О любви Христовой. Проповеди.

<9 сентября 2002>

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Любите друг друга так, как Я вас возлюбил… Эти слова доходят до нашего сердца, радуют нашу душу, а вместе с этим выполнить их, воплотить в жизнь нам кажется таким трудным подвигом. О любви можно сказать на разных плоскостях; есть простой, обычный опыт любви, как друг друга любят члены одной семьи, как отец и мать любят своих детей, как дети ответно отзываются на эту любовь, как любовь, радостная, светлая любовь соединяет жениха и невесту; это лю­бовь, которая является радостью, светом, которая пронизывает всю тьму обычной жизни. Но и в ней есть хрупкость и несовершенство. Вы наверное знаете о том, как дети бывает любимы родителями, но отозваться на эту любовь сами бессильны; мгновениями — да, но не постоянно. Вы знаете, как между братьями и сестрами естьв основном любовь, а вместе с этим она не охватывает их до конца. И поэтому говорить о том, что такая простая, естественная человеческая любовь является исполнением заповеди Христо­вой, что она является уже на земле Царствием Божиим, пришедшим в силе, еще нельзя.

О чем же речь идет? Христос говорит нам о том, что мы дол­жны любить друг друга; Он не делает никаких различий; что Он этим хочет сказать? Мне кажется, Он хочет сказать, что мы должны каждого челове­ка, каждого встречного и поперечного, знакомого и незнакомого, чужого, привлекательного или нет, оценить: это человек с вечной судьбой, это человек, которого Бог из небытия призвал к жизни с тем, чтобы он сде­лал свой неповторимый вклад в жизнь человечества. Этот человек может нам по-человечески не нравиться, он может быть нам чужд, он может нам быть непонятен, — но он Богом был вызван и поставлен в мир, чтобы внести в этот мир что-то, чего мы не в состоянии внести. И больше то­го: он поставлен на пути моей жизни для того, чтобы мне открылось нечто. Открылась мне, во-первых, моя неспособность видеть всякого человека как икону; умеем ли мы друг на друга так смотреть? — Я боюсь, что не умеем, что есть люди, которые нам близки, дороги, а другие в лучшем случае просто чужды.

И вот на этих “чужих” людей нам надо обратить осо­бенное внимание, потому что они перед нами ставят вопрос: ты со Христом или без Него? Потому что этого человека, которого Христос возлюбил до смерти крестной, ты знать не хочешь, он тебе чужд, он тебе непонятен, тебе нет дела до него; если бы его не было на свете, тебе было бы так же просто и хорошо. Разве это христианская любовь? Мы должны научиться на каж­дого человека, который встречается нам, посмотреть и сказать: это — икона Христова, это образ Божий, этот человек — посланник Божий. Он послан для того, чтобы чему-то меня научить, чтобы мне принести неч­то, чтобы передо мной поставить вопрос, требование Божие. Иногда мы это умеем делать через некоторое время; а иногда не умеем — до момента, когда уже как будто и поздно.

Мне вспоминается разговор с одним русским священником ранней эмиграции, который был воином в Белой армии, который все годы своей эмигрантской жизни посвятил борьбе с большевизмом, который всей душой отвергал Сталина. И в какой-то момент он узнал, что Сталин умер. И в тот момент с ним случилось что-то, чего он не ожидал; он подумал: а вдруг Бог судит Сталина так, как я его судил и до сих пор не могу перестать судить?! Я его ненавидел; неужели Бог, когда он станет перед Ним, его встретит ненавистью, отвер­жением, и это не на время, а на вечность!? И я помню, как он мне ска­зал, что он пришел в такой ужас о себе, что он бросился в алтарь, бросился на колени, и сказал: Господи, прости за ненависть, кото­рую я имел к этому человеку! он теперь перед страшным судом; Господи, не прими мое осуждение против него… Это — крайность; это такое по­ложение, в котором никто из нас не находится, и, дай Бог, не попадет; а кто знает? Сколько есть людей, которых мы не любим, не принимаем, отвергаем, хотя не в такой мере…

И вот подумаем о том, на каком уров­не любви мы находимся. Находимся ли мы на уровне любви детей к роди­телям, невесты и жениха друг ко другу, неразлучных друзей, которым никогда не пришлось столкнуться с болью и с отрицательными свойства­ми любимого? Или мы находимся в положении тех людей, который ок­ружены чужими, для которых мой ближний не существует, я его люб­лю, поскольку он мне не мешает жить, но отвергаю его в тот момент, когда он становится на моем пути… Если мы так можем думать о ком бы то ни было (и я уверен, что мы можем думать так о многих людях вокруг нас), то мы еще не научились тому, что значат Христовы слова: любите друг друга, как Я вас возлюбил. Он каждого из нас возлюбил не за его добродетель, не за его красоту, не за то, что тот так хорош, а за то, что ему так нужна любовь для того, чтобы стать человеком, для того, чтобы опомниться, для того, чтобы стать новой тварью, чтобы жизнь в него вошла.

