Рубен Бадалов
— Почему произошла трагедия на шахте «Листвяжная», с вашей точки зрения?
— Расследование причин катастрофы на «Листвяжной» займет долгое время. Никто не ответит вам сейчас однозначно на этот вопрос.
Сейчас идет ликвидация последствий аварии — работают горноспасатели. В эту работу нельзя вмешиваться. Специалисты военизированной горно-спасательной части (ВГСЧ) знают, что нужно делать. Важно понимать, что они работают в очень тяжелых условиях. Идет развитие аварии — могут возникать ситуации, которые усложняют работы. (30 ноября по пробам воздуха определили, что в нескольких местах шахты началось возгорание, заявил врио главы МЧС Александр Чуприян. — Прим. ред.)
Горноспасатели ищут тела погибших. Конечно, мы надеемся до последнего, что там могут быть и живые.
— Это еще возможно?
— Мы обязаны предполагать до последнего момента, что они живы. Иначе нет смысла посылать туда живых людей, подвергать их потенциальной опасности.
Но определять, продолжать ли спасательную операцию, должны горноспасатели. Те, которые спускаются в шахту. И они должны сделать все, чтобы и самим не погибнуть там.
Потому что такого не должно быть, чтобы горноспасатели гибли.
— К трагедии привели нарушения техники безопасности? Шахтеры говорят, что им приходилось спускаться в забой при уровне метана в 7%.
— Если люди говорят о нарушениях — это уже тревожно. И требует специального расследования.
Скорее всего, произошел взрыв. Сейчас мы об этом только догадываемся. Когда закончит работу комиссия, мы узнаем, что это было. Одна из версий — возникло скопление взрывоопасной концентрации метана.
Допустимые нормы метана в шахте достигают от 0,75% до 1% в разных участках горных выработок. Этот уровень помогает поддерживать вентиляция шахты. Если вентиляция не справляется — обязательна дегазация, этого требует закон.
Дегазация — это работы по отсосу, сбору и выводу из подземных горных выработок на поверхность рудничного газа или газовоздушной смеси.
Взрывоопасная концентрация — 6–9%. При 4–6% метан может загореться и вспыхнуть, не взорвавшись. При такой концентрации газа работа в шахте вестись не должна.
При нормальном уровне метана хоть костер разводи — ничего не будет. А при высокой концентрации даже гайка, отлетевшая от крепления, может создать взрыв. И такие случаи в шахтах были.
Поэтому в горных выработках необходимы работы по проветриванию. Если на «Листвяжной» был взрыв, значит, уровень метана достигал от 4 до 6%. Как это допустили? Может, это слоевое скопление метана. Может, не хватает проветривания. Надо было разбираться и искать причину.
Фото: Ebrahim Noroozi / AP Photo
Я слышал комментарий сына погибшего горного мастера. Он совершенно грамотно сказал, что были превышения концентрации метана и ситуации, с которыми нужно было бороться. Наверное, не боролись.
В нормальной ситуации при таком превышении уровня метана система должна сработать — выбьет и все. Все должны знать, что в шахте метан, нужна дегазация. И людям работать там нельзя. Это не стихия, с которой люди не смогли справиться.
Горняки говорят, что начальники отправляли их на смену. Но они не должны работать в таких условиях!
Знаю, что были те, кто сказал — при уровне метана выше 1% они туда не пойдут.
Некоторые ребята рассказывали, что самоспасатели работали по 10 минут, хотя при движении они рассчитаны на 120. Этого не должно быть.
— Что нужно было делать при высоком уровне метана, чтобы предотвратить трагедию?
— Если выключить напряжение при 2%, когда еще ничего не загорится, и принять меры, то взрыва не произойдет.
А если при 7% ничего не делать, может случиться беда. Да, в некоторых случаях, не сегодня, а завтра или послезавтра.
Горная работа особенно вредная, тяжелая и опасная. Но это не значит, что шахтеры должны погибать.
— Люди продолжали работать при высоком уровне метана. Получается, систему безопасности можно обойти? Автоматически она не срабатывает?
— Я не могу обвинять ребят, которые погибли на «Листвяжной». Но у меня вопросы к тем, кто их посылали туда.
Фото: ГУ МЧС по Кемеровской области
Такой уровень метана мог возникнуть из-за других нарушений техники безопасности. Люди могли их допустить, подчеркиваю, иной раз даже не зная, насколько это опасно.
Нарушения в работе вентиляции могли создать высокую концентрацию метана в забое, где добывают уголь шахтеры. Например, не работали как нужно вентиляционные двери — и все! Эта проблема могла повлечь за собой другие.
Шахта — это коллективный труд. Погибнуть здесь можно вместе и спастись тоже только вместе, никак иначе. Это особенность отрасли такая.
Если люди говорят о нарушениях — к этому нужно прислушаться. Уголь с кровью нам не нужен. Добывать его нужно безопасно. И мы должны принять все меры, чтобы не допустить таких трагедий в будущем.
Как? В том числе расследованием. Найти причины, почему беда произошла на «Листвяжной». И не допустить этого на других шахтах.
— Есть еще одна версия, что на шахте загорелась угольная пыль.
— Но должны были сработать пылевые заслоны, которые разбрасывают пыль инертную — она покрывает собой угольную, взрывоопасную, сводя к нулю это свойство.
Поэтому вопрос — сработали ли заслоны, была ли в них инертная пыль? Если нет — это тоже нарушение.
— На «Листвяжной» уже была авария в 2004 году, и вы принимали участие в расследовании. Что случилось тогда?
— В проходческом забое долгое время никого не было, почему-то сломался комбайн. Туда послали слесаря. Произошел взрыв в забое. Погиб он сам и 12 проходчиков, которые находились в километре от этой выработки.
Фото: Ebrahim Noroozi / AP Photo
Когда я туда приехал, тела погибших уже убрали. Мне попытались сказать [о слесаре]: «А он курил!» Я попросил найти ту сигарету, которую он курил. Не нашли. Но мы увидели открытую секцию комбайна — слесарь приступил к работе, не замерив уровень метана, хотя у него был прибор — это привело к трагедии, а никак не курение (хотя курить в шахте нельзя). Опытный слесарь, пятого разряда, совершил такую ошибку.
И это было не единственное нарушение. Горный мастер тоже должен был следить за уровнем метана.
Концентрация метана достигла 4%, это была вспышка, а не взрыв. Хотя выгорели трубопроводы, которые были в забое. В эпицентре был пожар. Выгорел кислород.
Расследование установило, что перед выполнением буровзрывных работ на конвейерном штреке был отключен вентилятор, предназначенный для проветривания штрека. Был разъединен вентиляционный став (трубопровод) для подачи воздуха. В течение семи последующих смен нормальный режим проветривания штрека не был восстановлен. Были осуждены условно 9 человек.
— Иногда шахтеры знают о нарушениях, но вынуждены работать дальше. Кто защитит права человека, когда он откажется идти на смену из-за того, что в шахте небезопасно?
— Шахтер может пожаловаться и в трудовую инспекцию, в инспекцию профосоюза.
Профсоюз в данном случае — самый объективный. Или, по крайней мере, должен быть таковым. Потому что это независимая организации. И мириться с нарушениями мы никогда не будем.
— Жаловался ли кто-то с «Листвяжной» в профсоюз?
— Нет, массово не обращались. И это плохо.
