Муж сказал: «Ты совершаешь глупость»
Валерия, двое детей (22, 15 лет):
— Это было не мое решение — развестись. Развод случился спустя годы после того, как муж ушел. Ушел стремительно, почти без объяснений. Хотя намекнул, что может не вернуться. Я думала, это блеф. Оказалось — ультиматум.
Он собрался в путешествие на море. Без меня, без детей. Я была против. У меня на руках была трехлетняя кроха, десятилетняя дочка в школе, декрет на исходе. Какой-то был у меня червячок, подозрение…
— Если ты уедешь, можешь не возвращаться, — сказала я.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— Жаль. Ты совершаешь глупость.
— Значит, ты едешь?
— Еду.
Он уехал и не вернулся домой. Я думала, живет у друга. Неделя, вторая прошла. Я в обиде и не звоню, не разыскиваю. Обида моя растет: ни весточки, ни интереса, что и как мы с детьми делаем. Потом понимаю: «отпуск» затянулся, а объяснений не наступает. Его мама спрашивала: «А где Миша?» Я сначала молчала, а потом призналась: «Его нет, и где он, я не знаю». Мы гадали с ней — может, у Толика, у Никиты.
Весна перешла в лето. Я вышла из декрета на работу, дети остались с бабушкой на даче, той самой, которую мы с мужем строили вместе, с планами и мечтами. В суете, мне же еще дочку в садик нужно было устроить, я не искала мужа. А потом, на той самой даче, по косвенным признакам, поняла, что отдыхать он ездил точно не один. И жил сейчас не у друзей.
Он дал о себе знать через маму. Сказал, что у него все хорошо. Передал ей поздравления с днем рождения от своей девушки. Вот так я все и узнала.
Все это переживать и принимать было невыносимо. Я долго не могла очухаться, прийти в себя. Спасла работа, на которую я вернулась из декрета, и каникулы, в которые отсутствие папы было не так заметно.
Младшая дочка вообще ничего не понимала. А старшей, которая обожала отца и была к нему привязана, шел одиннадцатый год. Она чувствовала, что творится неладное, но ни она, ни я такого исхода не ожидали.
В почтовом ящике однажды я нашла извещение о приглашении в суд. В судебном участке ознакомилась с материалами дела. Узнала, что муж официально подал на развод. Решил жениться во второй раз.
Я не помню, в какой момент поговорила со старшей дочерью. Кажется, после того, как нашла на даче чужие вещи. Сказала: «Папа с нами больше не живет. У него теперь другая семья». Для дочери это был удар. Она плакала так, что у меня сердце разрывалось. Очень переживала и не верила, что такое могло случиться: «Как так, мама? Если любят, как можно уйти?» Для меня все было мороком. Я сама не верила. Как мне ее поддерживать было?
Помню жуткую сцену. Уже после развода муж на 15 минут заехал за вещами. Каждый его приезд был травмой для детей. Они рвались к нему, хотели видеться, общаться. А он все это игнорировал. Сидит моя младшая, такая крошка в фиолетовой юбке. Говорю: «Не грусти, доченька. Папа тебя любит. Так бывает, люди расходятся… Но он твой папа навсегда». А она смотрит своими голубыми глазами на меня и спрашивает: «А как же он меня любит, если больше у нас не ночует?»
Это было пронзительное попадание в самую суть предательства. Ее детский мозг сформулировал то, что я боялась признать.
Я переживала развод как катастрофу. Меня поставили перед фактом, лишили права на защиту, на диалог. Я была беспомощна. И дети видели это. Я ушла в себя. Внутри же сидела детская установка: «Не выноси сор из избы». А еще моя собственная травма от ссор родителей. Помню, как каждый раз они апеллировали в своих конфликтах ко мне, своей старшей дочери, будто бы я им судья. Я хотела для своих детей другого: крепкий тыл, надежный мир, дружную семью. И когда случился развод, все эти мечты рухнули. Но мне хотелось, несмотря ни на что, сохранить в головах дочерей хороший образ отца.
Правда, встать в полный рост пришлось, когда зашла речь о его свадьбе. Он хотел позвать старшую дочь. Его мама, моя свекровь, вдруг стала настаивать, чтобы одиннадцатилетний ребенок был на бракосочетании. Обвиняла меня в злобе, в том, что не даю общаться детям с отцом. Я никогда не возражала против общения.
