Обращение Нюты Федермессер после смерти Леши Дельвари и еще шести детей из ПНИ №10 в Санкт-Петербурге

Я записала это видеообращение, не согласовав его ни с кем из руководства, и думаю, что это правильно. Я обращаюсь к Валентине Матвиенко и Татьяне Голиковой, в Минтруд — к Антону Котякову, Ольге Баталиной, в Минздрав — к Михаилу Мурашко. Я обращаюсь к тем, кто должен защищать права детей и взрослых, — Татьяне Москальковой и Марии Львовой-Беловой. Я обращаюсь к председателю комитета по социальной политике Елене Фидриковой. С просьбой наказать виновных в смерти детей в психоневрологическом интернате № 10 города Санкт-Петербурга.

Неделю назад я просила руководство Санкт-Петербурга обратить внимание на ситуацию в ПНИ №10, которым руководит Иван Александрович Веревкин, и перечислила имена детей, умерших там за последнее время. Это Ира Кудрявцева, Ксюша Игнатьева, Таня Васильева, Миша Гринев, Марина Кожемякова, Олег Левкин. Я сказала тогда, что есть еще один мальчик — Алексей Дельвари, который, если ситуация не будет изменена, станет следующим в этом списке.

Вчера, 17 апреля Леша Дельвари умер в Александровской больнице в Санкт-Петербурге. Я прошу вас, сделайте так, чтобы Леша Дельвари стал последним умершим от равнодушия опекуна. Чтобы смерть этого ребенка-сироты вчера, в апреле 2023 года, на Пасхальной неделе, что-то изменила.

Первый раз я увидела Лешу Дельвари полтора года назад. Питерская благотворительная организация «Перспективы» обратилась в Народный фронт из-за состояния крайнего истощения у проживающих в отделении милосердия ПНИ №10. Мы информировали директора интерната и руководство Комитета по социальной политике Санкт-Петербурга о недостаточном качестве ухода за ребятами с ТМНР (тяжелые множественные нарушения в развитии ребенка. — Примеч. ред.). Говорили и писали о том, что каждому такому подопечному нужен индивидуальный пост и специализированное питание. 

Всех этих ребят можно было спасти. Однако в интернате нет персонала, не хватает денег и рук. Хотя… есть волонтеры, неравнодушные люди из числа сотрудников или волонтеров благотворительных организаций, которых в интернат не пускают. Ни в этот, ни во многие другие. Не пускают при нехватке рук, просто потому что очень боятся, что такие истории, как история с Лешей Дельвари, вылезут наружу. Но они все равно вылезут. Все тайное становится явным. 

Скажите, разве директор интерната — опекун не виноват в этих смертях? Разве не он должен представлять интересы своих подопечных и бить в набат, если ему не хватает денег и сотрудников?

Леша Дельвари не раз попадал в больницу, и последняя его госпитализация выглядела ужасно. Сотрудники интерната привезли его в Александровскую больницу, оставили его в приемном покое и уехали. Врачи не сочли госпитализацию обоснованной, но не смогли отправить Лешу обратно, потому что до интерната нельзя было дозвониться и за мальчиком просто не присылали машину. 

Директор интерната Иван Александрович Веревкин пренебрегает распоряжением Татьяны Голиковой об обязательном индивидуальном сопровождении тяжелых инвалидов при госпитализации. Леша остался в больнице без надзора, подхватил внутрибольничную инфекцию, попал с этой инфекцией в реанимацию. Обеспечить ему индивидуальный пост могла благотворительная организация «Перспективы», но, в нарушение требований федерального законодательства, больница отказалась пустить волонтера в реанимацию. 

Только через личное вмешательство председателя Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга Дмитрия Лисовца мне удается добиться права на посещение для сопровождающих лиц в больницах Санкт-Петербурга.

Скажите, разве это не является обязанностью опекуна?

После выписки Леши Дельвари я вместе с Еленой Фидриковой приехала в ПНИ №10, и мы снова говорили с директором о нарушении всех мыслимых норм по количеству ухаживающего персонала, об отсутствии сопровождения в больницах, и Веревкин в очередной раз пообещал, что это больше не повторится. 

Тем не менее, 17 апреля Алексей Дельвари был доставлен в Александровскую больницу один, без сопровождения. Он провел время в одиночестве без близких рядом среди кафельных стен и незнакомых звуков в отделении приемного покоя и к полудню умер. Один. 

