Я была журналистом, работала в газете «Коммерсантъ», и педагоги сочли, что это может им быть полезным. Мне не «хотелось» включаться в битву людей, которые, в том числе, не заступились за меня, когда у меня были там проблемы. Но мне хотелось вернуться туда в другом качестве. Так себе мотив для благородного поступка, да?
Я пришла на собрание трудового коллектива, половина зала смотрела на меня как на врага, половина носилась со мной как с писаной торбой и единственной надеждой на счастье. Это было приятно. Как в кино. Противостояние окончилось миром, и в этом не было ни малейшей моей заслуги, просто так получилось.
Несколько лет назад мне в фейсбуке стал писать один знакомый. Он просил меня включиться в кампанию помощи какому-то учителю. Я не вникала. Мне было неохота, если честно. Мне было лень. Знакомый писал мне каждый день. И в какой-то момент, когда совсем уж нечего было делать, я прочитала все его сообщения разом. И лениво, задней левой ногой, написала какой-то текст в фейсбуке. Дескать, ужасная ситуация, надо бы помочь.
Ситуация была связана с учителем музыки, профессором Анатолием Рябовым, обвиненным в педофилии. Не буду вновь описывать подробно эту историю, но в двух словах — знаменитый профессор был обвинен в педофилии мамой ученицы. Ни доказательств, ни свидетельств, ничего, но хватило лишь факта обвинения для того, чтобы пожилой учитель музыки с безупречной репутацией оказался и за решеткой, и в суде, и в центрах психологических экспертиз, и так далее. Мой знакомый просил меня помочь ему привлечь внимание общественности к этому делу. И я, постепенно, в это включилась.
С каждым днем, узнавая все новые и новые абсурдные детали этого «дела», я понимала — обратной дороги нет, я не могу теперь просто перестать об этом писать. Не имею права. Не могу просто повесить фотографию своей кошки, или афишу концерта. Потому что невиновного винят. Потому что если не я (мы, вы, они, все), то кто. Потому что как потом спать, ужинать, ходить в оперный театр, и воспитывать детей, если знать, что мог что-то сделать, и не сделал?
Мне совершенно не «хотелось» этим заниматься, просто у меня не было другого выхода.
Через несколько месяцев профессор был оправдан единогласным решением жюри присяжных, а потом и Верховным судом. Я не знаю, чем сейчас занята та ученица и ее мама, иногда я думаю о них.
Позже мне стали приходить письма: помогите сохранить детский дом, помогите вытащить мужа из тюрьмы, помогите спасти ребенка от смерти, помогите, помогите, помогите.
Мне хотелось залезть под шкаф. Я не самый отзывчивый человек на свете, довольно ленивый человек, жуткий эгоист, меня гораздо больше интересуют мои проблемы, чем каких-то незнакомых мужчин и женщин, и к тому же — я не могу вам помочь, всем не поможешь, ну что я могу сделать?! Вот что мне хотелось им всем ответить.
Но понимаете, когда ты читаешь письмо человека, которому не на кого больше надеяться, ты вздыхаешь, закатываешь глаза, ты даже злишься пару минут, но потом ты ему отвечаешь. И если ты можешь помочь, хоть чем-то, хоть словом поддержки, ты не можешь этого не сделать. По очень простой причине. На его месте мог быть ты.
В книжке Кена Уилбера «Благодать и стойкость» герой, проходя через нечеловеческие испытания, задается вопросом «Почему это происходит именно со мной?», и сам себе дает ответ: «Почему нет?». Почему какой-то чужой человек «заслуживает» беды больше, чем я? Почему помощи от меня он заслуживает меньше, чем я? Да нет, не в «заслуге» даже дело. Просто нет и быть не может никакой разницы, между «тем человеком», «тем парнем», и мною.
Это устроено так на всех уровнях, на всех возможных. Помогая другому, ты помогаешь себе. Экономически, духовно, практически, как угодно.
Ты помогаешь кому-то, а потом тебе проще попросить о помощи для себя. Вполне практическая польза.
Ты помогаешь кому-то и становишься лучше, растешь, меняешься — вполне практическая польза, да. Мотивы не важны, или не так важны. Я часто слышу (и о себе, в том числе): «Да она помогает просто ради собственного пиара». И знаете, что я могу на это ответить? Да, ради собственного пиара, эгоизма, желания выглядеть (и быть) хорошей, ради позы, ради понтов, ради чего угодно. Если помогает — слава Богу. Не мое дело, ради чего.
И тут есть только одно «но». Недавно я искала кота для своей кошки. Она, видите ли, захотела котят. Я написала об этом в фейсбуке и получила от одной незнакомой женщины гневное сообщение. Эта женщина на самом деле молодец, она постоянно спасает кошек, занимается приютами для животных. «Подумайте головой», — писала мне она, — «Что ж вы делаете-то! Каждый рожденный котенок — это убитый котенок из приюта!!!», вот именно так, с восклицательными знаками и в подобном тоне. Я ответила ей что-то вроде «Простите, пусть каждый живет так, как считает нужным, всего доброго», получила еще пару гневно-истерических сообщений, на которые уже совсем нечего было ответить. И я думаю, что это единственное, на что не имеет права человек, который помогает. Вот на позу, гордыню, эгоизм, понты, вот на все это он имеет права. А на агрессию — нет.
Я говорю это себе 899 раз в день, потому что для меня естественно — злиться, А НЕ злиться — усилие для меня.
Но я говорю это себе, потому что я не верю ни в какое «Добро с кулаками», я не верю, что злом можно победить другое зло, я не верю, что собственная «хорошесть» дает право судить других, и не верю, что ваша (наша) помощь кому-то оправдывает наше высокомерие, хамство и злобу.
Помогаешь? Молодец! Рассказываешь об этом другим? Ну, твое дело. Я, вот, например, обожаю когда меня хвалят. Ну то есть, я смущаюсь, и не знаю как реагировать, но вообще-то приятно, конечно. А бывают люди, которые помогают анонимно. Мои кумиры, честное слово. Вариантов — куча, разновидностей помощи — тьма. Но нельзя злиться.
Последние несколько дней в фейсбуке происходит какая-то священная война по поводу певицы Жанны Фриске. Она тяжело заболела, и Первый канал, совместно с «Российским фондом помощи» объявил сбор средств. Толпа в фейсбуке кричит «Нашли, кому помогать», толпа кричит «у нее что, своих денег нет?», толпа в фейсбуке кричит «А про нас Первый канал ни слова не говорил, когда нам помощь была нужна», толпа в фейсбуке кричит, кричит, надрывается, бьется в истерике.
Совсем еще недавно, эта же толпа действовала точно так же. «Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник». Толпа ничему не научилась.
Я не знаю, сколько денег у Жанны Фриске, и убеждена, что не имею права считать чужие деньги.
Я не знаю, хороший она человек, или плохой.
Хорошая она певица или плохая.
Я думаю, что когда человек просит о помощи — нельзя не помогать.
Потому что на его месте мог быть ты.
А может, еще и будешь.
Почему нет?
