Фарисеи и саддукеи нового времени
Ничто не ново под луной. В том числе и повторяющиеся евангельские сюжеты.
И жизнь без Бога и без веры тоже не новость.
Вот, пришел Христос к начальнику синагоги и законник не узнал Его, потому что жил не Богом, а Законом. Не узнал потому, что жил книгами, а не Богом.
Вот Христос приходит и к нам — в «третий Рим» и какой-то там по счету «новый Иерусалим» — и видит почти то же самое: и своих учеников, и больных, и саддукеев с фарисеями.
Кто эти фарисеи и саддукеи нового времени, и что для них Закон?
Фарисеи — это такие активисты, которые хотели вдохнуть новую жизнь в омертвелый Закон. Саддукеи были сектой образованных людей, похожими на нашу церковную фронду, противостоящую законникам. Знакомый набор…
Книжника и начальника синагоги можно понять. Он хотел как лучше, но перегнул палку. Он не со зла не пожалел больного человека. Просто стремление к абстрактному благу привело его к абстрактному милосердию и абстрактной жизни в Боге. А это в свою очередь породило равнодушие к реальному человеку и к реальной боли.
В Евангелии говорится о том, что после слов Иисуса начальнику было стыдно. Следовательно, он и сам испытывал дискомфорт, и его сердце было неспокойно. Книжники и священники уже давно догадывались о том, что Закон не совершенен, и пытались его смягчить и оптимизировать. Но вот, что из этого вышло:
В одной из синагог учил Он в субботу.
Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться.
Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! ты освобождаешься от недуга твоего.
И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога.
При этом начальник синагоги, негодуя, что Иисус исцелил в субботу, сказал народу: есть шесть дней, в которые должно делать; в те и приходи́те исцеляться, а не в день субботний.
Господь сказал ему в ответ: лицемер! не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить?
Этажи и слои Евангелия
Евангелие глубоко как само слово Божие. Чем человек старше и опытней, тем многогранней оно ему кажется. Жаль умереть и не узнать всего, что в него было вложено.
А состоит оно из богословских, научных, эстетических и этических слагаемых. Кроме того, его смыслы иерархичны и делятся на горизонтальные этажи, начинающиеся на земле и уходящие на небо.
Отрывок Евангелия, в котором описывается, как Христос исцелил парализованную женщину в шаббат, также многослоен. По крайней мере, нам видны три простых слоя: личностный, общественный и церковный.
Исторический и общественный слои разработаны досконально. Смысл конфликта начальника синагоги и Иисуса прост. Христос указывает этому книжнику на то, что за буквой Закона тот не слышит слова Бога. Омертвение веры и закоснелость в обряде послужило причиной катастрофы народа Иудеи и разрушения Храма. Об этом написано много.
Чуть меньше написано о том, что и наша Церковь и народ наступили на те же грабли и потерпели не меньший разгром.
Совсем мало написано о том, что в основе таких потрясений лежит утрата личного ощущения присутствия Бога. Вот на этом мы и остановимся: Личность-Закон-Бог
Нужен ли Богу договор
Это евангельское событие в личностном измерении определяется столкновением Закона и Любви. Нужны ли любви рамки и нужна ли закону эта любовь?
В основе конфликта Иисуса и книжника лежит уверенность клирика в том, что он — равное лицо в договоре с Богом. Раз народ и Бог договорились на Синае как “две высокие договаривающиеся стороны”, то обе стороны должны неукоснительно соблюдать этот договор, а в случае его нарушения требовать его точного исполнения от обеих сторон — будь то хоть Сам Господь Бог.
То есть человек в безумии решил, что этот договор нужен Богу, и что Богу что-то нужно от человека, и поэтому человек может на чем-то настаивать пред Богом. В то время как Договор с Богом — это не обязательство Бога, не предмет Его заискивания перед человеком, а формула человеческого счастья, дарованная Богом с приплатой.
Начальник синагоги запрещает Богу творить чудо! На основе договора, который люди отредактировали в одностороннем порядке.
Казалось бы, какое дело нам до этого древнего спора? Но мы видим, что чудным образом книжники, фарисеи и саддукеи никуда не делись и как-то по новой размножились и у нас в стране и в Церкви.
И видим также, что с тех пор человек остался прежнего высокого мнения о себе самом. Видим также, что и современные христиане не прочь встраивать Бога в свои планы на правах исполнителя.
Примеры многочисленны.
В Церкви есть две больших группы, вращающихся вокруг закона и одинаково сходящих с ума по нему. Те, кто как древние фарисеи обожествляют его, и те, кто как древние саддукеи сомневаются в нем или совсем его отрицают. И те, и другие помешаны на букве закона, привязаны к нему, ослеплены им и не видят его сути.
Наши борцы с ИНН смеют советовать и приказывать Богу, кто должен спастись, а кто должен погибнуть, на основе своих выдумок. Они за Бога решают и судят людей. Они лучше Христа знают, кто достоин Его любви, а кого Господь должен покарать.
