«Путин обещает Солженицыной увеличить часы литературы в школах» — лгут информационные ленты. Видели мы эту историческую встречу – никаких обещаний не было!
Аудиенции в высочайших кабинетах всегда дорогого стоили. Подчас можно немало полезного нашептать или выкрикнуть правителю. Но Путина врасплох не застанешь! Он ведёт беседу почтительно (и, мне кажется, это не наигрыш), но широкие жесты делает только, когда это необходимо для популярности. А классическая литература сегодня не популярна!
Владимир Владимирович Путин ласково даёт понять, что никакого стратегического расчёта на литературу в школе у государства нет. Обратите внимание: в беседе с Натальей Дмитриевной Солженицыной он с очаровательной учтивостью уклонился от оценок и обещаний, доброго слова о литературе мы от него не дождались.
По его улыбке я понял: сейчас, может быть, любителям словесности подбросят кость с ошмётками, но в ближайшем будущем классическая литература может вовсе исчезнуть из школьной программы. У нового поколения управленцев сердце не ёкнет, если «профессиональное сообщество» предложит заменить Пушкина на Донцову или Миро. Можно двадцать грантов освоить, доказывая, что изучение Донцовой приучит к современному мышлению, к примоднённому живому русскому языку. Потенциальные работодатели скажут: это полезнее, чем «Дубровский» и «Муму»!
Через десять лет такая перспектива мало кому покажется чудовищной. Никакого пиетета перед классикой нет – по большому счёту, его нет ни в правящих кругах, ни в обществе. И в этом виноваты мы – трактователи литературы. Мы оказались скучными, высокомерными, неактуальными.
У нас идут уроки экономики уже в начальной школе. Будут уроки экологии, патриотизма, основ семейной и холостяцкой жизни, уроки дизайна и флористики. Можно выделить час в неделю на изучение галстучных узлов – и не только в школе, но и в вузах. Ведь грамотные специалисты правительству не нужны! Ему нужно, чтобы больше было новых дисциплин, потому что любая новация есть отличный повод для грантов – на учебники, методику и т.п. У нас каждое красивое слово готовы сделать школьной дисциплиной.
Это разрушение школы. Есть такой закон: чем больше дисциплин – тем бесполезнее учёба. Школьник не способен вникнуть в материал предмета, с которым встречается раз в неделю. Тут ни погружения нет, ни контроля. Зато сколько благих намерений: экономика! Красота! Эффективность! Любую дельную современную фактуру можно было бы вплести в программу большой дисциплины с устоявшейся традицией преподавания. Скажем, экономику – в географию и историю, психологические экзерсисы и патриотизм – в литературу. Но чиновникам и методистам легче наверчивать новые дисциплины…
Будем честны: государство поддерживает литературу только, если оно заинтересовано в сохранении высокого уровня культуры, в сохранении русского языка и, если видит в литературе инструмент для укрепления гражданской лояльности. Про современное государство можно сказать: по большому счёту, не заинтересовано и не видит.
Да, это разрушение школы.
Но чему удивляться, если в 90-е году у нас разрушили систему НИИ (она была столь же неэффективна, как литература в школе), мы перешли на ввоз технологий, как минимум, на пятьдесят лет вперёд. Почему бы не уничтожить школу, почему бы не превратить её в эффективную, современную на вид фикцию?
Без школы легче будет решить главную задачу государства Российского последних трёх десятилетий: искоренение специалистов, профессионалов. Оставить можно две-три отрасли для обслуживания монополий, а остальных граждан государство хотело бы видеть праздношатающимися. Возможно, предприимчивыми, но, главное – без заветной профессии! И, конечно, не только литературы, но и математики с физикой в школе не будет. Останутся контуры – для имитации среднего образования.
Наталия Солженицына: Два часа в неделю мало, Владимир Владимирович!
 |
|
 |
Наталия Солженицына: Два часа в неделю мало, Владимир Владимирович! . У нас ведь всё делается только сверху – литературу надо бы вернуть. Выкинули её, а что ввели? Учить коммуникации? Как друг другу улыбаться? Да этому люди и без уроков научатся. |
