Дмитрий Ольшанский – психоаналитик, научный сотрудник Института высших психоаналитических исследований (Institut des Hautes Etudes en Psychanalyse). Автор 300 научных публикаций, в том числе 4 книг.
Исповедь или психоанализ
– Многие верующие люди говорят, что вместо психолога у них священник, а вместо сеанса психоанализа – исповедь. Действительно ли тут есть нечто общее?
Дмитрий Ольшанский
– У Анны Ахматовой есть цитата, что психоанализ – это исповедь без отпущения грехов, а сегодня получается наоборот: исповедь, нередко превращающаяся в беседу, – это некое подобие психоанализа. Любопытно, что люди видят в религии психологическую функцию, стало быть она наиболее востребована. Но не надо путать священника и коуча. Священник – это про духовное, а не про то, как стать успешным, построить семью, больше зарабатывать. Поэтому и спрашивать его об этом незачем. Религия дает фундаментальные мировоззренческие основы жизни, а не инструкции по бытовой эксплуатации реальности. Человек обладает свободой воли, поэтому решать он должен сам, никто не скажет ему, как правильно, а как неправильно.
– Чем отличаются психолог, психотерапевт и психоаналитик?
– Это три разных человека. В Европе психолог – это ученый, исследователь. Он ставит эксперименты, пишет книги, ездит на конференции, преподает в университете, не принимает пациентов в кабинете.
Психотерапевт – врач, он принимает пациентов, лечит психологические расстройства при помощи разных немедикаментозных методик: тренинги, тесты, беседы… Например, приходит пациент с фобией, и задача психотерапевта – вылечить это. Тут существует четкий критерий эффективности: вылечена болезнь или нет.
К психоаналитику человек приходит разбираться в себе. Я изначально исхожу из того, что нет понятия о норме и патологии. Если у человека фобия, она возникла по какой-то причине, и она ему для чего-то нужна. Если ее просто выкинуть, как шестеренку из механизма, – весь механизм перестанет работать. Принципиальное отличие психоанализа от психотерапии заключается в том, что он не лечит конкретный симптом, а исследует всю психику человека в целом и понимает, для чего этот симптом нужен. Иногда его и не следует устранять вовсе.
– Психоаналитик исходит из того, что было бы лучше самому человеку, в то время как священник призывает к норме заповеди, где четко прописано, что да, а что – нет.
– Мне кажется, что ни один верующий человек и ни один священник не станет воспринимать Библию буквально и относиться к священному тексту, как к руководству по ведению хозяйства и построению отношений. Если мы исходим из того, что каждая душа индивидуальна, то подводить общий знаменатель и раздавать общие советы просто некорректно.
И психоанализ, и христианство говорят о том, что каждый человек уникален настолько, что никаких общих закономерностей универсального блага не существует.
У каждого человека есть свобода воли. Мы можем только информировать, но не давить, ссылаясь на авторитеты, и уж тем более не предлагать всем один и тот же образ счастья.
– Верующий человек существует в системе христианских ценностей. С чем он сталкивается, когда приходит в кабинет психоаналитика?
– Я бы не объединял всех верующих. Все – разные. У меня среди пациентов есть и мусульмане, и иудеи, и христиане всех конфессий. Обобщать не имеет смысла. Есть люди воцерковленные, которые приходят ко мне именно потому, что я – невоцерковленный. Есть такой сегмент людей, которые и исповедуются, и все праздники соблюдают, и в церковь ходят – но не находят ответов. Потому что часто в ответ на их индивидуальный вопрос прилетает шаблонный ответ. А со мной можно говорить прямо, можно посмотреть реальности в глаза, разбираться, исходя не из того, что грех, а что нет, а исходя из самой человеческой психики.
Грех с точки зрения психики
– Что такое грех с точки зрения познания себя? Проявляет ли себя в наших грехах наше бессознательное, которое мы не можем в себе контролировать?
– В этом христианство и психоанализ тоже совпадают, как ни странно. Грех в переводе с греческого означает – промах, ошибка. Человек грешит не тогда, когда делает что-то не по правилам, а когда препятствует своей душе, закрывает ей путь к спасению. Все, что сбивает нас с основной намеченной цели, а в христианстве основная цель – спасение души, это и есть грех. Это совпадает с психоаналитическим представлением, когда ты начинаешь изменять себе, жить ложными ценностями, ложными догматами, ложными образами, которые тебе навязаны.
– Давайте попробуем разобраться, если мы говорим о христианстве, все же существует некая модель, которой нужно стремиться соответствовать? Неужели там Я на первом месте?
