Про всех не знаю, но моя история была такова
В самом деле, очень хороши и красивы зимние предновогодние вечера. Также всем известна серая скука первого январского утра. В полночь почему-то верилось в близкое счастье. Утром понимаешь, что весь пафос позднего новогоднего ужина — вздор. И только что-то глубоко внутри души не верит серому утру.
По большому счету, эта небесная ностальгия и привела неофитов в храм. И я ,так же, как все неофиты, сначала отказался от Нового года и намеренно ложился до полуночи. И так упражняясь в ревности, дошел до встречи нового года в монастыре.
Тишина, мерцание лампадок в алтаре над Престолом, тихие образа, шуршание мантий и редкие вздохи приводят душу в состояние тихой умиротворенности и тягучего покоя. Вспоминаются слова из Псалтыри:
Добро есть братиям преметатся купно во дворах Господних… Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи. Желаю лучше быть у порога в доме Божием … Яко лучше день eдин во дворех твоих паче тысящ; изволих приметатися в дому Бога моего…
А как красивы монастыри зимней ночью! Тяжко сияют золотом купола, из черного неба сыплются ледяные звезды искрящихся снежинок и таинственная тишина. В нашем монастыре жила сова. И было замечательным событием видеть ее летающей ночью над куполами. Казалось, и она паломничает. И закрадывались мысли:
— Вот мы сейчас причастились благодати, в миру люди пьют грех и закусывают пороком. Там гром, крик и свист и даже драки. Там страх бессмысленного веселья и миллионы несчастных людей . А мы видны в звездный прицел как небесный ОМОН
Но что-то в этом не то
Около тридцати лет я пребываю около монастырей. И вот что заметил среди иноков. Сначала приходит насельник и весь отдается мистике и порядку. Если инок не выйдет из этого уровня то, он станет либо человеком абсолютного порядка, либо гением воспаленной неофитской мистики.
Но тонкие сердца со временем вступают в переходный возраст. С виду кажется, что монах начал чудить или юродствовать. Он нарочно небрежно начинает относиться к Уставу и книжной премудрости. В противоположность прошлой жизни, его вдруг «пробивает» на любое искреннее человеческое чувство. Этим летом я видел, как мой старый знакомый и бывший сухарь-начетник принимал детей священника. Он ворвался на клумбу, страстно любимую наместником, и оборвал детям лучшие цветы в огромный букет.
Только тогда мне стал понятен ключ к его чудачествам в течение целого года. Он открыл для себя пространство любви. Он нашел радость второй заповеди Христа:
- Возлюби ближнего твоего, как самого себя
Мы все знаем о ней, но принять ее в сердце практически не умеем. А вот этот инок, пройдя труды первого возраста, сумел послушанием подготовить сердце к принятию любви.
И только тогда, когда человек укоренится в любви, снова возвращается Устав и мистика, но уже наполненные любовью. Небо возвращается снова. Только тогда любовь, устав и мистика соединяются в гармонии. В таком состоянии человек максимально уподобляется Богу. Тогда Бог ему является в делах молитвы и в простых земных делах. Земля наполняется романтикой неба, а пустое небо согревается любовью.
Чтобы уметь любить надо пожить. Я раньше не знал, что любовь выше буквы. Это открылось с возрастом. И мне, также как неофитам сегодня, не нравилось народное веселье и, тем более, народное похмелье. Люди похмелья не вызвали жалости. Но был дискомфорт от того, что нечестно быть счастливым в одиночку. Как-то интуитивно я дошел до того, что перестал громить новогодние предрассудки на местном телевидении, а стал жалеть народ. В книге премудрости Иисуса сына Сирахова я встретил слова о том, что не надо отвергать руку недоброжелателя, если он искренне благотворит тебе. И стал принимать искренние пожелания счастья в Новом году от всех лиц. Мне показалось важным участвовать в круговороте добра вместе со всеми, кто его ищет. Потому что христианин — дудка Божия среди измученных людей.