Наши бабушки не отстают от них в ревности. Церковный старушечий ОМОН ради вымышленного благочестия грубит народу и гонит его прочь из храма. С ними и мужчины, вчера крестившиеся, и замучившие семью правилами Стоглавого Собора. С ними и капризные прихожанки, смысл существования которых — дать скандал не только дома, но и в церкви, и везде восторжествовать.
Пин-код на Небо
Эти наши люди ничем не лучше приснопамятного начальника синагоги. Они уверены, что Закон — это некий пин-код, которым Небо открывается в обязательном порядке, и что этот код обязателен и для Бога, и для людей.
Этих начетников-неофитов мы все знаем. Мужики в черных рубахах растят бороды, держат в руках четки, читают книги про антихриста и молятся богу-Уставу. Это чистые фарисеи нашего времени.
Другая группа формалистов — либеральная фронда, типа саддукеев — образованных скептиков древней Иудеи. Они — вялотекущее реформаторское восстание внутри Церкви. Им срочно нужно разрушить монополию клира на таинства, управление и имущество Церкви. Им хочется обобществить в Церкви всё — вплоть до харизмы. Им кажется, что благодаря образованности только они верно понимают слова апостола Павла: «Вы — народ взятый в удел. Священство избранное». Им кажется, что хитрые и алчные попы приватизировали дары Божии и не дают народу, чтобы наживаться на ажиотаже. И задача фрондера — вырвать дары у клира в духе известной песни: «Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой».
Это движение за реформаторское право быть священством всем народом напоминает известный слоган: «Кто тут в цари крайний?». Они забывают, что избранничество — это не только права, обязанности, но и дар свыше. Особенная проблема у них с понимаем обязанностей избранников: в обязанность царя входит не только гулянье на балах, но и титаническая работа и ответственность.
Те и другие желают добра, но доводят дело до абсурда. Неофит, прочитавший двадцать книг, может иметь некоторое знание, и ошибочно полагает, что знанием постигается Бог. Он в ослеплении не одухотворенного, не опытного, не доброго разума решается учить людей, Церковь и даже Бога, что им и когда делать. Но Бог познается не одним только умом, а сочетанием ума, любви и практики. Все вместе это называется мудростью и дается по вере.
Легко и лестно думать, что ты мудрый, а закон глуп, священники — лицемеры, а царство Божие — это то, что я о нем думаю. Легко учить народ тому, когда и как можно не слушать велений закона. Но здесь ловушка. Одно дело, когда Христос требует отмены закона, судит начальника синагоги и исцеляет женщину, а другое дело — ты и твои претензии.
Но кто ты?
Тех людей, которые выросли над законом, апостол Павел определял по их плодам: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона».
То есть признак человека, превознесенного над законом запретов, — принесение плодов духа, что свидетельствует о переходе души в область законов свободы.
Ты точно принес эти плоды духа? Ты точно свободен в любви и живешь в Духе Святом настолько, что можешь учить Церковь и править ее законы? Знаешь ли ты, что условием правильного понимания закона является жизнь в Боге? Ты живешь в Боге? А если нет, то надо быть аккуратнее с наследием Церкви.
Сначала надо вырасти
И еще одна ловушка, касающаяся самого Закона. Христос пришел не отменять суть первоначального договора с людьми, а дополнить его надстройкой любви.
«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить».
Исполнить — наполнить до конца, в переводе с церковнославянского
Это означает, что Христос понимает Закон как подножие любви. Он дает понять, что верующий человек должен вырасти из Закона и возвыситься над ним, а не просто прийти, выбросить закон как выдумку попов. Вырасти.
Ты точно вырос над законом, данным Божиему народу самим Богом в Его откровениях? Ведь Закон Церкви — это не плод ума администраторов горы Афон. Это опыт жизни в Боге тысяч святых людей, подкорректированный соборным разумом и внушенный Духом святым.
Если законник не знает, что основа Закона — любовь, и если неофит не знает, что любовь имеет берега и формы, как вода в кувшине, и как здание имеет фундамент, то про обоих можно сказать, что они не знают ничего.
Начальник синагоги, не ведающий Бога, учит Христа Закону. Невежественный неофит учит Закону Церковь. Неофит требует чуда и не получает. Он «тянет» Бога за бороду и удивляется, что Бог не слышит.
Фарисей запрещает чудо, отодвигает Бога в сторону, диктует Ему свои условия, а чудо все равно происходит. Оба они дерзки и грубы по отношению к Богу, потому что не знают Его.
«Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа; ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать».
И фарисей, и саддукей апеллируют к смыслу и чувству. Чей он, этот здравый смысл? Мой, соборный или чей-то еще? То же самое и с чувством.
А где гарантия, что мое личное чувство объективно? Где гарантия, что, руководствуясь своим умом и своим чувством, я не наделаю зла, большего тем то, которое собираюсь предотвратить?
Точно ли любая домохозяйка, воспетая Лениным, может доверять своим чувствам, рулить Церковью и требовать себе неких послаблений и прав порулить?
Точно ли церковные активисты могут настаивать на буквальном исполнении закона — так, как они его понимают?
Точно ли то, что благочестивый профан может учить Бога, людей и Церковь только потому, что ему кажется, что он знает, что такое благо? Но есть МГУ, и есть ПТУ. Ну, не учит ПТУ МГУ, от слова «совсем». Хотим мы того или не хотим, но мир иерархичен. А наше место в нем и право на суд определяется степенью нашего духовного развития.
За дерзостью идет катастрофа
Вопрос правильного видения себя в мире — это вопрос видения своего настоящего положения в божественной иерархии мироустройства. Проблема в том, что мы дерзаем занять чужое место или вообще отменить эту иерархию и выставить себя центром координат на том основании, что якобы знаем, что такое добро и что такое зло.
Иерархичность развития духовности наглядно отражена в формах существования молитвы. Помните, как отличаются молитвы простых людей и праведников? Сперва это молитва словесная по книжкам. Второй уровень — молитва умная. А третья — высшая — молитва безмолвная, в духе.
Эта высшая мера развития души, при которой она становится свободна от закона, не может быть достигнута самообманом. И если мы не достигли этой меры, то закон для нас — прекрасный костыль, а не помеха.
Смысл исцеления Христом парализованной женщины не только в том, что Бог хочет обратить внимание на то, что Закон — не бог, или что закон не обязателен и его можно нарушать по вдохновению, от ветра в голове. И смысл не только в том, что отдельные священники могут служить не Отцу Небесному, богу-Уставу или Мамоне.
Сюжет о большем. Он о дерзости и слепоте, в которых человек вдруг решает приказывать Богу и навязывать Ему свои правила жизни. И не важно, кто ты — митрополит, священник, мамочка с младенцем, пенсионер, офицер, миллионер, спонсор или иное значительное лицо. Дерзостью может быть поражен каждый, кто не знает Бога и Его Церковь. За дерзостью к Богу идет дерзость к Церкви и людям, за дерзостью идет катастрофа.
Дерзость к Церкви — навязывать полноте Церкви свое незнание, свой ничтожный опыт жизни в Боге под видом желания добра. Дерзость к Церкви — это практическая часть дерзости к Богу.
Научиться слышать Бога
Сюжет Евангелия об исцелении скрюченной женщины относит нас к первоначальной причине конфликта: гордости и дерзости перед Богом, идущих от преступления Адама. Человек в безумии, решивший, что он избранник по определению, что он равен Богу только потому, что ему нравится так думать, будет неизбежно исторгнут с Неба, из Иерусалима, из Москвы, из Церкви.
Это место Евангелия должно напомнить нам о главном, чему мы должны научиться за время нашей земной жизни: уметь слышать Бога, жить с Ним и понимать, что это умение приобретается делами веры: любовью, радостью, миром, долготерпением, благостью, милосердием, верой, кротостью, воздержанием.
Христос не порицает Закон и не унижает звание священников, как можно ошибочно думать. Он также не ничего не имеет против Храма. Он просто отделяет эти понятия от тех, кто посягает на них как на собственность.
— Лицемер! Не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить? Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?
И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его.ккк
Мы, читая это место Писания, должны вместе со Христом отдать должное Закону — этому вместилищу откровения и опыта, быть почтительными и вежливыми к Богу, Который наполняет этот Закон и является его смыслом, и не сметь оправдывать зло законом. По слову Христову, мы также должны чтить день Божий и творить в его течении дела Божии, а не свои, и помнить, что творя дела Господни, мы молимся: «Да будет воля Твоя», а не «воля моя».
В воле моей может быть зло. Благо, само по себе, без Бога, есть грех. Спекуляция на Законе есть начало катастрофы и осуждения перед Богом. Закон Божий нельзя применять без любви. Назначение Закона — умножать любовь и уничтожать зло. Вопрос, поднятый Христом в споре с начальником синагоги, — не в оптимизации Закона, а в наполнении его божественной любовью.
Есть ли в нас самих эта божественная любовь, когда мы судим или творим Закон? Не поступал ли и я как тот книжник, оправдывая свое равнодушие к Богу и людям какими-то мертвыми правилами? Лицемерил ли я, хвастаясь своим необременительным милосердием, которое, как мне казалось, дает мне право на попрание Закона? Вот тот личный аспект преломления этой истории в себе самом, о котором стоит задуматься нам.
После слов Иисуса начальнику было стыдно. Следовательно, он и сам испытывал дискомфорт, и его сердце было не спокойно. Что стоило начальнику синагоги проявить хоть каплю сочувствия к этой несчастной скрюченной женщине, испытать к ней в сердце жалость, возвыситься духом и понять, что этот странник Иисус в чем-то прав. Встать и сказать:
— Душа моя страждет вместе с ней, а Твои слова разорвали мне сердце. И мне ее жалко. Жив Бог! Не угодно Богу страдание Его дочери. Закон — дело рук не человеческих, а Божиих. А Бог, где хочет, побеждает естества чин. Закрою глаза на закон людей и помолюсь Богу, да сотворит Он в день свой, в шаббат, дело Свое!
Не смог. Не сказал. Не встал. Стыдился. Промолчал и обозлился.
Господи, да не будет того с нами!