И вот, посмотрим друг на друга, — хотя бы в нашем храме, хотя бы среди наших знакомых, — и поставим вопрос: люблю ли я этого человека такой любовью? А если нет, то я еще не начал любить любовью Христовой. И как это страшно! Как страш­но подумать, что когда-то я встану перед Богом, вокруг меня будут лю­ди, которых я знал всю жизнь, и я скажу: этих людей — никогда не лю­бил, и не люблю, и знать не хочу. Я хочу войти в Твой рай, Господи, там им места нет, так же как нет места им в моем сердце на земле!.. Подумаем, потому что эта заповедь Христова: любите друг друга, как Я вас возлюбил — не простая заповедь; она требует от нас совершенно нового оборота в жизни. Подумаем, подумаем даже просто о том че­ловеке, который сейчас стоит рядом с нами: он нам свой или он нам чужой? Он существует для меня или просто не существует? А если существует, то в какой мере? Как?..

Подумаем об этом. Потому что рано или поздно мы станем перед Христом, Который скажет нам: Я для этогочеловека пришел в мир, Я для этого человека умер на Кресте. И если ты его отвергаешь, то ты весь Мой подвиг любви отвергаешь; ты делаешься чужим Мне по собственному выбору. Аминь.

* * *

<29 сентября 2002>

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мы все призваны к тому, чтобы быть храмами Святого Духа, чтобы тело наше так приобщилось к телесно­сти, обожествленной телесности Христа, чтобы мы были действительно продолжением Его воплощенного присутствия на земле. Это не мои слова, я не дерзнул бы что бы то ни было такое сказать…

Апостол Павел был гонителем, но когда он встретил Христа лицом к лицу, он был весь пронизан таким внутренним опытом, что никогда его не потерял. Можем ли мы сказать нечто подобное о себе? В такой мере — нет; но в какой-то мере — да. Да, каждый из нас, кто уверовал, это человек, до сердца которого дошел Христос, сердце которого дрогнуло, согрелось, засияло Его присутствием. Это не значит, что мы способны всю жизнь жить в этом сиянии; но это значит, что наше сердце — как сосуд драгоценный, в котором содержитсяэта тайна Боговоплощения.

Выразить это невозможно; но мы все нечто об этом знаем. Мы знаем, что бывает с нами, когда мы кого-нибудь так полюбим, что никогда в течение всей нашей жизни не можем утратить сознание этой любви и мыслиоб этом человеке. Это бывает, когда мы так поймем нашу Родину и ее возлюбим, что как бы ни были мы отделены от нее, она живет в нас: мы русские до конца, — до конца жизни и до самих глубин нашего существа.

Когда-то отец Георгий Флоровский сказал мне, что когда мы крестимся, Христос вселяется в нас, мы делаемся как бы храмом Его воплощенного присутствия и храмом Святого Духа, Он входит в наши глубины. Это не значит, что каждый день, каждый час мы это умеем ощутить, но Он есть в нас. И по сравнению отца Георгия, Христос в нас живет, как семя, которое бросили в землю и которое постепенно и постоянно вырастает, и рано или поздно станет несокрушимым по своей величине, величию и силе дре­вом.

Вот так будем о себе думать: что мы — земля, в которую вложено плодотворное семя, и что это семя растет и растет под силой и благо­датью Святого Духа. Мы не всегда достойны этого, но оно живет в нас. Мы не можем этого сказать в полной мере, как сказал это апостол Павел, но мы можем знать, что Христос во мне живет, и я — в Нем, и что рано или поздно это чудо приобщенности к Нему полностью раскроется передо мной. Дай это Бог каждому из нас, но и дай каждому из нас верить, что это семя заложено и что оно растет, и что надо его защитить против всего того, что может его затоптать и уничтожить. Аминь.

