Первая исповедь

В Сережином классе у многих ребят не было отцов. То есть они были живы, но жили отдельно. Кто сидел в тюрьме, кто куда-то уехал и не оставил адреса. Сережин отец приходил раз в месяц и приносил подарки. Достанет игрушку, посидит, они сыграют в шашки, и скоро уходит. Даже чаю не попьет. Мама и бабушка в это время сидели на кухне. В последнее время отец стал давать Сереже и деньги. Бабушка ворчала:

—Ишь, как ловко устроился, от сына откупается.

Но Сережа любил отца. И мама, это чувствовалось, тоже любила, хотя никогда не просила остаться. Деньги отца от Сережи не брала. А ему на что? Мороженное ему и так покупали.

—Давай деньги в церковь отнесем, — предложил Сережа. Они с мамой любили ходить в церковь.
—Давай, — сразу согласилась мама. — И тебе пора, наконец, на исповедь.
—Какие у него грехи? — вмешалась бабушка. — Куда ты его потащишь?
—А пойдем вместе, бабушка? — сказал Сережа.
—Я век прожила, и уж как-нибудь доживу, — отвечала бабушка. — Я честно работала, не воровала, вино не пила, не курила, какая мне исповедь?

Мама только вздохнула.
Вечером они с Сережей, прочли, кроме вечерних молитв, акафист Ангелу Хранителю, а утром встали пораньше, ничего не ели, не пили и пошли в церковь.

—А что батюшке говорить? — волновался Сережа.
—Что спросит, то и говорить. Сам же знаешь, в чем грешен. С бабушкой споришь…
—Она больше меня спорщица! — воскликнул Сережа. — Она вообще так зря ругается!
—Вот уже и осуждаешь, — заметила мама. — Даже если бабушка и не права, нельзя осуждать. Она же пожилой человек. Ты доживи до ее лет, еще неизвестно, каким будешь.

В церкви они купили свечи и пошли в правый придел, где вскоре началось исповедование. Вначале отец Виктор читал общую молитву и строго спрашивал, лечились ли у экстрасенсов, ходили ли на проповеди приезжих гастролеров, различных сектантов… Потом вновь читал молитву, говоря время от времени:

—Назовите свои имена.
И Сережа вместе со всеми торопливо, чтоб успеть, говорил:
—Сергей!

Впереди Сережи стояла девочка его лет, может, даже поменьше. В руках она держала листочек из тетради, на котором было крупно написано: «Мои грехи». Конечно, подглядывать было нехорошо, но Сережа невольно прочел, успокаивая себя тем, что это как будто обмен опытом. Было написано на листке: «Ленилась идти в детсад за братом. Ленилась мыть посуду. Ленилась учить уроки. Ленилась мыть пол. В пятницу выпила молока».

Сережа прочел и охнул. Нет, у него грехи были покруче. С уроков с ребятами в кино убегал. Кино было взрослое и неприличное. А посуда? Сережа не то, чтоб ленится, но тянет время. Он знает, что бабушка заставляет его, заставляет, а потом сама вымоет. А вчера его посылали в магазин, а он сказал, что надо учить уроки, а сам болтал целый час по телефону с Юлей, всех учителей просмеяли…

Ну вот, и Сережина мама пошла к батюшке. Видно, что плачет. Батюшка укрывает ее склоненную голову епитрахилью, крестит сверху и отпускает.

Сережа собрался с духом, перекрестился и подошел к батюшке. Когда тот спросил говорить о своих грехах, то Сережи вдруг вырвалось само собой:

—Батюшка, а как молиться, чтобы папа стал с нами все время жить?
—Молись, милое дитятко, молись своим сердечком чистым, Господь даст по вере и молитвам.
И еще долго говорил батюшка с Сережей.

А потом было Причастие. И эти торжественные слова: «Причащается раб Божий Сергий…», в это время хор пел: «Тело Христово приимите, Источника Безсмертного вкусите». Сережа причастился, поцеловал Чашу, со скрещенными руками подошел к столику, где ласковая старушка подала ему крохотный серебряный ковшик со сладкой водичкой и дала мягкую просфору.

Дома радостный Сережа ворвался в комнату к бабушке и радостно закричал:
—Бабушка! Ты бы знала, сколько у меня грехов! А ты говорила! Не веришь? А вот пойдем, пойдем вместе в следующий раз.

А вечером вдруг позвонил папа. И Сережа долго говорил с ним. А в конце сказал:
—Папа, а ведь это неинтересно — по телефону говорить. Давай без телефона. Мне, папа, денег не надо, и игрушек не надо. Ты так просто приходи. Придешь?

—Приду, — сказал отец.
—Нет, ты совсем приходи, — сказал Сережа.
Отец промолчал. Вечером Сережа долго молился.