Минобр наступает по всем фронтам, круша всё, включая самого себя. Так, с ЕГЭ он уже упёрся в стенку. Год за годом ему пытаются втолковать, что у ЕГЭ системный порок: все, от школьника до губернатора, заинтересованы в завышении баллов — и нет ни единой силы, заинтересованной в честности экзамена. Год за годом Минобр в ответ радуется, что нарушений снова стало меньше, что борьба с ними снова стала гораздо борцовее, что ещё чуть-чуть, и ЕГЭ станет чист, как слеза сдающих его младенцев. И к нынешнему лету всероссийская традиция неофициального прохождения ЕГЭ вполне сложилась. Она изумительно разнообразна. В Махачкале 40% одиннадцатиклассников перевелись в районные школы, где сдача ЕГЭ «проще и дешевле». В московской школе — вот только что рассказал коллега, у которого сын сдавал, — ответы, достаточные для «тройки», детям попросту выносили учителя. Хочешь больше — старайся сам, но и это не слишком трудно: все или почти все варианты заранее были в сети. Иные наблюдатели считают, что заблаговременное обнародование вариантов ЕГЭ есть сознательный саботаж вредоносной институции, но я в этом сомневаюсь. Для актов саботажа нужен боевой задор, а в отечественном образовании царят сейчас растерянность и уныние — если не отчаяние.
В вузах сейчас ещё хуже, чем в школах. Подписанная Медведевым «дорожная карта» ещё зимой предупредила, что до 2018 года профессорско-преподавательский состав (ППС) будет сокращён на 44%, причём нагрузка оставшихся педагогов возрастёт на 28%. Похоже, резать решено поживее: уже сейчас в вузах (во всяком случае, во многих) готовятся или проходят сокращения примерно такого масштаба, какие сулили на пять лет. В московских вузах (как минимум в некоторых) ППС уже практически уполовинили, отказавшись от услуг полставочников. Одновременно в вузах (вот это, кажется, во всех) ликвидировали проектное финансирование, что неизбежно означает сокращение оплаты труда. Структура оплаты такова: преподавателю гарантирован позорно малый минимум, а всё, что сверх него, суть разного рода надбавки и поощрения, которых начальство при желании всегда может педагога лишить. Переходный этап от феодализма к рабовладению.
Предупреждая любимый аргумент минобровцев, подчеркну: я не сторонник сохранения статус-кво, да и не знаю таких сторонников. Плохих профессоров и доцентов и вправду много, от них надо избавляться — но разве так? Вы что, серьёзно думаете, что в московских вузах именно полставочники были самыми ненужными работниками? Или что профессор, не чувствующий повседневной зависимости от начальства, не способен успевать за передовыми веяниями? Да нет, конечно. Просто всё, что делает сам Минобр и чего он требует от своих вассалов, никогда не касается содержательных вещей, но всегда сводится исключительно к формальным критериям, порой почти фантастическим. А такой подход ведёт к хаосу и неотвратимым провалам.
Вот профессор педагогического вуза пишет в блоге: «Прислали нормы времени для внеаудиторной работы ППС. Цифры многое могут сказать о людях, которые их определяли. Например: проверка, консультации и приём контрольных работ и заданий, рефератов, домашних и других работ — 0,5 часа на 1 студента в семестр; подготовка и публикация статей в ведущих рецензируемых изданиях по РИНЦ — 40 часов на статью; оформление заявок на патент — 400 часов за патент». Профессор права: эти цифры даже слишком многое говорят. Статья как эквивалент 80 студентов — сильный ход; ещё сильнее, может быть, только сами полчаса на студента. Но ведь это сочинили конкретные головотяпы в конкретном учебно-методическом отделе? Нет — из других университетов выкликают сходные цифры. Министр Ливанов, как известно, продолжает настаивать на полубезумных критериях «неэффективности» вузов, вызвавших такой скандал прошлой осенью. Вот бедолаги в вузах и силятся выползти из-под министерского топора, стать «эффективными» по ливановским понятиям. Хотя за каким чёртом работникам педвуза так уж необходимо украшаться статьями в зарубежных журналах и патентами, никто и никогда вразумительно объяснить не сможет.
Ливанов хочет раскассировать Академию наук, чтобы наука цвела в университетах. В упомянутом педуниверситете, где обучение роты студентов готовы отдать за статью, — в частности. Так Мао Цзэдун во время Большого скачка заставил — тоже ведь ради модернизации, чтобы «превзойти Великобританию и догнать США», — строить доменные печи на крестьянских дворах. Великий кормчий, правда, не призывал предварительно разрушить большие домны: у него их просто не было. Но и глава Минобра считает, что большой науки в стране уже нет: РАН нежизнеспособна, в ней уже произошла кадровая и управленческая катастрофа и т. д. По его мнению, деградация до уровня третьего, если не четвёртого мира уже произошла — и добивание остатков былого величия он явно за грех не считает. Вся его надежда, что зазовём кого-нибудь с Запада, за любые деньги: авось, наладят дюжину приличных университетов — вот и будет с нас.
И перестаньте твердить, что Ливанову всё можно простить за борьбу с плагиатом. Глупости это. Ещё раз: именно Ливанов назначил главой ВАК Шамхалова, окончательно поставившего торговлю степенями на поток, — и отнюдь не Ливанов его снял. А иные соратники (по иным версиям, кукловоды) Шамхалова, подчинённые министру, и до сих пор на своих постах. Оно, пожалуй, и неплохо, что министр поддерживает общественность в борьбе с плагиаторами, но так уж заходиться в восторге не от чего. Для Ливанова антиплагиатная кампания есть ведь ещё и идеальное воплощение желанной формализации. Спрашивать, кто чего стоит, у признанных экспертов? Ещё чего! Нету у вас тут никаких экспертов — все поразъехались или перемёрли. Зато есть программа «Антиплагиат», и этого совершенно достаточно.
Минобрнауки пытается решить качественные проблемы (качества образования, качества науки) исключительно формальными методами, то есть пытается сделать то, чего сделать нельзя. Чем активнее проводить эту линию, тем больше разрушений. Поэтому вопрос, нередко обсуждаемый в сетях: кто хуже, нынешний глава Минобра или прежний? — разрешить легко. Ливанов гораздо хуже Фурсенко, потому что гораздо его энергичнее.