Я видел, как разгораются сердца людей в предновогодние вечера, как они тоскуют о чистой жертве и ищут друг другу подарки. Нетрудно заметить, что с ними происходит нечто непонятное. Неверие, в преддверии Рождества, отпускает людей из своих когтей. К ним в эти дни приходит какая-то непонятная гостья — радость. Они становятся добродушней. Они хотят к Новому году простить и вернуть долги. Они становятся чуткими к горнему миру.
У меня уже не хватало духа перебить трезвыми словами рождающийся восторг их душ. Это как если бы взять у ребенка прекрасный букет и растоптать на его глазах.
Я долго не мог определить это предчувствие Нового года и неожиданно оно родилось. Мне стало ясно, что триста шестьдесят дней Бог стучится в сердце к людям, а пять дней они сами стучатся на небо. Им раз в году становится невыносимо жить под беззвездным небом, и тоскуют о звездах:
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
Раз в году им не хочется, чтобы звезды были плевочками. Раз в году им самим хочется быть лучше и добрее. Раз в году они остро тревожатся и ищут чуда:
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к Богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует Ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Мы, христиане, все время ждем, когда нас послушает народ. Целый год мы ждем, когда нам откроют сердце, а мы бы поделились тайной радостью. А когда это происходит, то мы раздражаемся, грубим и костерим этих младенцев Бога за их искренность и неразумие.
Люди и сами, без нас, чувствуют фальшь Нового года. Но они не фальшиво слышат ангельские голоса наступающего Рождества. И мы первые на их пути, кто может их научить видеть Бога не только в монастырской тиши, но во всем мире.
А мы бежим в уютный комфорт личного пространства. Мы говорим сами себе:
- Вот мы причащаемся, а они пьют…
И это плохо, потому что полюбили закон вместо любви. Чаще всего мы приходим в храм со своими проблемами. Мы просим для себя у Бога разных вещей. Но редко просим быть Его работниками. Мы часто эгоистично замыкаемся сами на себе, в то время как Господь сказал:
— Идите и научите все народы
Вот удобный случай. Все, кого посетило небесное вдохновение, имеют потребность утешить его плодами несчастных, если, конечно, эти плоды есть.
В равнодушии и в желании спрятаться от запутавшегося народа есть эгоизм и гордость. Одно дело монахи. У них жизнь такая – добывать небесное масло из звездной тверди. Эта работа требует уединения и покоя. А мы – мирские среди народа. Нам поручено нести людям свет в шуме улиц и площадей. Мне приятно вспомнить монастырь, где я научился не замыкаться на себе.
Новый год — только так называется. На самом деле, всем безразлично мелькание цифр на календаре. Всем также безразличен день женской международной солидарности, Клара Цеткин и Роза Люксембург. На самом деле Новый год — это праздник Надежды. Год был трудный и мы его проводили. Люди непостижимым образом понимают, что не в силах побороть болезни, искушения, безденежье или отчаяние без чуда. А ожидание этого чуда и есть Надежда. Мы все ждем чуда сверху, а оно внутри нас. Оно происходит от Бога, действующего нашими руками.
В эти дни мы можем удобнее научить людей тому, что Вера и Любовь — сестры Надежды. Раз в году нам открываются сердца наших близких людей и грех не вложить туда семена истинного чуда Рождества. Для этого надо быть рядом с ними. А без этого как же?
Не в пустоту сказаны эти слова:
— Ибо милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию.
Христос имеет ввиду не только Свою милость, и но нашу собственную милость и жертву любви. И глагол «пришел» тоже имеет отношение и к нам.
Утром тридцать первого декабря я всегда в храме и прошу Господа научить меня любить людей. Днем стараюсь принимать и давать радость. А вечером в малой церкви — в семье мы хвалим Бога, припоминаем Его милости и благодарим Его и знаем, что Его милость не оскудеет ни в наступающем году, ни даже за гробом.
И для меня, как и для моих братьев, Новый год и Рождество – праздник Надежды.
До Нового года и Рождества осталось совсем недолго. Будем же хотя бы в эти дни милостивей. Пожалеем всех близких, даря им добрые дела и молитву, а главное — надежду в том, что все доброе у нас исполнится. Исполнится потому, что всякому доброму делу помогает Сам Бог.