Но это был редкий случай, когда я проявила принципиальность: «Для всех это будет праздник. Для моего ребенка — траур». Как взрослые люди этого не понимали? Как не понимала это любимая бабушка? Видеть, как папа целует другую тетю, а не маму, пока все аплодируют? Это верх бесчувствия. Дочь меня поддержала: «Я не хочу и не пойду».
Мы с мужем не обсуждали развод. Ни тогда, ни потом. Он ушел молча, без объяснений. Кстати, выяснилось, что второй стороне он не спешил рассказать, что женат и имеет двух детей. Но как-то вскользь в телефонной беседе бросил: «Это ты меня выгнала. Если бы не выгнала, я бы никуда и не ушел. Мало ли что у меня на стороне было. Ну было, прошло бы». Очень удобно.
А прицельный разговор о причинах развода с младшей дочкой случился совсем недавно, буквально пару месяцев назад. Старшая помнит папу, поездки на море, «Макдональдс», который он разрешал, а я запрещала, как учил ее кататься на роликах в парке… А младшая — ничего не помнит. И вот она, протирая пыль на полке, нашла старый альбом. Мы там с мужем молодые, веселые, влюбленные, на море, на свадьбе. «Мама, — говорит, — да вы же красавцы! Папа вообще краш! Вы такие милые, дурачитесь. Не думала, что вы такими были». А потом спрашивает: «Бабушка говорит, он тебя добивался. Если так сильно добивался, то почему развелись? Что случилось?»
И я смогла рассказать уже без той старой боли, что виноваты всегда оба. Где-то нам обоим не хватило опыта, мудрости. Где-то я замыкалась, обижалась, вместо разговора наказывала молчанием. А он, видимо, искал недостающего внимания на стороне. Она выслушала спокойно и с интересом. А я поймала себя на мысли, что спустя столько лет моя рана затянулась.
Единственное, о чем я до сих пор грущу и, наверное, буду грустить, что мои дети с этим столкнулись и все еще переживают. Фундамент, на котором человек строит свою картину мира, любви, семьи, оказался с изъяном. У меня не получилось создать вокруг детей мир благополучной семьи, добрых и открытых отношений родителей. Сейчас они видят примеры подруг, где отцы активны и заботливы, и я даже боюсь подумать, что они чувствуют.
Недавно, правда, младшая дочь в восторге рассказывала про папу своей подруги. Она ездила к ней в гости за город. Папа девочки катал их на мотоцикле, устроил прекрасный праздник. Мне звонил: «Валерия, не волнуйтесь, скоро доставлю вашу драгоценную дочурку!» Такой идеальный, надежный дядя Паша. А через месяц дочка сообщает: «Представляешь, у Вероники родители разводятся».
«Учил детей говорить “хватит, стоп, молчи”»
Леонид, трое детей (22, 14, 11 лет):
— Я сделал своим детям три «прививки». Первая: объяснил, что развод никак с ними не связан. Донес это сразу же, как только появилась возможность поговорить. Вторая прививка: сказал, что родители их очень любят. Если кто-то будет плохо говорить про маму или папу, даже если это они сами, останавливайте. Говорите так: «Стоп, хватит, молчи».
Я раньше презирал мужчин, которые уходят от детей и забывают про них. Но однажды понял, из-за чего еще так может произойти. Увы, часто из-за женщин, которые пытаются настроить детей против папы, подмешивая сюда свою обиду. Понял, что меня это может коснуться. Я очень люблю своих детей. И моя «вторая прививка» была сделана, чтобы не превратиться в отрицательного героя для двух сыновей и дочки.
Третья прививка оказалась самой болезненной.
Дети во время развода всегда пытаются примирить родителей, встать между ними, объединить расколотое.
Делают это по-разному. Могут разговорами, поступками, а порой даже уходом в болезни. Но делают это дети обязательно. Мои не устраивали нам ужинов при свечах, не дарили самодельных открыток. Но видно было, что у них внутри намерение нас скрепить. Они этого хотели все время. А я понимал, что обязан им дать понять, что это невозможно. Чтобы приняли простой факт: починить разрушенное не получится. Поэтому я решился на третью прививку, чтобы все остановить. Говорил детям: «Если хотите, чтобы у вас было два любящих родителя рядом, не нужно нас мирить.