– Конечно, нет. Христианство не воспевает эгоизм. Но, с другой стороны, и нет какого-то одного шаблона, которому все должны соответствовать. Нет никакого алгоритма действий «как спасти душу» или «как попасть в рай». Есть заповедь «Возлюби ближнего, как самого себя». Она предполагает, что изначально себя-то ты любишь. А что делать с теми людьми, которые себя ненавидят? Они и другим причиняют страдания. Ты сначала себя научись любить, а потом уже возлюби ближнего так же, как ты любишь себя.
– Если мы рассматриваем человека верующего, совесть – это голос Бога у него в голове, голос, который контролирует и не дает ему сделать даже те действия, которые хочется.
– Человек всегда делает только то, что хочет.
– Эта ситуация ведь и называется искушением? Когда ты решаешь, поддаться или нет?
– Нельзя искусить того, кто этого не хочет. Вы не можете новорожденного ребенка искушать миллионом долларов. Он просто не поймет, в чем тут искушение, это не его жизненный мир.
– Но ведь все мы люди, наверняка нам в той или иной мере это свойственно?
– Вы сейчас обобщаете. Кому-то свойственно, кому-то нет. Нельзя человека искушать тем, чего он не хочет. Все люди делают то, что они хотят. Нейрофизиологи, исследуя мозг, говорят нам абсолютно то же самое. Мозг заранее принимает решение, и вы делаете то, что он уже выбрал. Момент колебания – иллюзия. Пить чай или кофе – вы для себя уже решили этот вопрос.
Можно ли простить Гитлера
– Человек так часто сталкивается с несправедливостью, и как быть с «возлюби врагов своих»?
– Нельзя понимать это буквально и выхватывать из контекста. 22 июня гитлеровские войска нападают на нашу страну, а мы вдруг начинаем их любить. Прежде всего, нужно научиться любить себя, свою семью, свой дом, свою землю, ближних неплохо бы научиться любить, родителей, детей, друзей, соседей, коллег, а уже потом, в 25-ю очередь – врагов. Вообще, врагов очень удобно любить, они где-то далеко, и ты не каждый день с ними видишься. А вот любить свою жену, как Бунин говорил, «со всеми истериками и жирными ляжками», намного сложнее.
– А как с точки зрения психоанализа, вы бы посоветовали на консультации возлюбить врага?
– Кому-то да, кому-то нет. С кем ты воюешь? Кто твой враг? Ты воюешь с бабой Маней из-за конфорки на коммунальной кухне, или с чуждыми ценностями, или с налоговой системой, или с олигархическим капитализмом, или с дьяволом?
Отношения с врагом, как и отношения с другом, – это равенство. Орлы с мухами не воюют, как известно.
Или, как у Жванецкого: «Если ты споришь с идиотом – он делает то же самое».
– С точки зрения законов действия психики, если мы скажем, что простили своего злейшего врага, – мы себя обманываем?
– Сказать себе можно все что угодно. Но как это повлияет на реальность? Я не сторонник мысли: «Если ты не можешь изменить мир, измени свое отношение к нему». Задача психоанализа именно в том и заключается, чтобы поменять реальность (а любая реальность, как мы знаем, психическая). Лакан говорил: «Мы должны не человека адаптировать к реальности, а реальность адаптировать к человеку», очень точно сказано.
– Можно ли простить умом и не простить сердцем, и как жить дальше?
– Это какая-то мифология. Почему-то в популярной психологии считается, что если ты принял и простил, это значит, что ты избавился от этой проблемы и она тебя больше не беспокоит. Это абсолютно ничем не доказано. Если у тебя есть враг – значит, ты с чем-то борешься и отстаиваешь свои границы. Ты в этих конфликтных отношениях что-то реализуешь, значит, ты желающий субъект, поэтому иметь конфликты – хорошо.
– Но ведь когда ты злишься и ненавидишь – тебе самому плохо от этого.
– Тут есть уловка. Мне кажется, что вот я простил кого-то – и поэтому я такой молодец, такой сильный, смог преодолеть все, не испытываю никаких негативных эмоций. В результате я начинаю любоваться собой, включается гордыня. Человек начинает представлять себя святошей и делается заложником этого образа, но фактически его чувства подавлены.
– Тогда что такое на самом деле прощение? Если даже решая, что мы прощаем, – не прощаем по-настоящему?
– Не нужно пытаться из себя строить святых. Если вы испытываете ненависть – это нормально. Если вы испытываете гнев, зависть, гордыню – это тоже естественно для человека. Бог же создал у нас чувства и эмоции, странно, что некоторые люди ими пренебрегают. Если мы видим несправедливость – мы хотим исправить это. Но религия довольно часто используется для манипуляции массами, когда люди чем-то недовольны, видят явную несправедливость, но им говорят – смиритесь.
