Для детского сада Наде почему-то еще не нужна справка от логопеда, а Вере – уже нужна. Мы записали Веру к логопеду и решили, что Вера пойдет на прием с папой, а Надя останется дома с мамой.
Казалось бы, ничего страшного. Вера говорила, что запросто посетит доктора, легко поговорит с доктором о чем угодно и очень быстро вернется.
Однако же, одеться для этого похода Вера почему-то решила по-особенному. От обычной красной куртки или обычного полосатого комбинезона Вера отказалась, потребовала синюю куртку, которую почти не носит. От обычных теплых штанов отказалась тоже, потребовала идти в легких штанах.
Отказалась и от своей шапки, выискала где-то в шкафу мою шерстяную тибетскую шапку с завязочками и характерным орнаментом.
На каком-то этапе я понял, что девочка одевается как в военный поход или как в разведку – в нечто необычное, специфическое, смахивающее то ли на камуфляж, то ли на доспехи.
И мы пошли.
Всю дорогу Вера рассказывала мне, что логопед – это не страшный доктор. Что, может быть, у логопеда даже и халата нет, так что бояться нечего. Что логопед не делает уколов, не смотрит горло при помощи палочки, не нацепляет на грудь присосок, не стучит по ногам молоточком – совершенно ничего страшного. Просто поговорить и все.
Когда мы пришли в клинику, Вера разговорилась с гардеробщицей. Женщина слушала умиленно, что красавица-девочка-блондинка с косичками пришла к логопеду, что логопед не страшный, что надо с ним просто поговорить, а бояться не надо, поскольку даже и халата у логопеда может не быть.
Примерно такую же тираду выслушала от Веры и девушка в регистратуре. Кроме обычных сведений о безобидности логопеда Вера сообщила рецепционистке, что ей, Вере, очень понравился аквариум в клинической приемной, особенно понравилась белая рыбка, хотя и красная рыбка тоже красивая.
Что, придя домой, Вера обязательно попросит маму купить аквариум и для Веры с Надей тоже, потому что у Веры ведь есть маленькая сестренка Надя, так что аквариум будет не только Верин, но и Надин…
На этих Вериных словах мы дошли до логопедического кабинета. Вера зашла в кабинет и онемела.
– Здравствуй, – сказала милая логопед. – Как тебя зовут?
Вера молчала.
– Расскажи мне, где ты живешь?
Вера жестами попросилась ко мне на руки, прижалась и сохраняла молчание.
– А ты одна живешь с мамой и с папой или у тебя есть сестренка? Или братишка?
– … – молчала Вера.
– А ты поможешь мне собрать матрешку?
– …
– А расскажи, что ты видишь на этой картинке? Чайник, сковородку, что еще?
Вера молчала. Двадцать минут. Как партизан. Ни слова. Ни звука. Пришлось выйти из кабинета.
И как только мы вышли, Вера немедленно заявила, что логопед – совершенно не страшный доктор, и даже без халата, так что бояться нечего, а всего-то и надо было – поговорить.
И еще про аквариум. Про белую рыбку и красную. Про прекрасный мягкий мяч, который тут в клинике есть, а у нас дома нету, и надо купить…
Логопед пряталась за полуприкрытой дверью, слушала и отмечала в своей справке, что речь у девочки развита по возрасту и по возрасту неправильно произносятся буквы «р», «ж» и «ш».
Надя же тем временем дома наслаждалась покоем. Разложила игрушки, принялась тихо играть, играла минут десять, но никто игрушек не отнимал, и Надя спросила:
– А где Вера?
И стала рисовать. Рисовала четверть часа. Но никто не отнимал карандашей. И Надя спросила:
– Когда же Вера придет?
И пошла слоняться по комнатам. Никто не бросался в нее никакими предметами. Никто не поджидал и не выпрыгивал из-за угла с дикими криками. Никто не прищемлял дверью. Никто не сбивал с ног. Никто не бил головой о зеркало.
Это было в конце концов невыносимо. С отчаянием в голосе Надя сказала:
– Мама, ну где же Вера? Ну что же они с папой так долго ходят к агапефу?
Фото: Ольга Лавренкова