Развод у нас был тяжелый и негатив был детям не по возрасту. Им вообще не нужно ни знать, ни слышать, что предъявляют друг другу родители. Если есть возможность вообще ничего не обсуждать при детях, это идеальный вариант. В моем случае это было невозможно. А потом в один прекрасный день жена всех забрала и уехала. Мне было непросто, детям больно. А то, что я с женой расстаюсь, мне было вообще все равно. Отношения были настолько напряженные, что я согласился на развод.
Мы развелись четыре года назад. Детям было 18, 10 и 6 лет. Я сразу им сказал: «Неважно, где и с кем вы будете жить, мы вас с мамой очень любим. Так что спокойно выбирайте». Средний сын принял собственное решение. Остался со мной и бабушкой, хотя для меня это и было неожиданностью. Через неделю после того, как жена всех увезла, он вернулся со словами: «Папа, я остаюсь с тобой».
Старший сын предъявлял мне претензии. Говорил, что я плохой отец и не люблю маму. Конечно, мне были обидны его реплики в мой адрес. Но я уважаю, что он маму защищал.
Младшая понимала, что мы разводимся. Она была в возрасте, когда умеешь искренне любить и одного, и другого родителя, без претензий. К тому же я убежден, что мальчика должен воспитывать отец, а девочек мать. Может, я и хотел забрать дочку, но для ее же блага понимал, что с мамой ей остаться лучше.
Первое время дочка постоянно приходила ко мне после школы. Ночевать оставалась в своей комнате. Сейчас реже. У нее друзья на новом месте появились, ей не очень интересно со мной время проводить. Но когда мы разговариваем, я всегда повторяю, что мои двери для нее открыты.
Не знаю, придут ли дети ко мне когда-нибудь говорить про развод. Думаю, для них вопрос закрыт. Они у меня тактичные и темы этой стараются избегать. Но я убежден, что в ситуации развода взрослые просто обязаны сказать своим детям: «Папа и мама у тебя самые лучшие несмотря ни на что».
«Дети не плакали. Они сами ждали этого развода»
Екатерина, двое детей (12, 10 лет):
— У меня двое детей, и в разводе я уже два года. На тот момент им было десять и семь лет. Честно говоря, развод для них не был ни неожиданностью, ни трагедией. Они видели, к чему все идет. Видели наши с мужем плохие отношения. Последние полгода мы вообще с ним не разговаривали и дома висело тяжелое, невыносимое напряжение. Дети просто наблюдали за этим. И когда мужа не было дома, мы были счастливы и спокойны. А когда он приезжал из командировок — все напрягались.
Поэтому я начала говорить с детьми о разводе заранее и аккуратно. Объясняла, что мы скоро будем разводиться, съезжать с этой квартиры, будем жить с бабушкой в другом месте. Дети слышали наши с мужем редкие беседы: «Давай расстанемся». Быстро поняли, что жизнь сильно меняется. А еще я повторяла: «Папа останется вашим папой». Они приняли это спокойно. Сказали: «Ну ладно, уйдем, без проблем, мам».
Я не видела смысла после развода оставаться под одной крышей с человеком, который мне уже никто. Мы не стали делить квартиру, а просто переехали к моей маме.
Дети все разные. Кто-то обожает отца, и развод для него катастрофа. Кто-то начинает вставлять палки в колеса, пытаясь родителей объединить. У нас ничего такого не было. Дети не пытались нас «сдружить». Наверное, папа вел себя с ними так, что оставался для них посторонним. Или они считывали мое к нему отношение. Не было никогда этого «Ура, папочка приехал!». Поэтому для нашей семьи развод не причина, а следствие жизни, логичный итог тех отношений, что между нами сложились.
У детей с отцом не было общих интересов. Ни футбола по вечерам, ни настольных игр, ничего, что сближает. Это был его сознательный выбор. Он так и говорил: «Вот вырастут, тогда… А что мне с малявками делать, куличики в песочнице лепить?» Дети росли, а точки соприкосновения не появлялись.
Интересно, что после развода их отношения, на мой взгляд, стали лучше. Сын теперь ходит к отцу в гости играть на компьютере, как-то еще проводить время.
Перед разводом дети не задавали вопросов. Наверное, привыкли к этому тихому, затяжному конфликту и допускали, что что-то поменяется вскоре.