Тонуть или пытаться выплыть
– «Терпи и смиряйся» многие верующие люди используют как девиз жизни…
– Библия – беспрецедентный литературный проект в истории человечества, написанный более чем двумястами людьми в течение четырех веков. И там много противоположных тезисов. С одной стороны, Христос – пример смирения, с другой стороны, Он изгоняет торговцев из храма. Строго говоря, совершает административное правонарушение, но знает, для чего. Так что из этой мозаики можно сделать совершенно разные выводы, совсем не только «терпи и смиряйся».
– Помните историю с лягушками в кувшине, где одна работала лапками и выжила, а вторая – «смирилась» и утонула. Вопрос – «трепыхайся» всегда?
– У одной мозг заранее принял решение жить, у другой – умереть. Тут правильного ответа нет. Иногда нужно взбивать масло, и тогда выплывешь. Но когда рыбу выбрасывает на берег и она слишком много трепыхается, она погибнет скорее, чем та, которая спокойно лежит и ждет прилива. Иногда нужно трепыхаться, а иногда – экономить энергию для выживания.
– Как трактовать события жизни – как волю Бога, испытание, или как логичное следствие своих ошибок?
– А что вам даст ответ на этот вопрос? Мы все равно не можем переделать прошлое и изменить ход событий. Шел по скользкой дороге, отвлекся, упал, сломал ногу. Это была воля Всевышнего, или закон тяготения, или ошибочное действие бессознательного? Какая разница! Она все равно уже сломалась. Все это становится важно лишь тогда, когда ты спрашиваешь: «Для чего это случилось?», а не «почему». То есть вопрос о будущем.
– Мы говорим, что человек – автор своего бытия, мы заняты поиском смысла жизни, но вместе с тем часто живем на автомате. Почему так происходит?
– Да, нам массовой культурой навязан образ self-made-man. Миллионер из трущоб, который силой воли вытащил себя за косичку из болота. Но говорить, что вот я сам себя создал – логическая ошибка. Я – это результат взаимодействия других субъектов. Родители меня хотели, ждали, вынашивали, разговаривали со мной, воспитывали. Существует множество посылов, которые я получил от своих предков.
Кроме того, считать, что я автор своего бытия – это прямой путь к депрессии. Получается, что я за все на свете отвечаю.
Это невыносимо для человека. Ты что-то делал, и у тебя не получилось, а тебе говорят – сам виноват. Не знаешь, что ты в жизни хочешь, – сам виноват. Не получилось создать семью – сам виноват. Конфликты с детьми – сам виноват.
Это обрекает тебя на тотальное одиночество, поскольку исключает реальность другого человека, твоего ближнего, равно как и Большого Другого. Невозможно быть ответственным абсолютно за все происходящее вокруг. Любой из нас – это продукт всех тех желаний, чувств и влечений, которые на нас направлены. Из этого и формируется наша психическая реальность.
– В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Пилат спрашивает: «Что есть истина?», и получает от Иешуа ответ: «Истина в том, что у тебя болит голова…» Получается, истина – это состояние в момент времени, которое не может быть иным. У Пилата – это искренний и честный момент боли. А какую истину ищет психоанализ?
– Вот это потрясающий вопрос и потрясающий ответ у Булгакова, конечно. Потому что истина – это не про абстрактные миры, не про метафизические сферы, не про космос. Это всегда про конкретного человека. Истина – это предельно субъективно. Это отличает истину от знания. Потому что знание – это что-то всеобщее: Волга впадает в Каспийское море. А истина – это то, что только про меня. Для этого люди и приходят к Богу и в психоанализ, потому что и то, и другое про истину уникальности себя самого.
В психоанализе есть понятие сингулярности – я абсолютно неповторим как человеческая единица и не редуцируем ни к возрасту, ни к полу, ни к национальности, ни к характеру, ни к привычкам, ни к диагнозам. Все это – способы объективации и описывают психологический, медицинский взгляд, но не описывают меня как меня. Вот здесь христианство и психоанализ полностью совпадают и говорят одно и то же: каждый человек уникален и неповторим. Не стоит этим пренебрегать и пытаться быть шаблонно правильным и шаблонно святым. Свою индивидуальность нужно развивать и на ней настаивать. Бог дал тебе уникальную душу, эволюция дала тебе уникальную нейронную сеть головного мозга, бессознательное дало тебе уникальную психику – развивай их, а не губи.
Художник Лукас Кранах Старший. «Адам и Ева» (фрагмент)