Скорее всего, в заключении о причинах смерти мы увидим «полиорганную недостаточность», «отек легких» или «отек мозга». Но истинная причина его смерти и смерти остальных шестерых ребят — в крайней степени истощения и в отсутствии должного ухода за детьми-сиротами в ПНИ №10. 

Я понимаю, что сейчас стране не до ПНИ и не до сирот. Но все же понимаю, что сейчас, как никогда прежде, важно показать гражданам, что помощь рядом. Ребенок с нарушениями развития может родиться в каждой семье, и каждый ребенок может осиротеть. Я уверена, что если смерть Леши Дельвари не останется незамеченной, то во многих других городах и во многих других интернатах отношение к тяжелобольным сиротам будет меняться.

В некоторых интернатах стоимость пребывания одного ребенка в месяц свыше 120 000 рублей. Это серьезные деньги. Пребывание тяжелобольного ребенка в семье стоит дешевле. А в интернате одна санитарка на 10–15 человек просто физически не успевает их всех накормить, переодеть, погулять с ними. Каждого обнять. 

ДДИ — это фантастически жестокая, неэффективная, бесчеловечная форма содержания детей-сирот с тяжелыми нарушениями развития. 

Леша Дельвари умер, как умирают дети в интернатах по всей стране — от голода и нелюбви. При этом даже хоронить Лешу будут волонтеры «Перспектив». Интернаты сирот не хоронят. Для них Леша — это ПСУ, получатель социальных услуг. Для системы интернаты — это стройки, койко-дни, подушевик. 

Леша Дельвари умер. Но есть другие примеры. Есть Саша Жидков. Два года назад его забрали из интерната при поддержке проекта Народного фронта «Регион заботы» в любящую семью. В семью очень бедную. Где четверо приемных детей. Его забрали умирающим, чтобы он умер дома. На руках у тех, кому не все равно. И в этой бедной семье, где нет ухаживающего персонала, Саша не умер. Он вырос, набрал вес, начал говорить. Эта разница, которую вы видите на фотографиях, не стоит денег. Эта разница — в любви и заботе. 

В интернате никто не говорит сироте «ложечка за маму» или «ложечка за директора». В интернат после смерти одного ребенка по предписанию министерства приедет следующий.

Леша Дельвари умер. Но можно больше не позволить детям умирать? Сегодня в этом же интернате, в этой же 9-й группе находится Настя Немцова, слепоглухая девочка с расщелиной неба. Она лежит привязанная поперек кровати, и к ней никто не подходит, потому что некому. В этой же группе Андрей Воронов, Саша Плохих, Ваня Могучев. Это ребята, у которых уже крайне низкая масса тела. Которые умрут, если с ними рядом не будет постоянных заботливых рук. 

Помощь сироте — это руки и люди, которым не все равно. В Питере это сотрудники и волонтеры «Перспектив», которые знают и помнят Лешу еще маленьким, с детского дома. Для них он не ПСУ, а голубоглазый блондин, весельчак и любимчик персонала. Любит игрушки, сам управляет своим инвалидным креслом. 

Что мы видим: то, что изображено на фото — ненормально, несмотря на то, что стоит достаточно дорого государству и налогоплательщикам. При этом результатами проверки интернатов органами опеки практически всегда являются однотипные заключения о том, что все хорошо. 

Я знаю, что интернаты нельзя быстро расформировать. Я знаю, что деинституционализация займет десятилетия. 

Но я также знаю, что уже сегодня можно открыть двери, пустить волонтеров, установить другие показатели эффективности для директоров, а не как сегодня: 

— выполнение государственного задания,

— соблюдение целевых показателей по заработной плате,

— своевременное представление отчетов о работе,

— обеспечение пожарной и эпидемиологической безопасности.

Нет, другие должны быть показатели эффективности:

— развитие форм социального обслуживания, которые стимулируют сохранение ребенка в семье и возвращение в семью (дневная форма, пятидневная форма);

— стимулирование родителей забирать детей на выходные и праздничные дни, совместное проведение отпуска, каникул; 

— взаимодействие с волонтерскими и благотворительными организациями;

— коэффициент обеспеченности детей значимыми взрослыми-волонтерами;

— количество детей, которые учатся за пределами интерната;

— соответствие штатной укомплектованности интерната 940-му Приказу Минтруда. 

Ставьте такие показатели. Сделайте так, чтобы Леша Дельвари стал последним умершим от равнодушия опекуна. Чтобы смерть этого ребенка-сироты вчера, в апреле 2023 года, на Пасхальной неделе, чтобы эта смерть что-то изменила.