Мы с мужем не обсуждали, как сообщим о разводе. Мы вообще с ним не разговаривали. И он, насколько я знаю, с ними на эту тему не говорил. Если и пытался доносить, то через моих родителей. Детей мы в наши конфликты не вовлекали.
Я разговаривала с ними по-детски, но честно. Говорила, что сначала была любовь, они родились в любви, а потом жизнь и быт взяли свое и мы не смогли сохранить чувства. Никого не обвиняла. Просто объясняла, что так бывает. Сначала любовь есть, а потом проходит. А если нет любви, зачем жить как чужие люди под одной крышей и ругаться? Смысла нет.
Я готовилась к разводу и его последствиям. Читала статьи психологические, интервью, подписалась на блогера, которая тоже была в состоянии развода. Так что могу себя похвалить за старание преподнести детям информацию правильно.
Дети почувствовали, что мама в «слабой позиции» и можно из меня вить веревки. Особенно старший сын в первый год после переезда «давал жару». Не то чтобы не слушался, он искал виноватого во всем вокруг. Получит двойку — винит сестру. Обидели в школе — срывается на нее же. Всю свою агрессию и зло выплескивал на младшую, а не на меня.
Мы с ним разговаривали, ходили к психологу, даже к психиатру. Ему выписывали легкие успокоительные. Сейчас, слава Богу, этот период прошел. Он любит сестру, но тогда он так переживал стресс. А дочка… Не знаю, то ли она толстокожая, то ли не показывала эмоций. Осталась такой же, как была. Сын более чувствительный и ловил все изменения.
Однажды, когда я его отчитывала, он попытался манипулировать: «Я уеду к отцу!» Я сказала: «Хорошо, собирай вещи». Пыл сразу угас. Так повторилось несколько раз. В конце концов я не выдержала: «Сынок, правда, если хочешь, то смело поезжай. Вещи соберешь сам, я помогать не буду». Он ничего не собрал. И больше с такими идеями не приходил.
Когда переехали к бабушке, дети, конечно, были недовольны. Я объясняла им, что это временные трудности. Говорю: «Ребята, я делаю все, чтобы у нас была своя квартира. Пока живем мечтами, но надо чуть-чуть потерпеть».
Я их потихоньку готовлю и к тому, что у мамы может появиться мужчина. Объясняю: «Папа у вас один, другого папы не будет. А нового мужчину вы будете звать по-другому». Не уточняю, что это слово — «отчим».
Вообще, если честно, дети даже обрадовались разводу. Я как-то сказала: «Теперь вам подарки на Новый год будут дарить не два человека, а три: папа, мама и новый мужчина». Дочь спросила: «А можно тогда несколько мужчин?»
Оглядываясь назад, я ни о чем не жалею. Может, дети что-то и скрывают, но в целом они довольны. Они наконец-то начали общаться с отцом. Раньше он не проводил с ними выходные, не водил по магазинам, не дарил дорогих подарков. Он был холоден. А сейчас они звонят: «Пап, можно к тебе?» Он иногда говорит «да», иногда «нет». Если «нет», то начинают уговаривать: «Ну хоть на полчаса!» Я их всегда отпускаю. Мне даже хорошо, потому что появляется личное время.
Папа доступен. Мы живем в одном небольшом городе. Правда, младшей дочке иногда скучно: папа с сыном сидят в компьютере, а ей это неинтересно. У нее потребительское отношение к отцу. Она скидывает ему ссылки на маркетплейсах, он совершает покупки, но и заданий немало дает. Кто-то осуждает, что он ее балует. А я говорю: слава Богу, подарки достаются не по щелчку пальца. Пусть учится, что мир не крутится вокруг ее желаний.
Для наших близких развод был неожиданностью, потому что я никому не жаловалась. Но все приняли его спокойно. Я приняла решение о разводе осознанно. Это не было манипуляцией или минутным порывом. Наверное, всем сумела донести, что действовала не импульсивно. Может, родные и друзья мужа знали его характер лучше меня и думали: «Ну наконец-то она решилась». Подруги мои так и говорили: «Катюша, ты что, не видела, какой он?» А я не видела.
Этот развод случился не из-за предательства или громкого скандала. Просто стало некомфортно жить вместе и растить детей. Не сошлись характерами.