* * *

О молитве12 августа 2001

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Меня часто спрашивают люди, каким образом им научиться молиться с простотой, не повторяя чужих слов, не борясь даже с собственными колеблющимися мыслями, а молиться прямо, как мы разговариваем с дорогим, близким человеком, — так и с Богом. И мне хочется вспомнить с вами урок, который я получил мно­го-много лет тому назад. Я тогда старался молиться уставными мо­литвами; молился много, молился усердно. Но вместе с этим иногда не хватало сосредоточенности; еще чаще бывало так, что слова молит­вы были сверх меня; они были так велики, опыт, который в них поко­ился, был таков, что я не мог их повторять от себя самого. А иногда бывали молитвы, которые я никак не мог сам сказать, потому что ни­каким образом не мог произнести такие слова; они противоречили тому, что во мне тогда еще было незрелым. И я спросил об этом своего духовного отца; и он мне дал совет, который я хочу вам передать, потому что думаю, что многие из вас находятся в том же положении, в ко­тором я тогда находился.

Он мне сказал: на год я тебе запрещаю мо­литься уставными молитвами. Перед тем, как лечь спать, перекрес­тись, положи земной поклон, и скажи: Господи, молитвами тех, кто меня любит, спаси меня! И когда ты ляжешь, поставь перед со­бой вопрос — кто же вокруг тебя есть, и живые, и усопшие, и святые и грешники, которые тебя так любят, что они перед Богом стоят тво­ими заступниками, молясь о тебе, о том, чтобы тебе когда-нибудь на­учиться истинному покаянию, научиться быть поистине учеником Хрис­товым… Я стал так делать; и тогда начали передо мной подыматься образы, име­на тех людей, которые меня несомненно любили: моя мать, мой отец, моя бабушка, мои друзья. И затем все шире и шире раскрывался го­ризонт тех людей, которые прошли через мою жизнь и доказали свою любовь ко мне. Все больше имен, все больше лиц подымалось. И каждый раз, когда подымалось лицо или имя, я останавли­вался и говорил: Господи, благослови этого человека за его любовь ко мне! О, благослови его, благослови eе!.. И затем, в этой молит­ве я засыпал.

Я и вам хочу это посоветовать: научитесь так молиться. Научи­тесь лечь спать и поставить перед собой вопрос о том, что не ваши уставные молитвы вас защитят от зла в течение ночи, а любовь тех многих, многих людей, о которых вы, может быть, даже забыли, но которые вас помнят и на земле, и в вечности. И тогда сердце ваше растает; тогда вы сможете начать молиться, обращаясь к Богу с та­кой же искренностью, потому что в какой-то момент вы обнаружите, что вы любимы не только теми людьми, которые вокруг вас были, но Матерью Божьей, Христом Спасителем, Отцом нашим небесным, ангелом нашим хранителем — и мир так расширится, так углубится.

Но на этом все не кончается, потому что если мы так можем на­деяться на любовь других людей, то неужели они не могут надеяться на нашу любовь? И тогда живите так, собирая в своем сердце, в сво­ей памяти всех людей, кому нужна любовь; людей брошенных, людей одиноких, людей, которые считаются злыми, чуждыми — вспоминайте их, потому что они тоже, может быть, в это время молятся Богу и гово­рят: молитвами тех, кто меня любит… — и останавливаются: а может быть, никто, никто меня не любит за то, что я таков?.. Будьте, может быть, единственным человеком, который и этого человека вспомнит перед Богом и скажет: Господи! Ему нужна Твоя любовь; мою я не умею дать, у меня ее слишком мало — дай ему Твою любовь.

И если вы начнете так молиться о себе и молиться о других, то молитва станет чем-то не только живым, но живительным, сильным, творческим. Аминь.

* * *

<15октября 2000 г.>

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

В сегодняшнем Евангелии мы слышали слова, которые для нас так обычны, так привычны, что они больше не вызывают в нас бури внутренней: Поступайте по отношению один к другому так, как Я поступаю; поступайте по отношению к людям так, как вы хотите, мечтаете, чтобы они поступали по отношению к вам.

Мы мечтаем о том, чтобы к нам относились с пониманием, с жалостью, с лаской, с любовью, чтобы нас постоянно не осуждали, чтобы не требовали постоянно от нас того, чего мы сейчас не можем дать, потому что мы устали, потому что жизнь слишком тяжело легла на наши плечи, потому что мы еще не доросли до понимания, которое от нас ожидается. И будем так же думать и о других. Другие тоже нуждаются в нашем понимании, в нашей жалости, в нашей нежности и нашем милосердии, и в нашей поддержке, в той силе, которая есть в каждом из нас — не обязательно духовной, а самой простой силе жизни. Подумаем об этом, потому что когда мы станем на суд перед Богом, Господь нам скажет: С чем вы ко Мне пришли?.. И что мы сможем ответить? Он же нам сказал в Евангелии: Многие Мне скажут: Да разве я не бывал в Твоих церквах? Разве я не совершал те или другие обряды?.. А Христос нам ответит: А скажи — как ты отнесся ксамым близким твоим людям: к матери, к отцу, к братьям и сестрам, к товарищам, к сотрудникам, ко всем людям, которые оказались у тебя на пути? Можешь ли ты сказать, что ты к ним отнесся так, как ты мечтаешь — и мечтал — чтобы к тебе отнеслись? И увы, кто из нас может сказать: “Я так отнесся к каждому человеку, который оказался моим встречным, как я мечтал, чтоб ко мне отнеслись люди: с пониманием, с жалостью, с готовностью поддержать, с готовностью отдать время и душевную силу”.

