В начале сентября 1940 года у моей бабушки родилась младшая сестра. На семейном совете решили, что бабушка, которая в том году должна была пойти в пятый класс, один учебный год пропустит. Средняя школа находилась в другой деревне, добираться до нее было сложно, а прабабушке нужна была помощь с младенцем.
Следующего учебного года в бабушкиной жизни не случилось. Не до того было в маленькой деревне на Урале. Надо было работать. Мужчины ушли на фронт. А фронту и городу нужен был хлеб. Так и осталось у моей умной и способной бабушки четыре класса образования..
Когда я слушала об этом впервые, я была чуть младше бабушки в сорок первом. Лет 7-8 мне, наверно, было. И двенадцатилетние дети мне казались уже почти взрослыми. Наверно, поэтому рассказы меня не то, чтобы не смущали.. Смущали, конечно. Я бабушку жалела. Особенно из-за школы. Я любила учиться, и было обидно, что у бабушки, которая очень тянулась к образованию, этого не получилось. Но мне казалось это всего лишь «немного необычным».
«Немного необычных» историй бабушка рассказывала много. Но запомнились мне лишь некоторые, к сожалению.
Как-то раз они с младшим братом нашли завалявшийся сухарик дома. Точнее нашла бабушка, но брат у нее его выхватил и начал дразниться. За что и получил по голове. Сильно. В этот момент в дом зашла прабабушка, взглянула на них обоих очень строго и попросила больше никогда не драться из-за еды.
К хлебу у бабушки было всю жизнь особое отношение.. Никогда не разрешала выбрасывать даже заплесневелый, испорченным мы кормили птиц. А чаще она просто до такого и не доводила, если вдруг хлеб не сразу съедала, делала сухарики. Эти сухарики после ее приездов, мы еще ели пару месяцев всегда.
Прадед воевал. Подробностей бабушка то ли не знала, то ли не помнила, то ли просто не считала нужным рассказывать. Только всегда повторяла, что в письмах обязательно передавал привет именно ей и просил жену после войны дать ей образование. Не получилось…
А вот история про то, как бабушка узнала о гибели отца, уже и в детстве мне не казалась какой-то обыденной. Почему-то эта картина у меня очень явно перед глазами стоит, хотя из действующих лиц я примерно представляю, как выглядела только сама бабушка. Лето 1943 года. Несколько девчонок возвращаются из леса, где собирали грибы. И громко что-то поют. Лето, солнышко, подруги. Навстречу им идет серьезная дама и обращается к моей бабушке:
— Настасья, ты-то чего распелась? К вам похоронка пришла.
Я ни разу её не видела поющей. Хотя в ее доме бывали многолюдные застолья с песнями, но сама она больше не пела…
А вот про день Победы бабушка никогда не рассказывала. Ни про 1945 год, ни про последующие. Вообще мне кажется сейчас, что бабушка совсем не воспринимала 9 мая так, как его сейчас пытаются его представлять. Со всеми этими фанфарами про «Великую победу», «Мы помним, мы гордимся» и прочими абсолютно обесценившимися уже лозунгами.
Эта война унесла у нее самого близкого человека и не дала возможность учиться. Капля в миллионах жизней, которые унесла та страшная война. Капля в еще миллионах судеб, которые эта война покалечила. Но из этих наших родных капелек и составляются те миллионы…