«Мы развелись на кухне за чаем»
Марина, двое дочерей (17 и 12 лет):
— К разводу мы шли долго. Сначала я даже мысли такой не допускала. Первый раз муж просто ушел из дома. День-два его не было и вестей тоже. Для меня это был сильный стресс. Но тогда я не думала о разводе. «Ну, папа ушел, тяжело, неприятно, но он же скоро вернется», — говорила я детям. Я его сама нашла в тот раз и сама же вернула.
Во второй раз, когда он ушел, детям уже было более-менее понятно, что папа в принципе может не вернуться вечером.
Мне кажется, они даже смирились. Мы начали строить свой быт без него. Я, как занималась детьми, так и продолжила в школу водить, уроки по вечерам делать. И знаете, в доме как будто спокойнее стало. Муж вечно нервный, орал на них, на меня. А без него тишина, мир.
Я тогда пыталась с девочками поговорить. Старшей было десять, а младшей почти семь лет. Села, объясняю: «Мы с папой разные, поссорились…» А у меня чувство, будто я оправдываюсь. Дети посмотрели на меня недоуменно и пошли своими делами заниматься. Как будто им было все равно. Наверное, они все видели своими глазами и понимали, что мы с их отцом совсем не в любви живем.
Причина разлада с мужем в том, что он жил своей жизнью, а я с детьми — своей. Он требовал, чтобы я готовила, убиралась, детей водила в школу, в сад, по кружкам, работала еще, а он в это время лежал на диване, выпивал по пятницам и мог в выходные уехать. У нас друг к другу бесконечное безразличие было. У меня даже болячки на нервной почве полезли.
В третий раз я сама попросила мужа уйти. Написала: «Не возвращайся домой. Уходи на свою квартиру». В итоге он ушел.
Ситуация сесть и обсудить «развод» — такого не было. Мы уже жили с мужем раздельно. Дети к папе ходили в гости во вторую квартиру. Она для них тоже была домом, мы когда-то в ней жили. Они понимали, что папа не исчез, он рядом. Для них, наверное, мало что изменилось. Правда, как до, так и после развода муж внимания детям не уделял.
Мы разъехались, и почти сразу после этого старшая дочь спросила: «Мама, а почему ты так долго терпела?» Вот это был главный вопрос, а не «почему вы развелись».
Технически мы развелись через год, в ноябре 2019-го. И это была совсем не драма. Мы с бывшим мужем с какого-то мероприятия приехали, переночевали у нас в квартире. На следующее утро за чаем говорю: «Ну что, давай разводиться? А то не пойми что получается. А так каждый хоть свою жизнь построит».
Он: «Я не умею, не знаю, как заявление составлять».
Я: «Давай я заполню».
Сидя на кухне, все и сделала. Он отнес заявление, оплатил пошлину. Событие, которое все считают травмирующим, для моих детей прошло мягко и незаметно. Благополучие и быт без папы стали только спокойнее.
Они и сейчас к отцу ходят, но больше двух дней не выдерживают. Он очень эмоциональный человек. Общается всегда на повышенных тонах, может обозвать. А я мягкая. И они с ним долго общаться не могут. Посидели чуть-чуть и домой убегают. Он нам не помогает финансово. Ни в кино не сводил, ни в театр, не погулял в парке, чтобы запомнилось. Он скупой на чувства и дела человек. Может, поэтому дети и не чувствуют серьезной потери в разводе и ни о чем не спрашивают. Отец в их жизни и раньше-то глубоко погружен не был. В их окружении полно таких же детей. Так что для моих детей «родители в разводе» — это естественная часть реальности.
«Я провела границу между “папой” и “отцом”»
Анастасия, трое детей (19, 15, 11 лет):
— Второй раз я выходила замуж, когда дочке было чуть больше двух лет. Маленькая, но к этому моменту она уже знала слова «мама» и «папа» и мыслила их как обозначение конкретных людей. И тут появляется мой новый муж, Костя.
Мы сразу с ним договорились, что не будем насильно приучать малышку говорить «папа». Пусть будет просто «Костя». Моя мама тогда возмущалась: «Как же так, у ребенка не будет папы?!» А в голове у этого малыша, знаете, свой процесс шел. Прошло полгода, наверное, после свадьбы, сидим мы, и вдруг из соседней комнаты: «Пап. Папа. Па-а-апа!» Мы с мужем так вздрогнули. Я говорю: «Костя, кажется, это тебя».
