Покров Пресвятой Богородицы. И Христа кутали в пледик, обнимали и защищали – не легионы ангелов, а тоненькие девичьи ручки

Праздник Покрова Пресвятой Богородицы, как известно, особенно сильно почитается в России. Как-то уже так повелось, что мы свою землю считаем «уделом Матери Божией» – и не на пустом месте, не от «национальной гордости», а от глубокого благоговения и благодарности. Сколько раз после молитвы перед Ее образом, после Ее чудесных явлений, в Ее праздники одерживали военные победы, снимали осаду, гнали неприятеля от городов и сел. Смоленская, Владимирская, Казанская – ну и Покров, конечно.

Монахиня Елизавета (Сеньчукова)

С середины XVII века Покров считается праздником казачьим, связывают его с «азовским сидением» – противостоянием Донского войска и османского. Османы положили пятьдесят, если не семьдесят, тысяч человек против малочисленного казачьего гарнизона. Они были полностью деморализованы явно превосходящими моральными силами казаков и в какой-то момент попросту отступили. Измотанные казаки врагов нагнали и побили. Дело было осенью 1641 года. 

Но странная эта связь, более чем странная. Во-первых, бегство и решающая битва с турками произошла не 1 октября (дата праздника по старому стилю), а 26 сентября. Во-вторых, город в итоге все равно пришлось оставить – Земский собор решил, что игра не стоит свеч. В-третьих, во время осады жители Азова видели и Богородицу, и Иоанна Предтечу (а началась она в день Рождества Иоанна Предтечи, так что логичнее было бы с именем этого святого ассоциировать казачью победу).

Короче говоря, почитание Покрова Божией Матери на самом деле никак с ратными подвигами не связано. Может, даже все наоборот было. Уходил казак из Азова по высочайшему решению, сжигал остатки укреплений, плакал по-мужски. Он в том Азове во время осады жену да детей схоронил, товарищей кровь оставил, а Собор решил – куда против него? И никого-то у казака не осталось – одна Матерь Божья его утешать будет.  

Другое народное описание праздника – вовсе даже не через воинскую доблесть, а через первый снег. Действительно, где-то в начале – середине октября он и ложится. Все понятно: сельскохозяйственные работы закончены (тоже, кстати, к Богородичному празднику – Ее Рождеству), а население у нас преимущественно крестьянское раньше было. Зима наступает, земля кутается в белое одеяло, а кто лучше укутает ребеночка, как не Мама? Это и не только крестьянину понятно.

И снег, сохраняющий хлеб от мороза, и вообще гарантии какие-то на завтрашний день. Только на Нее надеемся. 

Вообще-то такое детское, даже младенческое отношение к Богородице – не чисто русское явление. Кто был хоть раз на любых празднованиях в честь Девы Марии в Европе – поймет. Да достаточно «Ночи Кабирии» Феллини посмотреть – как совершенно не похожая на нашу религиозную Соню Мармеладову ничем, кроме образа жизни и рода занятий, героиня молится Мадонне! 

Иногда можно услышать скепсис относительно почитания святых, начиная с Божией Матери: дескать, Богу молиться тяжело, вот и ищем себе «суррогаты», что попроще и попонятнее. Ищем – да. Попроще – да. Но не «суррогаты». Просто это естественно. Почти все мы, кто больше, кто меньше, недополучили родительской любви. У кого-то мамы ушли раньше, чем хотелось, кто-то упустил какое-то важное мгновение в детстве. А дефицит родительской любви переживается очень по-человечески – в нем нет ничего специфически духовного.

Вряд ли Господь это считает «суррогатом». Он нас такими придумал – чтоб друг от друга рождались. Да и Сам не по веревочной лестнице с облаков спустился, а по Лествице-Деве. Ему тоже надо было, чтобы Его кутали в пледик и обнимали, защищали и покрывали – не двенадцать легионов ангелов, а тоненькие девичьи ручки. Беззащитность и непобедимость материнства – такое хрупкое и такое всепоглощающее. Оно не спрячет от Голгофы, оно не прекратит войны, оно не остановит зимы. Но оно есть – а значит, и зима закончится, и война, и за Голгофой будет Воскресение. 

Фото: tatmitropolia.ru