — там и начинается грех.
Ненавязчивость как правило
Чтобы понять, где именно для меня свобода, а где рабство, нужно знать свою меру. Мера – крайне индивидуальная вещь. Никакого общеобязательного критерия в этом вопросе, на мой взгляд, не существует. У людей разное происхождение, воспитание, потребности, даже люди одной национальности, одного гражданства выходят из разных культур, от своих родителей наследуют различное представление о норме. Здесь общий знаменатель невозможен. Критерий меры, нормы каждому человеку задает Бог, и найти этот критерий можно только на пути личного, индивидуального, если так можно выразиться, Богопознания.
Найти свою меру, это значит научиться различать добро и зло, научиться ощущать присутствие Бога и Его отсутствие. Это, собственно, и есть и метод, и задача духовной жизни, этим путем происходит Богопознание. Эта духовная задача длиной в жизнь и ее должен решать сам человек — с помощью Церкви, молитвы, таинств, Библии и духовника, если повезет. Если применить эту задачу к проблеме организации быта – то надо научиться определять, где для меня в пользовании вещами, в заботе об уюте и красоте своего дома добро, польза, а где уже начинается зло.
Важно и другое. Предположим, если я для себя эту меру нашел, эта находка не может быть слепо передана, скопирована, странслирована другому человеку. Я не могу сказать другому, например, знаешь, вот ламинат — это хорошо, а дорогой итальянский дубовый паркет – это уже грех, избыточность и попечение о плоти…. Нет на такие слова у меня права.
Мне как-то рассказали, желая привести пример аскетизма, об одном монахе, которому в подарок прихожанка принесла покрывало, расшитое красивым узором. И подвижник огорчился тому, сколько времени у женщины ушло на вышивание: для него покрывало было не украшением, а только защитой от холода. Для него вышивание покрывала было образцом суетного времяпрепровождения.
Я тогда задумался об этой истории. Позиция монаха понятна. Он же монах, зачем монаху узоры на покрывале? Но справедливо ли ему мерить ее своей мерой?.. У монаха-подвижника есть свой критерий необходимого, монахи приносят обет нестяжания… Возможно, он следовал мудрой, но суровой норме, пришедшей еще от античных стоиков, когда все, что не необходимо — излишне и потому грех. Но вопрос все в том же: имеем ли мы право требовать от другого человека исполнения собственных принципов, своей меры?
У этой женщины-мирянки, очевидно, иная норма, чем у подвижника. Если бы тот монах сам шил себе покрывало, вряд ли он бы расшил его цветами. И если так, то это все равно не дает ему права навязывать этой женщине свою меру необходимого и достаточного. Если она придет, с Божьей помощью, в другое духовное состояние, в состояние Марии Египетской, например, — то ни цветы, ни покрывало ей уже будут не нужны… Собственная аскетическая мера — не повод мерить также других людей, тем более требовать от них того же. Они, может быть, никогда не придут в такую меру, и может быть, нет Божиего благословения им приходить в такую меру воздержания. У Божиего промысла в отношении этого человека может быть совершенно иной план. Вообще, спасение этого человека может совершаться не на поприще аскетизма, а на каком-то Богом избранном совершенно другом пути. Предъявлять же требования, которые предъявляешь себе, другому человеку — это и есть суд. От которого предостерегал Христос.
Истинный аскетизм, как и все истинное – редкая вещь. А вот людей которые собственную неопрятность, лень, безалаберность или просто неумение позаботиться о себе и своих близких выдают за аскетизм, воздержание, непопечение о плоти, приоритет неких духовных задач – таких людей много. Беспорядок, неуют, разруха, грязь — это то, что на мой взгляд, чаще свидетельствует о внутренней проблеме человека, нежели о том, что он по-настоящему не от мира сего.
Помимо обычной лени, еще и манихейство, о котором говорили выше, продолжает действовать через людей. Те, кто как манихеи демонизируют материю, забывают о том, что Дух материю освящает – как об этом говорит святоотеческое учение о человеке. Именно такая возможность освящения материи дает основание для православного почитания мощей святых – благодатный дух человека освятил его тело настолько, что после кончины святого само его тело является источником благодати. Этот же процесс происходит со всеми вещами, которых касается человек: тот, у кого мир в душе, этот мир изливает на все вокруг – на людей, на животных… И на вещи.
И это путь, открытый каждому.
Читайте также:
