Анастасия Басалаева приехала из Новокузнецка в Южную Корею, в клинику СунЧонХян. Здесь она прошла три химиотерапии. И в апреле должна была прилететь в Санкт-Петербург на плановую трансплантацию по квоте. Но все планы нарушила пандемия коронавируса и закрытие границ с Россией.
Семь миллионов или санитарный борт в Россию
О том, что с 1 марта Россия закрывает сообщение с Южной Кореей, Анастасия знала заранее. У нее был куплен билет домой на 21 марта, но уже 16-го в Россию улетели последние рейсы, ее самолет отменили. Была надежда, что 1 апреля вновь откроют авиалинии, и после третьей химиотерапии девушка вернется домой. Но этого не случилось.
На тот момент Анастасия продолжала получать необходимое лечение, прервать которое означало подписать себе смертный приговор, говорит она.
Если продолжать добиваться возвращения в Россию, то прохождение двухнедельного карантина, сдача анализов, Пэт-КТ по квоте займут слишком много времени. По словам Басалаевой, врачи в Корее говорят, что в запасе у нее дней 10 — до начала мая. Если не будет сделана трансплантация в эти сроки, Анастасию не спасти.
Второй вариант — остаться в Корее и пройти трансплантацию там. Для операции требуется 100 тысяч долларов, что составляет более 7 миллионов рублей. Таких огромных денег у нее нет. Свои личные сбережения — 10 тысяч долларов — она потратила на обследование, и еще 5 миллионов рублей на лечение в Корее собирала через соцсети несколько месяцев. К тому же, сейчас у нее не оплачен долг перед клиникой в размере 700 тысяч рублей. Из-за этого, говорит Басалаева, бухгалтерия больницы не отдает ей паспорт.
Анастасия обращалась с просьбой о помощи в Министерство здравоохранения своего региона — Кемеровской области.
— Отправила им ряд документов, подтверждающих мой диагноз. Там сказали, что обращение рассматриваться будет 30 дней, и сейчас они ничем помочь не могут. Что они транспортировкой не занимаются, мне нужно обращаться в консульство. Я просила оповестить руководителя министерства, чтобы он рассмотрел мое обращение как можно скорее, поскольку у меня форс-мажор, и нет времени ждать, и очень нужна помощь, — говорит Анастасия.
По ее словам, она также звонила в консульство РФ в Южной Корее, но на телефонные звонки там никто не отвечает. В МИД девушка не обращалась, но планирует это сделать в ближайшее время. Также отправила в российские благотворительные фонды свои документы в надежде, что ей помогут собрать нужную сумму на операцию или хотя бы вернуться в Санкт-Петербург, где ее должны прооперировать.
— Если бы мне организовали санитарный борт в Россию без двухнедельного карантина, где бы взяли мои клетки крови, было бы очень хорошо. Господи, что делать-то, жизнь идет на минуты, — говорит Анастасия.
«Я летела в Корею с 10 шишками в груди»
В 2014 году, через полгода после родов, Анастасия обратилась к врачу с жалобами на увеличенный лимфоузел в области подмышки. Анализ показал B-крупноклеточную лимфому.
— Для меня это был конец. Но я взяла себя в руки и сказала, что я со всем справлюсь. Первым же делом записалась на прием к онкологу. Как сейчас помню, ждала целый месяц, все по талонам, и никак быстрее не попасть. Итог такой: назначили химиотерапию по первой линии, сделали два курса. Опухоль полностью исчезла. Потом нужно было сделать еще один курс, но врач, назначившая мне лечение, ушла в отпуск. Другая врач поставила второй курс химиотерапии с большим разрывом с первым. Как потом выяснилось, перерыв между «химиями» должен быть одинаковым, нельзя увеличивать его даже на один день. Если бы я знала тогда эти нюансы, может быть, моя история сложилась бы совсем по-другому, — говорит Анастасия.
В начале 2019-го онколог посоветовал ей лететь в Санкт-Петербург, в НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой, где есть возможность получить высокодозную терапию. Там, после лечения, наступило долгожданное улучшение. Правда, и оно не было длительным, опухоль после небольшого перерыва вновь стала прогрессировать.
По словам Басалаевой, лечащий врач предлагал ей продолжить лечение в Новокузнецке, но она отказалась.
— Мне сказали: никто не знает, есть ли вероятность вылечиться. Я понимаю, что, если у тебя рак, никаких гарантий врачи не дают, но у меня не было времени экспериментировать, пить таблетки, лекарства. Я и так многое прошла. Поэтому я была вынуждена отправить запросы в клиники Германии, Израиля, Южной Кореи. Потом мы встречались с врачом, она сказала, что разговаривала с коллегами из Федерального центра. С ее слов, они советовали, чтобы я летела за границу, если есть такая возможность. У меня в груди в то время было 10 шишек, все нарывало сильно, болело. Просто не было времени ждать, — говорит Анастасия.
Уже 2 января 2020 года ей пришел ответ из Южной Кореи, в котором говорилось, что у нее есть все шансы на выздоровление, и что нужно как можно скорее прилетать на обследование. Сутки спустя, девушку встречали в аэропорту Инчхон.
— Здесь, в Корее, первая химия была самой тяжелой. Мне так тяжело никогда не было, даже в России. Я думала, у меня грудь лопнет от опухоли. На третий день вообще выпала из жизни, не понимала, где я нахожусь, не могла ни пить, ни есть, даже глоток воды сделать не могла.
Анастасия вспоминает, как тогда сама себя спрашивала: «Зачем я выбрала именно эту страну?» Все блюда местной кухни очень острые. В кафе можно было заказать европейскую кухню, но она тоже ей не подходила, так как все было очень жирным и сладким, а ей требовалось питание, сделанное на пару.
— Я, наверное, так страдала неделю, похудела сильно. Потом только мы нашли женщину, которая мне до сих пор готовит еду… Последующие химии уже были намного легче. Я спросила, почему так мне плохо было во время первой химии, и профессор ответил, что болезнь отступала, — говорит Басалаева.
«Болезнь агрессивна и сроки каждого этапа лечения важны»
В пресс-службе Областного клинического онкологического диспансера Кузбасса уточнили, что после поступления информации о начале сбора средств для лечения пациентки в Южной Корее руководство ОКОД пригласило больную на встречу, чтобы обсудить возможность получения лечения в Кузбассе.
«Кандидат медицинских наук, доцент кафедры РМАНПО, заведующая дневным стационаром Анна Юрьевна Герус и заведующая поликлиникой Оксана Юрьевна Савкина предложили обратившейся лечение по индивидуальной схеме химиотерапией в Новокузнецком филиале ОКОД. Дополнительно рекомендовали и организовали консультацию врача-гематолога. Пациентка от лечения в области отказалась в пользу заграничного. Все медикаменты для терапии болезни в области есть. Новокузнецкий филиал ОКОД по-прежнему готов оказывать ей медицинскую помощь», — заявили в ведомстве.
При этом, сообщили в пресс-службе ОКОД, лечение онкологии в России проводят только по Международным протоколам, уникальные случаи лечат в столице. Но лимфома Беркитта — случай нередкий, в Кузбассе для ее лечения есть все необходимые медикаменты.
— Ситуация действительно острая. Лимфома Беркитта очень агрессивная, и сроки каждого этапа лечения важны. После достижения ремиссии необходима трансплантация костного мозга, чтобы закрепить результат. Поэтому в данном случае нужно либо быстро собрать огромную сумму, чтобы сделать трансплантацию в Корее, по месту лечения пациентки, либо пытаться через МИД добиться возвращения в Россию и делать пересадку в одном из отечественных центров, которые проводят аутотрансплантацию, — прокомментировала ситуацию Елена Грачева, административный директор фонда AdVita.
В Министерстве здравоохранения Кузбасса корреспонденту «Правмира» сообщили, что Анастасия Басалаева на лечение за границу отправилась самостоятельно, не прибегая к помощи регионального Минздрава, и не за счет федеральных средств. При этом решение о вывозе пациентки из Южной Кореи находятся вне сферы компетенции чиновников сферы здравоохранения.
В кузбасском Минздраве Анастасии Басалаевой посоветовали воспользоваться Постановлением Коллегии Администрации Кемеровской области от 20.04.2012 г. № 153 «Об утверждении Положения о порядке оказания экстренной адресной материальной помощи гражданам». Согласно этому документу, новокузнечанка может получить материальную помощь от областных властей. Однако больше ничем чиновники здравоохранения помочь ей не могут.