Это был сложный момент, я сразу подумала: ну как объяснить, что «папа» в нашем понимании — это другой человек?
Со временем мы с мужем обоюдно пришли к простой формуле. Объяснили, когда дочка чуть повзрослела, что у нее есть папа Костя (тут, в семье), а есть отец и зовут его Николай (тот, от которого она родилась, и это даже в документах записано). До трех-пяти лет это было не критично, а потом мы уже так и жили. Кстати, она с отцом всегда общалась. Я ее как-то даже спросила: «А ты как к нему обращаешься?» Она говорит: «Я его Колей в итоге называю». Вот так все ненасильственно и улеглось.
А вот с вопросами посерьезнее, о разводе, она пришла уже взрослой, сейчас. «Мам, расскажи, почему ты с папой развелась?» Конечно, она спрашивала и раньше об этом, но по-настоящему только теперь. И я до сих пор не готова была выложить все подчистую. Я для себя приняла железное правило: в глазах ребенка никогда не буду обижать ее отца.
Для меня он предатель, причем на всю жизнь. Но ребенку таких слов я не скажу никогда. Поэтому все наши диалоги упираются в одну фразу: «Мы были очень молоды и категоричны. Не смогли простить друг другу какие-то вещи. Не обратились за помощью, просто стукнули кулаком по столу и разъехались». Уверена, если бы это случилось сейчас, в сорок с небольшим лет, мы бы не развелись. Нашли бы способ поговорить. А тогда просто разошлись, каждому было по-своему больно.
Были и другие точки напряжения. Например, фамилии. У дочки фамилия отца, у меня после второго замужества мужняя. Когда я меняла фамилию, мучилась: «А как же Танюха? Она будет в нашей семье одна с другой фамилией?» Но, к счастью, это никогда явно не всплывало. В 14 лет, когда пришло время делать паспорт, она спросила: «Мам, а я что, имя могу поменять?» Я в шутку ответила: «Танюша, да ты и фамилию можешь поменять, если хочешь». То есть дала понять, что это решаемо, и это ее право носить ту фамилию, которую она хочет.
Самое трудное для меня было отпускать ее к отцу. Мы разошлись с ним не мирно, и каждый раз, когда нужно было урегулировать их встречу, меня потряхивало. Но в какой-то момент Таня выросла, и они стали договариваться сами. Вот тогда мне стало проще. Она может подойти и спросить: «Мам, меня Коля на день рождения позвал». А я ей: «Танюха, тебе помочь подарок выбрать или отмазать, потому что не хочешь идти?» Ситуации же разные. Иногда она не хотела и я писала Николаю: «Извини, не сможет». Иногда хотела, поэтому я просто давала денег на подарок.
И вот недавно она снова спросила, уже совсем осознанно: «А чего между вами все-таки было не так?» И я не стала менять версию, которой придерживаюсь все эти годы. Снова сказала, что мы молодые были, гордые, никто не помог. Я считаю, что погружать ее в ту ситуацию не стоит. Пусть у нее с отцом свои отношения остаются. Он для меня не самый хороший человек, но для нее-то он нормальный. Пусть она выстраивает отношения, независимо от того, что было у меня с ним.
Насыщать ее подробностями, вываливать свои обиды я не стану. Но по мере ее взросления я и правда давала чуть более глубокие ответы, соответственно ее возрасту. Не сразу, а постепенно мой ребенок получил свою картину мира. И мне кажется, я поступила честно. Я никого грязью не поливала.
А свою боль, обиды… К счастью, у меня был тот, кому я могла все это излить. Мой второй муж стал моей поддержкой. Я эту тему тысячу раз переварила и, что важно, отпустила. Даже психологические методики использовала: писала на бумажке свои обиды, сжигала. Мне это очень помогло. Наверное, просто поверила, что это работает.
Но превращать ребенка в сточную канаву для своих эмоций нельзя. Ни под каким видом. Нельзя ребенка в это погружать и эксплуатировать. Нужно искать другой буфер — эмоционально устойчивого и сильного взрослого. Для кого-то это психолог, а для меня — мой муж. Это и есть мое главное решение в ситуации развода.
Фото: freepik.com