Подумаем об этом; потому что когда мы станем перед Богом, Он не будет нас спрашивать о том богословствовании, которым мы занимались или которым даже и не занимались; не будет спрашивать нас о великих вещах, а о вещах простых, житейских, человеческих. И как грустно будет тогда увидеть, что, как сказано в притче о Страшном Суде, мы даже не были человечны; как же мы можем мечтать о другом, большем, высшем. Подумайте об этом, потому что это в нашей власти; каждый из нас окружен людьми, от которых он ожидает любви, понимания, поддержки — а кто из нас может сказать, что нет такого человека, мимо которого он не прошел. Аминь.

* * *

<26 ноября 2000>

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мы призваны любить друг друга. Любовь начинается с момента, когда мы видим в человеке неч­то такое драгоценное, такое светлое, такое дивное, что стоит забыть себя, забыть про себя и отдать всю свою жизнь — свой ум, свое сердце на то, чтобы этому человеку было светло и радостно. Это не обязательно только обыкновенная, земная радость, это может быть нечто большее. В отношении к Богу, например, если мы говорим, что мы Его любим, мы должны поставить перед собой вопрос: является ли Он самой великой ценностью в моей жизни? Готов ли я так прожить, чтобы Он мог на меня радоваться? Способен ли я отвер­нуться от себя для того, чтобы только о Нем думать? Это не значит не думать ни о чем другом, но думать так, чтобы Ему радость была от дум моих и от последующих действий.

По отношению к человеку о том же говорит Евангелие: так любить человека, чтобы всю жизнь отдать за него. На войне это ясно: ты выходишь в бой, и тебя могут убить для того, чтобы другого спасти. Я вспоминаю од­ного своего друга, который был очень высокого роста и широкоплеч, и всегда жало­вался на это, потому что это обращало на него внимание людей. А во время войны, с одного уголка фронта на другой, он мне послал запис­ку: “я теперь только понял, для чего Бог меня создал таким высокорос­лым и широкоплечим: когда бывают обстрелы, то двое могут спрятать­ся за моей спиной”. Это было сказано как бы с улыбкой, но сколько любви надо для того, чтобы стать между пулями и человеком, которого ты, может быть, даже и не знаешь, но у которого есть мать, жена, де­ти, которых ты можешь спасти…

И в жизни мы можем так же становить­ся между бедой и человеком, даже не знаемым нам человеком, даже че­ловеком, о котором мы не знаем ничего, — только что он есть и что ему нужна помощь; жить так, чтобы быть защитой для другого, чтобы никогда другого не ранить, чтобы для другого быть вдохновением, чтобы для другого быть радостью… Попробуем так прожить, в просто­те, не усложняя вещей; подумаем о всех тех, которые нас окружают, о самых близких сначала, которые так часто являются жертвами наше­го себялюбия, эгоизма, сосредоточенности на себе. А потом расширим свой кругозор и посмотрим на других людей, которые вокруг нас есть. Я помню, была у нас прихожанка, которая для всех была камнем преткновения, трудным человеком; ее многие не понимали, потому что не знали. Четырнадцати лет она была взята в концентрационный лагерь, вышла из него четыре года спустя, и в ней остался, если так можно выра­зиться, животный страх. Если кто-нибудь приближался к ней сзади, она реагировала с ужасом и криком. И я помню, как мне одна благочестивая женщина сказала: “Сколько времени нам ее терпеть?” — И я ей ответил: “Первые 25 лет будет трудно, а потом это будет радостью”. И оно так и случилось. До того, как она скончалась, все ее полюбили.

Подумаем об этом и научимся любить ценой, открытым сердцем, радостью о том, что можно любому человеку принести радость и кре­пость, когда есть слабость, и вдохновение, когда нет ничего в жизни, ради чего можно жить. Аминь.

Публикация Е. Майданович